Паутина грез - Эндрюс Вирджиния. Страница 10

— Ты приедешь завтра? Будем кататься на ней! Приедешь? — волновался Трой.

— Завтра вряд ли, Трой, но скоро приеду.

Малыш расстроился, загрустил. Ох, как же ему нужна была мама, нежная, любящая, веселая. Тони, наверное, прекрасный брат, но нельзя требовать от него материнской ласки. Мне вдруг захотелось увезти этого мальчишечку. Пусть бы жил у нас. Я всегда мечтала иметь младшего брата.

После осмотра конюшни мама и Тони вдруг исчезли. Я уже решила разыскивать их, но не понадобилось. Они «нашлись» сами, и Тони сразу заявил, что пора подумать о ленче. Мама сказала, что после еды намерена поработать пару часов в музыкальном салоне, поэтому на берег договорились идти без нее. Я, правда, расстроилась, хотела понаблюдать: как она работает. Тони заметил мое огорчение и стал утешать.

— Я покажу тебе свои самые любимые уголки побережья, — пообещал он. — Я люблю океан. — Его лицо вдруг потемнело. — Океан — это стихия, полная тайн и чар. Это вечное движение.

— Мой папа тоже любит океан, — сказала я.

— Еще бы. Однако я рад, что материально независим от океана, — заметил Тони. — Он может быть таким вздорным и упрямым… как женщина…

Меня удивило, что мама звонко рассмеялась в ответ на эти слова. Скажи их папа, она, скорее всего, поморщилась бы. Но, похоже, все, что говорил и делал Тони Таттертон, казалось ей замечательным.

— …которая и красива, и коварна, — продолжал он, улыбаясь только губами. — Но нет в мире ничего более прекрасного, чем океан. Кроме, разумеется, твоей мамы, — добавил Тони, глядя на нее.

Я жадно следила за ее реакцией. Она не только не смутилась, но и расцвела от гордости. Значит, замужним женщинам можно принимать от других мужчин такие щедрые, даже вызывающие комплименты, недоумевала я…

Да, быть несмышленым ребенком проще. Я даже захотела вернуться в раннее детство, но знала, что Время и Судьба никого не пускают обратно.

Глава 3

Уединенный уголок

Ленч был изумительный. Райс Уильямс оправдал доверие. Тони Таттертон превратил обычную трапезу в Целое мероприятие. Столовая заполнилась слугами, которые вырастали будто из-под земли. Я ощутила атмосферу дорогого и изысканного ресторана.

Стол был сервирован уникальным фарфором, который, как пояснил Тони, достался в наследство от деда. Мы заняли только один угол стола: я и Трой сидели слева от хозяина, мама справа. У каждого прибора стоял бокал, даже у Троя. Тони подмигнул мне, наливая ему символическую каплю вина. Мальчик между тем держался по-взрослому. Видно было, что он привык к такому порядку. Брат был для него примером во всем. Так же, как он, Трой брал салфетку, небрежно бросал ее на колени, поднимал бокал и непринужденно откидывался на спинку стула.

Всю середину стола занимала хрустальная ваза для фруктов, где каждый плод был изукрашен причудливой «резьбой». Подавали вкуснейший салат из неведомых мне ингредиентов, некоторые даже напоминали лепестки свежих роз; королевские креветки на «подушке» из пряного риса, а на десерт Райс Уильямс приготовил персики в сиропе. Каждое блюдо было шедевром. Я объелась. Спасти меня могла только прогулка по берегу.

— Ли, а почему бы вам с Троем не подождать меня на улице? Я выйду через пару минут. Нам нужно только кое-что обсудить с твоей мамой, перед тем как она продолжит роспись, — сказал Тони.

— Идем, Ли!

Трой выскочил из-за стола. Я посмотрела на маму. Она сидела, изящно опершись подбородком на сцепленные руки. На лице ее мелькала тень довольной улыбки. Среди всей этой красоты она выглядит как настоящая сказочная королева, подумала я.

— Мне еще надо переодеться, — тихо промолвила она.

Я догнала Троя у дверей.

— Куда ты бежишь, Трой?

А он уже мчался к ближайшим зарослям кустарника, из гущи которого вскоре извлек маленькое ведерко и совок.

— Оставил вчера, когда помогал Борису, — пояснил он деловито. — На берегу пригодится.

— О да, конечно.

— Ну, пошли. Тони догонит.

— Пожалуй, надо его подождать.

— Опять ждать, ждать, ждать! — проворчал малыш, насупился и бухнулся прямо на траву, скрестив на груди тонкие ручки.

— Я думаю, он скоро выйдет, — попыталась я утешить его.

— Он вообще не выйдет, если твоя мама собирается рисовать, — выпалил Трой.

Странные вещи он говорит, удивилась я. Не стоял же Тони у мамы за спиной все время, пока она расписывала салон! У него самого столько дел, да и мама не выносит, когда за ее работой наблюдают.

Трой вдруг с подозрением прищурился.

— А где твой папа? — спросил он. — Он что, тоже умер и ангелы унесли его на небо?

— Нет, что ты! Он работает. Я хотела, чтобы сегодня он приехал с нами, но папа не смог, — объяснила я.

Но Трой продолжал смотреть на меня с пытливым любопытством. Вдруг он заметил движение у дома.

— Э-эй! — издали прокричал нам Тони. — Пошли!

Трой вскочил и тут же помчался вперед.

— Ты часто бываешь на берегу океана. Ли? — поинтересовался Тони, когда мы ступили на тропинку.

— Я довольно часто бываю на папиных причалах. К тому же несколько раз мы ходили в плавание.

Неожиданно для себя я жутко разнервничалась без мамы. Я боялась сделать или сказать что-нибудь не то и огорчить ее. А Тони, как всегда, был спокоен и уверен в себе. Еще бы, с таким богатством, с таким процветающим бизнесом ему приходится держать марку. Мне, конечно, до этого далеко, несмотря на большой опыт общения с людьми, которого я набиралась, благодаря папе, во время круизов и экскурсий.

— Действительно! Зачем же я спрашиваю. Ну а летом тебе приходилось бывать на море?

— Почти нет. Мама не очень любит пляж. Она не выносит песок, который всюду набивается. Зато у моей подружки, Мишель Элмстед, есть бассейн. Там мы купаемся.

— Понятно. — Тони кивнул.

Трой бежал впереди, деловито размахивая ведерком.

— Он такой милый, — сказала я.

— Да, — печально отозвался Тони. — Однако ему досталось в жизни. В младенчестве он ужасно болел. Временами мы думали, что потеряем его.

— О Боже! А что случилось с…

— С нашими родителями? Мать умерла всего через полтора года после рождения Троя. Она страдала неизлечимой болезнью крови. Отец скончался год назад. Инфаркт. — Глаза мужчины из небесно-голубых стали прозрачно-ледяными. Он вспомнил трагедию. — Это случилось в лабиринте.

— В лабиринте! — ахнула я.

— Да, и, к сожалению, тогда рядом с ним был Трой.

— Нет-нет! — вскрикнула я.

— Они шли сквозь лабиринт, к дальнему выходу. Там у нас хижина. Никто в ней не живет. Она такая причудливая, своеобразная, что мы сохраняем ее. А Трой думает, что это «заколдованное место» из детских сказок. Знаешь, он ведь научился читать уже в два с половиной года. Его няня, миссис Хэбершем, очаровательная пожилая женщина, часами занималась с ним чтением. Трой для своего возраста слишком развит. И такой яркий ум!

— Должно быть, он страшно переживал, когда это случилось. Да еще в лабиринте. Как он все перенес?

— Удивительно, но в панику он не впал. Другой ребенок сидел бы около упавшего отца, рыдал, кричал, пока его не обнаружили бы. Но Трой сразу сообразил, что с папой случилась беда, и побежал за помощью. Выход из лабиринта нашел самостоятельно. Я до сих пор помню его крик, с которым он ворвался в дом… Мы помчались к отцу, но было уже поздно.

— Какое несчастье. Простите меня, — пробормотала я, с ужасом представив кончину своего отца.

— Мальчику сейчас приходится несладко. Даже самая опытная и заботливая няня не в состоянии заменить мать. И как бы я ни лез из кожи, утрату отца не смогу восполнить и посвящать ему столько времени, сколько нужно.

— А миссис Хэбершем до сих пор с вами?

— Нет, она нездорова. Ей пришлось вернуться на родину, в Лондон. Сейчас у нас работает миссис Хэстингс — няня, гувернантка и учительница в одном лице. Теперь вот сюда, на пригорок, — сказал Тони. — Трой, наверное, уже на берегу.

Преодолев маленький склон, мы увидели океан. Какое чудо: делаешь один шаг — и перед тобой Атлантика! Трой уже сосредоточенно копался в песке. Пляж довольно однообразной полосой тянулся вправо и влево.