Недалеко от Земли - Караваев Роман. Страница 15

– Андрей, а при чем тут красное смещение?

Ли поперхнулся и замер, упершись костяшками обоих кулаков в поверхность своего стола, а Бородин, сложив руки на животе, невозмутимо прогудел:

– Это же элементарно, Ватсон! Когда образуется сфера Шварцшильда, для внешнего мира звезда практически мгновенно перестает существовать. Вместо нее образуется черная дыра, потому что на поверхности сферы сила тяготения достигает бесконечно большого значения, и никакой луч света, более того, никакой сигнал вообще вовне прорваться не может. А внутри коллапса все вещество продолжает сжиматься и проваливаться внутрь со все возрастающим темпом. На сколько растягивается этот процесс для внутреннего наблюдателя, я лично сказать не берусь. Может быть, он длится бесконечно долго. И если мы с вами находимся внутри, то внешняя Вселенная относительно нас будет расширяться. Вот вам и разбегание галактик, и красное смещение. Я доступно объяснил?

– Более или менее. И как же мы можем существовать в таких немыслимых условиях?

– Это вопрос среды обитания, – вмешался отвлекшийся от своих дел Терехов. – Вы не можете жить, например, на дне Марианской впадины, и, тем не менее, ее населяют живые существа, – он помолчал и вдруг спросил: – А вы знаете, что бывает с глубоководными рыбами, поднятыми на поверхность?

– А что с ними бывает? – настороженно спросила Тараоки.

– Их разрывает внутренним давлением. Существа, привыкшие жить в условиях колоссальных, с нашей точки зрения, нагрузок, не могут существовать там, где этих нагрузок нет.

– Вы это к чему?

– А к тому, милая Вивьен, что прежде чем штурмовать Сферу, необходимо, как минимум, знать, сможем ли мы существовать во внешнем мире. Если, конечно, верна теория уважаемого Андрея Ильича.

Высказавшись, биолог недоуменно пожал плечами, словно удивляясь пришедшей ему в голову мысли, и вновь принялся за отчет. Бородин же возвел очи гореґи неспешно продолжил:

– Коллега Терехов абсолютно прав. Нам очень мало известно о мире, лежащем за пределами нашей досягаемости. Настолько мало, что мы можем делать совершенно неправильные, а зачастую противоположные истине выводы, как в том анекдоте про экспериментирующих с мухой недотёп…

– Расскажите, – потребовала Вивьен.

– Да вы что, ребята, – возмутился Ли. – Какие анекдоты! У нас всего час на составление отчета.

– Успеем, – отмахнулся Бородин и продолжил. – Так вот. Сидят двое за столом. По столу ползает муха с оборванными, чтобы не взлетела, крыльями. Один отрывает мухе лапу и говорит: «Муха, ползи!» Муха ползет. «Запиши в журнал, – говорит он второму, – муха ползет». Так они добираются до шестой лапы. После удаления последней лапы и привычной уже фразы «Муха, ползи» муха остается лежать на месте. «Запиши в журнал, – говорит первый второму, – после того, как мухе оторвали шестую лапу, она оглохла».

– Какой-то садистский анекдот, – фыркнула Вивьен, – и к тому же глупый.

– И тем не менее, он наглядно иллюстрирует то, что мы не всегда адекватно определяем причины и суть видимых нами явлений. Я это всё к чему? А к тому, друзья мои, что Вася натолкнул меня на еще одну, довольно тривиальную мысль. Вообще-то Вселенная может быть и N-мерной, где N, опять же, может быть любым числом. Каким – остается только догадываться. А внутри сферы, в условиях гравитационной могилы, это N выродилось в число 3, которым мы и привыкли оперировать и считать, что всё Мироздание трехмерно. А это может быть глубоко неверно…

– Всё! – Слава не выдержал. – Хватит! Давайте, наконец, займемся отчетом. И напишем в нем только то, что уже прозвучало в кабинете у шефа. Более углубленным теоретизированием займемся позже и выводы пока попридержим. До лучших времен. У меня есть очень сильное предчувствие, что наши мысли очень могут пригодиться нам самим. Обсуждать это заявление не будем, просто примем к сведению. А пока давайте закончим порученное нам задание. Осталось сорок пять минут…

И в кабинете руководителя полетов наступила тишина.

Кобыш повернул голову и негромко спросил:

– Как ты думаешь, Брюс, они уже прилетели? Может, посмотришь, где они?

Тернер молча кивнул и замер, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. После довольно длительной паузы, как показалось Кобышу, физически ощутимой и вязкой, он произнес:

– Они только что вернулись к Базе. Штурм был неудачным. Но, кажется, они завезли с собой какие-то новые мысли.

– Кажется или привезли?

– Привезли, – более уверенно сказал Тернер.

Кобыш задумчиво почесал кончик носа, искоса посмотрел на своего второго пилота и, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла, решительно проговорил:

– Пора трубить сбор.

После этих слов он примостился у стола и, пощелкивая клавишами селекторной связи, оповестил всех испытателей о предстоящем мероприятии. Он назначил встречу ровно через десять минут в кают-компании Базы. Тернер поспешно натянул джинсы и принялся зашнуровывать кроссовки. Кобыш встал, застегнул верхнюю пуговицу рубашки, ободряюще подмигнул напарнику, дескать, посмотрим, кто на что горазд, и, открыв дверь, шагнул в коридор. Брюс молча последовал за ним.

Они дошли до лифтовой площадки, но, переглянувшись, лифт вызывать не стали, а направились к аварийному трапу. Им надо было подняться всего на один уровень, и для этого совершенно незачем гонять механизм. Да и размяться иногда тоже полезно. Короче, пока они добирались до кают-компании, все остальные уже подтянулись и расселись на облюбованные места.

Хромов полулежал в кресле, вытянув длинные ноги и расслабленно положив руки на подлокотники. Клеменс занимал место рядом с ним, упираясь подбородком в мягкую спинку стоящего перед ним стула. Женя Седых и Раф Дорин, одетые в одинаковые спортивные костюмы и примостившиеся в дальнем от двери углу, что-то довольно оживленно обсуждали, судя по долетавшим оттуда обрывкам предложений:

– …под таким градусом… если без хохм… я тебя уверяю… можно позволить…

– …полная чушь… кому это надо?..

– …если смотреть от Солнца…

– …да ерунда же…

Кобыш подошел к столу, за которым недавно председательствовал Слава Ли, и, прищурившись, оглядел испытателей:

– Господа офицеры! – Глаза всех присутствующих обратились к нему. – Прошу подсаживаться поближе… Разговор будет приватным.

Произошло множественное, почти бесшумное движение, и как-то очень быстро все вдруг оказались сгруппированными вокруг Дмитрия. Он коротко усмехнулся, видимо, что-то отметив для себя, и вновь заговорил:

– Я пригласил вас…

– …чтобы сообщить пренеприятное известие, – немедленно подхватил Седых.

Кобыш недовольно глянул на него и продолжил:

– Да, ревизор едет, и это уже ни для кого не секрет. База оповещена и находится в режиме недоуменного ожидания. Можно только догадываться о цели визита, хотя мы с вами, как никто другой, способны просчитать поставленные инспекторам задачи. Я правильно понимаю?

Ответом ему было настороженное молчание.

– Значит, правильно, – Кобыш снова усмехнулся. – Мы с Брюсом уже обсудили свои новые умения в узком семейном кругу, и, чтобы никто больше не испытывал иллюзий по поводу неведения остальных членов нашей небольшой группы, начну с себя. Пока излагаю свою версию, каждый может прикинуть, с чего начать ему. Заранее предупреждаю, я не верю в то, что среди нас есть неизменившиеся. Поэтому даю вам небольшую фору.

И Кобыш вкратце рассказал о своих приключениях, не забыв присовокупить более поздние комментарии и рассуждения. Когда он закончил, тему продолжил Тернер, немедленно поддержавший своего напарника и, кроме сбивчивого повествования о собственных обстоятельствах, предложивший не стесняться и облегчить душу перед товарищами. Закончил он свое выступление словами:

– Мы с вами – одна команда. Поэтому, что бы ни думали о нас остальные, между нами секретов быть не должно. Я вам больше скажу. Мы теперь меченые, и мы это знаем. И кому, как не нам, карты в руки, чтобы определить, что с этим делать дальше.