Морф - Клименко Анна. Страница 15

— Оружие на землю, — прозвучал за спиной резкий голос.

А в позвоночник у основания шеи так и впилось что-то острое, холодное. Вот те раз! Вот вам и Талья!

— Оружие на землю! Живо, ну?!!

Я беспомощно завертела головой: да-да, сюда, похоже, согнали весь гарнизон. Сверкали на солнце начищенные кирасы, холодно блестела сталь. К горлу подкатил тошнотворный комок, голова закружилась. И это все — ради меня? Что, охр возьми, происходит?!!

— П-погодите, — выдавила я, — я… не…

— Ор-ружие! — гаркнули в третий раз.

В шею — уже ощутимо — ткнули острием, и я почувствовала как за ворот по спине потекла горячая капля. Нет, все это не может происходить со мной. Или я сошла с ума? Или… может, дурацкий розыгрыш?

Но то, что мне уже пустили кровь, было вполне реальным, не шуточным. Тупой животный страх захлестнул сознание, перед глазами мутилось; казалось, что сверкающие кирасы вот-вот сомкнутся вокруг и сожгут меня дотла. Трясущимися пальцами я кое-как отстегнула ножны, и они тяжело ударились о мостовую.

— Руки за спину, — последовала размеренная, четкая команда.

Вокруг собиралась толпа зевак: те, кто несколько минут назад подталкивал в спину, теперь злорадно глазели на меня и показывали пальцами, потом откуда-то вынырнула молодая женщина в богатом шелковом кафтане. Жарко сверкнули медно-рыжие косы до пояса, рот скривился в беззвучном крике. Она метнулась ко мне, ловко нырнула под руку пытавшегося ее удержать гвардейца. Ее кулаки с силой толкнули меня в грудь, я пошатнулась — но кто ж даст свалиться? Сзади меня уже крепко держали и добросовестно вязали руки.

— Это он, он! — выкрикнула она, — убийца!

Я. Убийца. Охр.

К мельтешению в глазах добавился нездоровый шум в ушах. Кирасы, обратившись в десяток жалящих солнц, сжимали кольцо, мне стало нечем дышать. Рыжую оттаскивали от меня, она все норовила добраться до моего лица белыми скрюченными пальцами, и все вопила, вопила… Под конец ее куда-то уволокли, но вопли я слышала еще долго.

Хватая ртом вязкий воздух, я в последний раз огляделась. Нет, нет. Это чья-то идиотская шутка. Поймаю — убью к охру. Но руки… уже связаны, а меч подбирают и уносят прочь.

— Прочь, — повторила я вслух.

Одна из кирас с устрашающей быстротой придвинулась. Хак! И, согнувшись пополам, я поняла, что теперь уже точно не могу дышать.

— В казематы его, — донеслось откуда-то издалека, — оповестите его светлость, что мы взяли убийцу Валески.

— Я… не… — прохрипела я, с трудом разгибаясь, — я не убивала!

— Заткнись, ублюдок, — посоветовали мне снисходительно, — виселица тебе уже готова.

***

Это не я. Это просто не могу быть я. С разбитыми губами, заплывшим глазом и болью во всем теле. Веки поднимаются с трудом, мир вокруг видится сквозь мутные щелки — да и видеть там, в общем-то, нечего. Темная конура, в которой смердит так, что и дышать не хочется. Холод. Боль. Крошечное оконце, забранное решеткой, сквозь которое проникает трепещущий и ржавый свет факела. Каждый вдох дается с режущей болью, наверное, пару ребер точно сломали. По-моему, они даже не разобрались, что схватили девицу. Отлупили от души да швырнули в этот вонючий каменный мешок, мол, жди-пожди, виселица готова…

Лежа на боку, я пыталась привести в порядок мысли, которые разбегались как овцы при виде волков. Что произошло-то? Я пришла в Талью, и во мне сразу же признали человека, убившего брата Минервы. Но ведь это невозможно, потому что я три дня брела по тракту, а до этого ехала на поезде в Изброн. Охровщина какая-то творится. Кому могло понадобиться так меня подставлять? У Валески были могущественные враги? А может быть, даже маги, которым оказалось под силу провернуть такой трюк с ложной личиной? Н-да. Но ведь не могли они, никогда меня не видев, использовать мой облик?!!

Голова раскалывалась от острой, пульсирующей в висках боли. Здорово они меня. Страшно даже представить, что было бы, определи доблестные гвардейцы мою принадлежность к прекрасному полу. Одно дело отлупить щуплого паренька, и совсем другое — позабавиться с девчонкой. Но что же теперь делать?

Лежа в темноте, очень легко представить себе виселицу. Огромную, обитую снизу черной тканью, с неряшливой петлей, переброшенной через перекладину. Она разрастается, этакое деревянное и бездушное чудовище, она дышит страхом, она может проглотить остатки здравого рассудка. Хайо, я не хочу умирать. Я не готова, ведь все только-только начинается. Почему удача отвернулась от меня? И кто подстроил эту ловушку?

Внезапно мне пришло в голову, что если я честно расскажу, кто такая и зачем пришла в Талью… Может быть, тогда онисообразят, что не все так просто, и что кто-то воспользовался моей внешностью? Кто-то из тех, с кем мне доводилось встречаться раньше?!! Мысль показалась мне настолько хорошей, что я, кряхтя, поднялась, встала сперва на четвереньки, а затем, держась за осклизлые стены, выпрямилась в полный рост. По ребрам вновь прокатилась волна боли, я закашлялась, мысленно пожелав всяческих благ тому добряку, который лупил меня сапогами. С трудом переставляя ноги и шипя на каждом шагу, я добралась до ржавой двери и приникла к оконцу, жадно вдыхая затхлый, но хотя бы не такой вонючий воздух.

Как и следовало предположить, окошко выходило в узкий коридор. Я сумела разглядеть только горящий и чадящий факел на противоположной стене.

— Эй! — вместо крика получился хрип. Я откашлялась, постояла несколько минут, прислонившись лбом к влажной шершавой решетке. — Э-эй, кто-нибудь!

За дверью что-то забряцало, звякнуло — и в область видимости неторопливо, словно золотая рыбка в аквариуме, вплыл доблестный страж. Седоватый мужчина с желчным и морщинистым лицом, непрестанно двигающий губами, как будто что-то пережевывал.

— Тебе чего?

Я вцепилась пальцами в решетку.

— Послушайте, милейший, мне нужно поговорить с кем-нибудь… например, с начальником гарнизона… или с кем-нибудь еще повыше.

Моя речь, кажется, не впечатлила солдата: он хмуро покачал головой и преспокойно удалился.

— Эй! — прокаркала я, — да вы тут все с ума… посходили! Я никогда — слышите — никогда не была здесь раньше! Хайо, да я этого… Валески… в глаза не видела! Мне его сестра дала адрес, потому что меня выгнали из клана магов холода! Я думала наняться к нему на работу, я шла в Талью три дня… И вот, пришла…

Не удержавшись, я всхлипнула и уткнулась лбом в прутья решетки. Кто меня услышит? Кто сжалится? Никто.

— Пожалуйста, — прошептала я, — позовите начальника гарнизона. Хайо покарает вас, если вы отправите на виселицу ни в чем не повинную девицу из хорошей семьи…

— Так ты что, девка? — наконец отреагировал гвардеец, — вот те раз. Охровщина какая-то, а на вид — вылитый парень. Девицы в штанах не бегают. Ты, часом, не оборотень какой?

Я не стала уточнять, что в интернате все боевые маги — даже женщины — ходят исключительно в штанах. В королевстве Веранту женщинам не принято переодеваться в мужчин.

— Да при чем тут оборотень?!! Хайо, я же говорю, что я из клана магов холода, меня выгнали…

— Кто ж такую держать будет, — глубокомысленно заметил он, — так что, у тебя есть, что сказать старшому?

— Да. Да! — простонала я, — Хайо да благословит тебя, добрый человек, мне очень, очень надо поговорить с кем-то…

Мужчина стоял, раздумывая. Затем, смерив меня холодным взглядом, покачал головой.

— Позвать-то я могу, только толку? Все равно на рассвете вздернут.

— Да не убивала я никого! — взорвалась я и тут же зашипела сквозь зубы. Орать в моем состоянии — это чистой воды самоубийство.

— Хорошо, — не переставая что-то жевать, «добрый человек» кивнул, — я доложу начальнику гарнизона, что ты имеешь что-то сказать. А ты правда из клана магов? Из настоящего клана?

— Моя семья живет в Изброне, — мрачно заверила я сквозь решетку, — семья Валле. Можете так и передать вашему начальнику. Наша фамилия занесена в большую книгу кланов как одна из старейших фамилий Вагау.