Кошмарный принц - Шулепов Денис. Страница 47
— Я боюсь того… в чёрном, который… — Егор содрогнулся от вспоминания перехлестанных взглядов с чёрным магом. — Он сильнее меня. Хитрее Дива.
— За этого засранца не волнуйся. Твои друзья займутся им. Сосредоточься на Диве, договорились?
Егор нерешительно улыбнулся и кивнул.
— Ты готов снова пройти лабиринт?
Егор кивнул ещё раз и подошёл к смоляно-чёрному зеву лаза. Заглянул в него, присел, спустил ноги… и побледнел.
— Что случилось? Ты же, вроде, не боялся темноты.
— Я вижу как кошка… тут другое… — глаза Егорки наполнили беспомощность и стыд.
— Говори. Что другое?
— Я не знаю дороги, не знаю, как туда дойти.
— Постой. Ведь тебе не обязательно идти, ты же можешь…
— Это не зона магии. Понимаете? Это подземелье!
Виктор Ильич присвистнул и зачесал загривок.
— Что же делать? — Виктор Ильич от досады готов был грызть землю, если бы помогло. Он не просто сел в лужу, а плюхнулся в неё со всей дури!!!
— Чудин должен знать путь, — тихо проговорил Егор. И глаза Виктора Ильича загорелись лихорадочным огнём:
— Какой же ты молодец, парень!
От похвалы бледность с Егора сошла, но он всё так же робко спросил:
— Но где ж его искать?
— Это, Егорка, моя забота! — сказал воодушевившийся смотритель, хотя понятия не имел, как искать и тем более — где? — Ты сможешь на какое-то время найти себе новое убежище и не высовываться из него?
— Я могу его создать… только вряд ли оно получится таким же красивым.
— Создавай!
Егорка закрыл глаза и через три секунды исчез.
Исчез и Виктор Ильич.
Глава 69
Первое, что Виктор Ильич отметил в себе после выхода, уместнее сказать, возвращения из романа, на этот раз он был кристально трезв. Или бузиновый стол по привычке лечил своего раба для того, чтобы была гарантия благополучного окончания длинной истории, или коньяк на самом деле действовал в качестве смазки замысловатого механизма, направленного на достижение цели, диаметрально противоположной той, к которой стремился чернокнижник.
Оставалось тайной, как бесовское творение чернокнижника после самоубийства (если, правда, имело место самоубийство) стало переходить от владельца к владельцу, пока про стол краем уха не услышал русский писатель-мистик Юрий Клинов. Но у каждого тайного клубка, какие бы страсти в нём не скрывались, есть конец ниточки, за которую можно аккуратно потянуть, потянуть, да и вытянуть на свет божий команду скелетов из склепа, стоявшего под видом неприметного шкафа. Все ли владельцы бузинного стола находились под властью истинного хозяина? Виктор Ильич почему-то не сомневался, что будь у него время и желание, то, перелопатив гору архивов старинных библиотек и кучу сайтов в Сети, наверняка обнаружил бы в списке весьма известных личностей… Даже если всё это фантазии, то, как сказал лорд Байрон: «Если уж заблуждаться, пусть это будет по велению сердца».
Чернокнижник при жизни и после смерти жаждал… жаждет одного: власти, безграничной власти над всем сущим. И вроде бы цель уже близка, сил уже хватает на то, чтобы вернуться из загробного мира в мир живых. По крайней мере их хватило для
стука каблуков мужских туфель о кафель
пробежки по свечной галерее
попытки.
«Зачем ты лезешь в мой мир, если задумал поработить параллельный?», — задался вопросом Виктор Ильич.
Много ли вариаций жизни на земле, альтернативных миров? Каждое событие подчинено взаимосвязи причины и следствия. И смотритель доказал наглядным примером, что воздействовать на происходящее в одном мире можно, находясь в другом. Если знать как. Смотритель музея нашёл способ, а уж найти возможность корректировать миры под себя умудрённому многовековым опытом чернокнижнику, как выражается современная молодежь, легче, чем два пальца об асфальт!
Так в чём же дело?
Виктор Ильич чувствовал, как голова снова начинает пухнуть, но он продолжал думать, откатившись в кресле к этажерке. Продолжал думать, потому что ответ вертел хвостом перед самым носом, дразнил и раздражал своей неуловимостью, а его нужно было изловить. Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! Мёрзни…
Замри!
В голове Виктора Ильича снова зажглась «лампочка Ильича». Долгожданное озарение. Миг, ради которого понимаешь, что стоит жить. С того момента, как в каллиграфический подчерк стали вкрапляться дёрганые вензеля нового литературного раба, чернокнижник заподозрил неладное, но из-за своей самоуверенности в своём опыте (старики почему-то всегда считают, что умнее молодых, что годы равны IQ), а Виктор Ильич в сравнении с чёрным магом казался зелёным простофилей. Он прозевал тот момент, когда смотритель начал откровенно нагло передёргивать на себя одеяло. И теперь уже из иного мира не мог пресечь самовольную фантазию обнаглевшего человека. Вот для этого-то он и пытался прорваться в мир, где существовал бузиновый стол, как трансляционный портал диких историй!
«Он хотел сам сесть за свой стол и записать всё, как ему надо! Ему уже не требуются демоны-рассказчики, он сам им стал!»— посетившее откровение обдало Виктора Ильича, как ушат ледяной воды.
«По сути, я потерял страх и перестраиваю роман для счастливого конца… Почему же чёртов маг затих, почему же он позволяет такое и не предпринимает никаких попыток меня остановить? Даже артрит не мучает… почти! Что происходит?»— Виктору Ильичу пришла на ум строчка из песни Игоря Талькова: «к неудачам давно привыкли, а удачи пугают нас». Нет ничего страшнее неведения! Сколько раз на дню у людей возникает мысль: «знал бы, где упасть, соломинку б подстелил»? Можно стать параноиком от одной только мысли: что ждёт за углом, какую подножку готовит судьба?
У Виктора Ильича было задание разыскать, куда смылся Чудин белоглазый, но он продолжал сидеть, как истукан, желающий услышать голос оракула.
На чертовски захламлённом столе с оглушительным шумом на бок завалился письменный набор с двуглавым орлом царской России. Горсть ручек и карандашей высыпалась на стол. Виктора Ильича едва не хватил инфаркт. Ждал оракула? Что ж, дождался. Он оттолкнулся от этажерки и подкатился к столу. Взять в руки «Waterman» мысли не возникло — стальная ручка для историй, это давно выяснено. Взять в руки обычную ручку? Ещё свеж в памяти эксперимент. Виктор Ильич сжал в руке карандаш, взял чистый лист и, не успев подумать, что же дальше, рука подчинилась чужой воле. Знакомое ощущение марионетки вернулось. Рука написала по буквам:
И грифель карандаша обломился.
Рука отчаянно сжалась в кулак и переломила карандаш пополам, воткнувшись острыми концами в плоть. Рука вернулась в подчинение своему хозяину. Виктор Ильич чертыхнулся и отбросил карандаш, угодив в часы «Восток». Часы упали и обидчиво звякнули. Статуэтки египетских кошек хором принялись насмехаться над смотрителем. Виктор Ильич схватил листок и откатился обратно к этажерке.
Посмотрел на то, что написал, но мозг воспринял лишь беспорядочный набор букв. Виктор Ильич зажмурился, сосчитал до девяти и на десять открыл глаза, сосредоточился и прочитал вслух:
— Я держу его. Торопись, дяд… — на последней букве последнего слова карандаш сломался, но и без того было понятно, от кого шло послание.
Обругав себя, Виктор Ильич и поспешил из кабинета-студии. Влетев в квартирку, он включил компьютер и влез в Интернет.
«Яндекс» как стартовая страница появилась в экране, но Виктор Ильич вдруг понял, что совершенно не знает, с чего начать поиск Чудина.
Он просидел долго, тупо пялясь в монитор, прежде чем набрал в «поиске» очевидное: «Чудин».
И из кучи ненужной информации выявил следующее: