Негатор - Переяславцев Алексей. Страница 85

Разумеется, у меня и в мыслях не было противоречить.

— Я дожила до… своего возраста и по сей день не утратила способности удивляться.

Возражений не последовало.

— В частности, я каждый раз удивляюсь — хотя должна была привыкнуть — мужской тупости. Хотя нет, не тупости, назвать вас тупым нельзя, это был бы незаслуженный комплимент…

Кажется, я понимаю, что она имеет в виду, но мне эта мысль крайне не по нутру.

— Вы ухитрились не заметить ирининых взглядов на вас? Какой же вы командир после этого? Вы что, совсем не следите за личным составом?

А ведь права она — это моя обязанность быть психологом в команде, поскольку штатного нет. Правильно меня размазали тонким слоем, по делу. И все же попробую объяснить:

— Моана, вы знаете, сколько Ирине исполнилось? Там, откуда я, в шестнадцать лет… короче, она бы считалась девчонкой. Никоим образом не взрослой. Даже закон запрещает выходить замуж в этом возрасте!

— Вот оно что… Для начала, здесь взрослеют раньше. Многие ее сверстницы не то, что замужем — детей имеют. Кстати, я маг жизни, если вы не забыли. Ее организм позволит выносить и родить здорового ребенка, за это могу ручаться. Но не это главное. Она духовно взрослая. У нее в руках профессия. У нее в мозгах талант. У нее в сердце ответственность. Теперь понимаете?

Куда как понимаю. Только что прикажете с этим пониманием делать?

— Ладно, Моана. Вы правы, мне и так непросто, станет еще хуже. Придется и об этом думать. Ложитесь сами спать. (с ехидством) В вашем положении вредно волноваться. А вам завтра еще беседовать с секундантами — площадку-то выбирать надо, верно?

(сцена, которую я видеть никак не мог)

— Хотите знать мое мнение, коллега?

— Слушаю вас.

— У меня после этого экзамена двойственное чувство.

— Объяснитесь.

— С одной стороны, экзаменуемый проявляет превосходные знания в теоретической части. Пожалуй, на уровне магистра. Добавьте еще, что и в практической части он не хуже любого другого лиценциата. Так?

— Все верно.

— Его знанию теории я ни капельки не удивляюсь. Я сам преподавал его курсу теоретическую магию. Он был лучшим на курсе, без сомнения. А вот в части магической силы был даже ниже среднего. На экзаменах он справлялся лишь благодаря отменному знанию теории. Я был твердо уверен, что никогда ему не подняться выше бакалавра. И вдруг откуда-то весьма недурная сила. Вы можете такое объяснить?

— Вы рассказываете интересные вещи, коллега. Лично я заметил другую странность, которую вы, похоже, не уловили. Экзаменуемый нарочно не запускал потоки в полную мощность. Придерживал свою силу.

— Так это делает любой нормальный бакалавр. Наставник должен был объяснить, что без этого он просто не продержится до конца экзамена. Кстати, вы отметили, кто наставник?

— Моана-ра. Среди ее учеников не было ни одного, кто бы специализировался не в магии жизни. Странно.

— И мне тоже. Но я продолжу мысль. Вы же знаете, я никогда не был силен в теормаге, а всегда вел практические занятия со студентами. Насмотрелся, знаете ли. Клянусь своей силой: экзаменуемый мог эффектно завершить свои практические упражнения, и остался бы с достаточным запасом силы. Любой нормальный студент всегда хочет произвести хорошее впечатление на экзаменатора. А этот нарочно занижал свой уровень передо мной — ровно настолько, чтобы хватило с уверенностью сдать экзамен. Что на это скажете?

— Я теоретик, коллега, и рассуждаю как теоретик. Есть единственный способ поднять магическую силу сверх природной: надлежащие кристаллы. Другого теория магии не знает. Но кристаллы для того, что вы описали… они существуют, безусловно, но очень редки и дороги. У экзаменуемого таких денег нет и не было.

— Тогда это Моана, больше некому.

— Резоны?

— Да хоть и личные. Он проживает в ее поместье, сколько мне известно. Может быть, он ее любовник. Моана всегда была… энергичной по этой части. А денег у нее хватает — с ее-то квалификацией.

— Вероятно, вы правы. Кстати, вы в курсе, что через две недели намечается защита очень интересной магистерской диссертации?..

Мы довольно быстро согласовали с секундантами Манура подходящую площадку. Разумеется, никаких водных источников вблизи не было.

Секунданты уехали. Я велел выставить боевое охранение (только чужих глаз нам недоставало) и начать копать. Мы трудились в силу экскаваторов — я, Тарек и четверо его подчиненных — а Моана с Саратом маскировали наши труды. При этом Тарек отвлекся на поездку в город, откуда он вернулся с арбалетом и боезапасом к нему. Я даже не потрудился спросить, где его взял эти сомнительные приобретения. Но через четыре дня у нас были четыре огневые позиции с превосходной маскировкой (низенькие кустики с выщипанными листьями по секторам обстрела) и связывающим их ходом сообщения.

Моим магам я еще раз напомнил о строжайшем требовании: прыгать в окоп при малейших признаках враждебных действий со стороны противника, будь то секунданты или сам Манур-ог.

Все было предусмотрено, учтено и сделано. Но отвратительное чувство нарастающей тревоги не давало уснуть спокойно.

И только в ночь перед самим поединком мне показалось, что я нащупал причину собственного беспокойства, хотя эта догадка радости не принесла.

Мне показалось, что истинной причиной моей тревоги была совершенно необъяснимая уверенность противника в собственных силах. Я ни на полсекунды не верил, что причина таковой кроется в его нахальстве или в недооценке моих возможностей. Хуже того, было ясно, что у врага имеется туз в рукаве, который я разглядеть не могу. И кошки со всей силой продолжали свою работу.

В день поединка с утра небо откровенно хмурилось. Пока мы позавтракали, пока добрались до площадки — назрела гроза. Хорошая такая гроза, с поблескивающими молниями и глухо ворчащими громами. Я успел подумать, что затягивать поединок глубоко не в моих интересах — вымокнем все до нитки, и тут ударила мысль: 'Вода!'

Ну да, я, дурень, вцепился в мысль добывания воды из ручьев и прочих водных потоков, а вода — вот она, да еще сколько! Уже некогда было думать — сам он изменил погоду или просто подгадал. А еще вторая специальность — электричество. Не знаю, как использовать природные молнии, но уж мой противник наверняка умеет это делать. Скверно, даже больше того.

Выражение лица противника я не разглядел: было далеко. А вот секунданты были вполне достаточно близко, чтобы увидеть тот же взгляд сквозь тебя. И вот тогда начала закипать настоящая ярость. Не надо так спешить с похоронами, господа, покойник еще бегает! И я провалился в боевой транс.

Знак к началу. Манур делает жест руками к небу, я успеваю увидеть ведущий сверху ко мне бледно светящийся канал — так, здесь будет пробой. Перебежка. Вспышка и страшный грохот (даже скорее удар) за спиной. Это разминка, ведь сил он почти не затратил.

А вот и главное блюдо. Манур извлекает жезл с тремя кристаллами — крупные они, и блестят. Оружие явно серьезное. Жезл направлен на меня. Дождь начинается, будь он трижды неладен. Воздух сгущается перед жезлом, — так, это он формирует 'Водяную стрелу' (или 'Ледяную'?). Что бы то ни было, оно мчится на меня. Уход в сторону на четыре шага. Это была 'Водяная стрела', конечно, на расстоянии в метров двадцать она начала рассыпаться на отдельные капли. Пока меня не задевает.

Моана, да что ж ты делаешь?! Не на меня надо смотреть — на него!

Манур снова направляет на меня жезл. Что-то более серьезное предлагается к рассмотрению. Точно, цвет сгущения другой, да и форма другая…

Залп из двух стволов, вот что это такое. Две 'Ледяные стрелы' в меня — уйду, не вопрос.

Манур ведет левой рукой в сторону моих секундантов, а Моана смотрит на меня! Снаряды поворачивают в их сторону!