Горящая путевка в ад - Белов Александр Владимирович. Страница 49

— Это зал ожидания, — начал объяснять черт, — здесь…

— Грешные души ожидают своей участи. И куда их отправят дальше?

— У вас там, на небесах, все такие выскочки, как и ты?

Миша покраснел и ничего не ответил.

— Эти родились в то время, когда еще не было никакой религии и можно было грешить безнаказанно. В общем, они думали, что можно. Так как о самом понятии грех никто из этих несчастных не знал, то и наказывать их как бы не за что, но, с другой стороны, они все же виноваты, значит, должны отвечать. Кары для них пока не придумали, вот они и сидят, ждут ее появления, а чтобы не было скучно, стражники иногда развлекают их дубинками.

Черт заржал, явно удовлетворенный своей шуткой. Миша веселья не разделил.

— Не очень понятно, — промямлил он, — как я могу облегчить их страдания, если они, вроде как, и не страдают?

— Это уже твои проблемы. Идем дальше.

От увиденного в следующем помещении Мишку едва не вывернуло наизнанку. Сначала он заметил мерзких гадов, которые ползали по каменному полу, шипели и извивались. Миша не боялся змей, но эти показались ему настолько отвратительными, что и смотреть на них было испытанием. Потом, словно из воздуха, появились крысы. Огромные, с дыбящейся серой шерстью и горящими красным глазами. Животные нападали на змей и сжирали тех живьем. Некоторые ползучие твари успевали ужалить своего обидчика, и тогда крыса умирала в жутких мучениях и корчах. Из пасти с острыми желтыми зубами вырывались хрипы и выделялась обильная красноватая пена. Но не это было самым ужасным. Из едва заметных ниш в каменных стенах в помещение вдруг повалили люди и уже знакомые Мишке гоблины и упыри. Все были обмотаны в какие-то тряпки, чудом не рассыпавшиеся в прах, настолько древней выглядела их одежда. Тела грешников были истерзаны и истощены, из еще свежих ран сочилась кровь.

Разъяренная толпа накинулась на змей и крыс, ползая по грязному полу на четвереньках. Помещение наполнилось диким визгом и яростным шипением, но ни люди, ни гоблины, а уж тем более упыри, словно не замечали этого, вгрызаясь в живую плоть, разрывая ее зубами и довольно урча при этом. Мишка почувствовал, что у него закружилась голова и ноги стали ватными.

Неожиданно крысы со змеями исчезли, и изголодавшиеся грешники поднялись на ноги. Их лица, морды и рыла были перемазаны кровью, кусками плоти и шерстью. Видимо, они поняли, что пир окончен, и стали очень недобро посматривать друг на друга.

— Неужели они посмеют? — испуганно обратился Мишка к черту. Тот успел лишь коротко кивнуть.

Дальше началось такое, что не увидишь в самом страшном фильме ужасов. Тела сплелись в огромный клубок, в котором каждый старался урвать от своего ближнего кусочек послаще. Гоблины, в силу своей физической мощи, побеждали, но ни упыри, ни даже люди не собирались сдавать позиций и яростно вгрызались в живое мясо. Тут уже Мишка не выдержал, и рогатый смог лицезреть, чем молодой человек поужинал накануне.

Боковым зрением парень заметил какое-то движение совсем недалеко.

— Бежим! — заорал черт и, схватив парня за руку, потащил за собой.

За их спинами раздался чавкающий звук, но Миша решил не оборачиваться, догадался, что это могло быть.

— За что они так наказаны? — с трудом отдышавшись, спросил молодой человек.

— Чревоугодие, — безразлично ответил черт, — этому греху подвержены только люди, упыри и гоблины. Остальные магические и немагические существа едят ровно столько, сколько необходимо для выживания. Теперь они никогда не смогут насытиться, сам видел, какие все тощие.

— А почему их никто не охраняет?

— А ты бы согласился находиться рядом с голодной, разъяренной толпой, для которой ты всего лишь порция мяса и костей? Для них стоят стандартные магические ограничители.

Вопрос был, скорее, риторическим, и Миша решил на него не отвечать.

— Не подумай, что я проверяю твои знания, но раз уж зашел разговор… Ведь сюда попадают только души умерших, а эти выглядели вполне живыми. У них ведь текла кровь.

— Конечно, проверяешь! — сузил глазки черт. — И после этого нас называют коварными, вероломными и бесчестными. Этим душам даровано новое тело, потому как душа подвергается наказаниям на более высоком уровне. Чревоугодие — грех плоти, а не духа.

— А тебя не проведешь, — молодой человек шутливо погрозил пальцем, — все знаешь.

— Да ты… Да я… Думаешь, я и правда, не знаю всего? А вот и знаю! Даже то, что раньше тут была охрана, но бедняжка Цербер погиб, эти твари сожрали его и даже не подавились. Хозяин запретил говорить о своем любимом питомце, вот я и умолчал, а ты… Да все вы, святоши, те еще интриганы! Искуситель ты, вот кто!

Черт подбоченился, ожидая реакции, потому как для жителей Верхнего мира слово искуситель было страшным оскорблением, только Миша этого не знал и примирительно похлопал рогатого по плечу, отчего тот окончательно уверился, что все они там психи.

У очередного зала черт задерживаться не стал, но Мишка настоял на своем и рогатому пришлось вернуться. Ему было дано распоряжение во всем потакать послу из Верхнего мира, потому как отношения в последнее время сильно обострились, а поговаривали, что Сам этого очень не хотел бы.

Взору предстала странная картина. В совсем небольшой комнате над круглым столом с листами ватмана склонились несколько человек. На первый взгляд в них не было ничего особенного, потому как они стояли лицом ко входу, но когда черт жестом велел им повернуться, молодой человек сдавленно охнул, икнул от неожиданности и на несколько секунд потерял дар речи. Чуть пониже спины у каждого торчала еще пара рук. Вполне жизнеспособных, с зажатым в каждой из них инструментом. У кого-то лекало, у кого циркуль, у кого карандаш.

— А это еще кто? Мутанты? — обретя способность говорить, спросил Миша.

— Зачем мутанты? — искренне удивился черт. — Обычные люди, изобретатели самодвижущихся колесниц. Конкретно эти сконструировали дерьмовоз… повозку. Как же она называется, дай бес памяти… — черт почесал лоб между рожек и через секунду выставил вверх указательный палец. — Конечно, для Ада Дрезина. Ну или что-то в этом роде.

Мишка расхохотался. Это же его соотечественники, прославившиеся на всю Россию тем, что руки у них росли не как у нормальных людей, а из другого места. Значит, известная поговорка вовсе не выдумка.

— Помоги, — проныли горе-конструкторы, обращаясь к Мишке.

— Да, это жестоко, — подвел итог тот, на всякий случай отступив на несколько шагов назад, — им что же, вечно в таком виде оставаться?

— Отчего же? Вот исправят свою ошибку, соберут добрую повозку и тогда… Хотя, ты прав, вечно!

Они еще долго шли вперед, наблюдая самые различные наказания. Были здесь и пресловутые котлы, в них варили грешников, и сковороды, на которых жарились извивающиеся тела, а черти протыкали их вилами, проверяя степень прожарки.

— Вот здесь те, кто всю свою жизнь проводил на работе, — черт указал пальцем в огромный крутящийся вихрь, в котором люди летали, словно былинки, налету пытаясь поймать медные монетки.

— За что же их наказывать? Они всего лишь хотели заработать денег, чтобы жить хорошо, это несправедливо, — возмущался Миша.

— Жизнь бесценна, ее нельзя купить за деньги, поэтому здесь они продолжают гнаться за ними.

Черт с какой-то непонятной тоской последний раз взглянул на вихрь и молча поплелся дальше. Мишка последовал его примеру.

— А эти грешники страдали непомерной гордыней при жизни. Один из самых страшных грехов, и наказание за него очень жестокое, даже врагу не пожелал бы такого.

Рогатый сделал странный жест левой рукой, словно отмахнулся от невидимой мухи.

Мишка не сразу понял, что из темноты пещеры звучит музыка, причем очень ему знакомая. Они зашли внутрь. Кромешный мрак разрезали лазерные лучи, забегали по стенам разноцветные огни, и противный голос вывел:

— Я на тебе никогда не женюсь! Я лучше съем перед загсом свой паспорт…

В ответ на это раздался полный боли и отчаяния стон целой толпы. Люди, а здесь так же были только они, рванули к выходу, но наткнулись на невидимую преграду и живой волной хлынули обратно. Они закрывали уши ладонями, глаза несчастных раскраснелись и опухли от слез, а исполнитель, который гордо стоял на каменном возвышении, радостно улыбался и старательно издевался над музыкой, выводя свои рулады.