Ангел тьмы - Эндрюс Вирджиния. Страница 11

— По его сильному голосу не скажешь, что он болен.

— У всех горцев сильный голос, — возразила я. — В нашей местности принято перебивать друг друга, так что приходится кричать.

— И кто же теперь заботится об отце, когда твоя бабушка умерла, а дедушка, насколько я понял, впал в старческий маразм?

— Дедушка вовсе не маразматик! — вспыхнула я. — Он просто никак не желает смириться с мыслью, что бабушки больше нет, и продолжает считать ее живой. Это не безумие, некоторые люди просто не могут иначе…

— Я бы назвал людей, считающих мертвых живыми и разговаривающих с ними, настоящими сумасшедшими, — холодно отрезал Тони. — Кстати, почему иногда ты называешь своего отца «папашей»?

— Я его зову так, когда начинаю на него злиться, — прошептала я.

— Угу, — с интересом взглянул на меня Тони.

— Мой отец всегда укорял меня за смерть мамочки, — жалостливо заныла я. — И поэтому я начала испытывать к нему неприязнь, как, впрочем, и он ко мне. Но, в память о матери, он мечтал обеспечить мне будущее. А сам наверняка нашел какую-нибудь женщину с добрым сердцем, которая будет ухаживать за ним до конца его дней.

На этот раз Тони надолго замолчал, обдумывая мои слова.

— Если мужчина способен добиться женской преданности даже на пороге смерти, он не так уж плох, не правда ли, Хевен? — спросил он после долгой паузы. — Не уверен, что кто-то позаботится обо мне, окажись я на его месте.

— А Джиллиан? — вскричала я.

— Ну, конечно же, Джиллиан, — вяло повторил он и уставился на меня так, что я снова покраснела. Он словно присматривался ко мне, оценивал, пытаясь понять, насколько можно мне доверять. Наконец он сказал:

— Допустим, что я предложу тебе заключить со мной договор. Мы не станем рассказывать Джиллиан, что твоя мать умерла много лет тому назад, так как это известие нанесет ей боль. Раз ты уже убедила ее, что Ли семнадцать лет была счастлива с твоим отцом, то вряд ли теперь стоит разочаровывать ее, и это естественно, потому что все силы у нее уходят на то, чтобы продлить свою молодость, а вечно это продолжаться не может. Но пока она умудряется казаться молодой и красивой, давай постараемся не огорчать ее. Пусть она будет счастлива. — Тони пристально взглянул мне прямо в глаза и, помолчав, продолжал: — Если я предоставлю тебе жилье, надлежащую одежду, дам приличное образование, то захочу получить кое-что взамен. Ты готова дать мне то, что я от тебя потребую?

Прищурившись, Таттертон ждал ответа, не сводя с меня внимательных глаз. Первой моей мыслью было: я победила, я остаюсь! Но постепенно под его пристальным взглядом я почувствовала себя церковной мышкой, за которой наблюдает огромный жирный кот, в любой момент готовый сцапать ее.

— И что же от меня потребуется? — спросила я.

Мужчина удовлетворенно улыбнулся уголками рта.

— Я рад, что ты задала подобный вопрос, это говорит о твоем здравомыслии. Ты, возможно, уже и сама поняла, что за все в жизни приходится расплачиваться. Мои требования вполне разумны и обоснованны. Во-первых, я потребую от тебя безусловного повиновения. Ты не сможешь оспаривать мои решения относительно твоего будущего, а должна будешь беспрекословно подчиняться им. Я очень любил твою мать и сожалею, что ее нет в живых, но я не позволю тебе осложнять мою собственную жизнь. Пойми, раз и навсегда, если ты доставишь мне какие-то неприятности или огорчишь мою жену, я без сожаления отошлю тебя туда, откуда ты явилась. Потому что неблагодарные дураки не заслуживают того, чтобы им еще раз предоставляли шанс. — Тони широко раскрыл глаза и уставился на меня неподвижным взглядом.

— Чтобы дать тебе представление о том, какого рода решения я намерен принять, — продолжал он, — я скажу, что предполагаю начать с выбора школы и колледжа, где ты будешь учиться. Я возьму на себя заботу о твоей одежде, ты станешь одеваться так, как одевались девочки из приличных семей, когда я учился в Англии. Буду также следить за тем, какие книги ты читаешь и какие фильмы смотришь. Я не хочу, чтобы ты забивала голову всяким мусором, который испачкал бы грязью прекрасные мечты и идеалы, свойственные юности. Ты должна будешь советоваться со мной, с какими молодыми людьми тебе стоит встречаться и когда. Надеюсь, что ты всегда будешь вежлива со мной и с бабушкой. Не сомневаюсь, что Джиллиан выдвинет собственные требования, поэтому я хочу тебе кое-что о ней рассказать.

Джилл имеет обыкновение спать до полудня, ради сохранения своей красоты, как она сама выражается. Никогда не беспокой ее в это время. Она терпеть не может скучных утомительных людей, так что не приводи таких в наш дом. И не вздумай говорить в ее присутствии о неприятных вещах. Обо всех своих заботах и проблемах — будь они связаны со школой, твоим самочувствием или друзьями — рассказывай мне. Лучше тебе никогда не вспоминать о своем прошлом или о вообще малоприятных вещах, о которых ты узнаешь из газет или от знакомых. Джиллиан терпеть не может чужих проблем, она прячет голову в песок, словно страус, едва люди заводят о них разговор. Пусть она играет в свои привычные игры, пытаясь оградить себя от ненужных переживаний. Я сам верну ее к насущным проблемам, когда сочту это нужным, ты же воздержись.

Сидя за длинным обеденным столом и слушая человека по имени Таунсенд Энтони Таттертон, я все больше проникалась убеждением, что передо мной безбожный тиран, намеренный использовать меня, как использовал в своих целях Джиллиан.

И все же у меня не было ни малейшего намерения отклонить его предложение и отказаться от возможности жить в этом доме и посещать колледж. Я с трепетом думала о том прекрасном дне, когда мне, по окончании, вручат диплом и присвоят ученую степень магистра наук. Иных желаний в этот момент у меня не было.

Я встала из-за стола и сказала как можно увереннее:

— Мистер Таттертон, я всегда верила, что мое будущее связано с Бостоном, где я могу посещать лучшую школу и получить подготовку для дальнейшей достойной жизни, отличной от той, которой жила моя мама в горах Западной Виргинии. Я мечтаю закончить среднюю школу и продолжить образование в престижном колледже, что позволит мне гордиться собой. Мне это чрезвычайно необходимо — гордиться собой. Однажды я намерена вернуться в Уиннерроу и продемонстрировать всем, чего сумела добиться в жизни бедная девочка. Но хочу сказать вам: даже ради всего этого я не пожертвую своей честью и своими личными правами.

Он улыбнулся, словно упоминание о чести и личных правах позабавило его.

— Рад слышать, что ты не забываешь о столь важных вещах, — произнес Тони. — Хотя я и не сомневался в этом, читая по глазам твои мысли. И все же готов дать тебе многое, потребовав взамен лишь одного — послушания.

— Мне кажется, что за этим требованием скрывается и масса других вещей, — предположила я.

— Да, возможно, ты права, — с приятной улыбкой согласился мужчина. — Видишь ли, мы с женой пользуемся значительным влиянием в своем кругу, и мне не хотелось бы, чтобы наша репутация оказалась подмоченной. Здесь могут появиться некоторые из наших родственников, чье присутствие, возможно, смутит тебя. Насколько я понял, ты не в ладах со своим отцом, однако заботишься о нем, как и о дедушке. Ты быстро осваиваешься в незнакомой обстановке, и я предполагаю, что вскоре ты будешь себя чувствовать в Бостоне свободнее, чем я, его уроженец. Но я прошу тебя никогда не приглашать к нам своих родственников или друзей из Западной Виргинии. Ты поняла меня? Никогда!

О, это было уже слишком! В своих требованиях Тони зашел чересчур далеко. Я собиралась раскрыть ему всю правду, не теперь, конечно, позже, когда завоюю его доверие и получу покровительство. Я расскажу ему про ту ужасную осень, когда у Сары родился мертвый ребенок-урод, потому что папаша заболел сифилисом, ту осень, когда умерла бабушка и Сара уехала от нас, оставив на меня своих четверых детей. Расскажу, как мы потом зимой мерзли и голодали в нашей горной лачуге и как отец продал нас всех пятерых по пятьсот долларов за душу чужим людям, которые измывались над нами. Так как же теперь, после запрета Тони, я приглашу к себе Тома, или Фанни, или Кейта с Нашей Джейн, если мне удастся их разыскать?