Недалеко от Земли - Караваев Роман. Страница 4

Сие название, высокохудожественно намалеванное поверх входа в заведение общественного питания, где кормился весь состав Базы, было придумано русскими весельчаками из обслуживающего персонала. Они посчитали, что вывеска «Столовая» мало подходит для светлого, просторного, многоуровневого зала, к тому же мастерски оформленного дизайнерами проекта скорее под элитный клуб, нежели обычное функциональное место приема пищи. Окрестить же «Рестораном» или «Кафе» столь прозаическое по своему назначению помещение, несмотря на ступеньки и невысокие барьеры, разделяющие площадки с изящными столиками и удобными креслами для посетителей, тоже рука не поднималась. Поэтому, особо не задумываясь, и приняли нынешнее обозначение, благо, сути оно не искажало и, вместе с тем, как считали парни из технической обслуги, создавало романтический настрой.

С испытателями, уже насытившимися, но от этого не ставшими более приветливыми, Тараоки столкнулась в дверях «Харчевни».

– Извини, Вивьен, – буркнул Джек Клеменс, – мы ждали тебя довольно долго. Увы, – он развел руками.

– Ничего, – она мягко улыбнулась, проходя мимо посторонившихся товарищей. – К ужину постараюсь быть вовремя.

– Сейчас намечается сборище в кают-компании, – вслед ей сказал Виктор Хромов. – Мы хотим заранее занять места получше. Ты придешь?

– Непременно, – Тараоки, обернувшись, кивнула. – Зарезервируйте местечко рядом.

Она прошла к стойке, наугад выбрала три блюда, взяла чашечку дымящегося черного кофе, поставила все это на поднос и остановилась в нерешительности. Взгляд ее блуждал по залу в поисках столика с какими-нибудь знакомыми. Вивьен давно отвыкла обедать в одиночестве, да, честно сказать, и не любила этого. Пока она присматривалась, перед ней возник мощный силуэт, заслонивший сразу половину обзора.

– Сударыня, – раздалось сверху, – не составите ли нам компанию? Приятно, знаете ли, трапезничать в обществе прелестной дамы.

Тараоки подняла голову и увидела улыбающуюся добродушную физиономию. Мужчина, стоявший перед ней, выглядел могучим, или, вернее, довольно обширным. Более всего он напомнил ей Добрыню Никитича с известной картины русского художника Васнецова «Богатыри». Правда, растительность на его лице отсутствовала, и стрижка ничем не напоминала удалые кудри народного героя. А вот общее впечатление он производил именно такое. Она едва доставала ему до подбородка, хотя для японки рост ее был достаточно высок.

– Андрей, – прогудел геркулес, протягивая огромную лапищу и забирая у Тараоки поднос. – Давно жаждал быть представленным, да все никак не получалось. А вы, простите?..

– Вивьен.

– Вот как? – брови гиганта удивленно приподнялись. – Э-э-э… довольно необычное имя для восточной красавицы.

– Я американка, – сообщила Тараоки. – И родилась в штате Вирджиния.

– Ага. Это меняет дело Вы ведь из команды испытателей?

– Бородин! – послышался еще один голос от дальнего столика. – Пока ты там лясы точишь, незнакомка умрет с голода, а у нас все остынет.

Андрей очень шустро, при такой-то комплекции, повернулся и тем самым предоставил даме возможность увидеть второго говорившего. Им оказался сухощавый, средних лет и строгого вида, человек с мягкими, светлыми, спадающими на лоб небольшой челкой волосами, одетый в тщательно отутюженный комбинезон с эмблемой биологической секции Базы на груди.

– Уже не незнакомка! – торжественно пробасил Бородин, подхватывая Тараоки под руку и увлекая к столику своего знакомца. – Ее зовут Вивьен, и она милостиво согласилась разделить с нами нашу скудную трапезу.

– Не обращайте внимания на этого болтуна, – ворчливо произнес биолог. – Его заносит в присутствии хорошеньких женщин. Сколько его знаю, никак не могу взять в толк, как в нем уживаются два совершенно разных человека – прекрасный ученый с блестящим, холодным умом и разнузданный бонвиван.

– Наш сумрачный друг так шутит, – радостно рявкнул Андрей. – Кстати, его зовут Василий. Он тезка кота моей мамы. Для близких знакомых просто Вася. В отличие от упомянутого кота. Вы не смотрите, что он с виду такой смурной, в душе он добрый и отзывчивый. Внешность – антураж для сотрудников, подопытных животных, амеб и инфузорий. Он ведь у нас глава биологов. Доктор Терехов! Кто из космонавтов не слышал этой фамилии! Положение, знаете ли, обязывает.

– Васья, – повторила Тараоки. – Очень мягкое и вкрадчивое имя. Оно полностью компенсирует ваш непримиримый облик.

– Вы так полагаете? – немного оттаял биолог. – Приятно слышать. Особенно из уст японки. Вы ведь японка? Я не ошибся?

– Не ошиблись. Я – этническая японка, что не мешает мне быть гражданкой Америки. Кроме того, мы с вами почти коллеги, я доктор медицины и знакома с некоторыми вашими работами. Рада, что мы встретились в непринужденной обстановке.

– Я, между прочим, тоже доктор, – напомнил о себе Бородин.

– Да?! – восхитилась Вивьен. – Значит, можно собирать консилиум?

– Не получится, – вздохнул Терехов. – Он физик. Руководитель здешних ньютонов. Наши виды деятельности почти не соприкасаются.

– Мне нравится это «почти», – громыхнул Андрей, цепляя вилкой мелко нарезанные кусочки салата. – И прежде всего, когда дело доходит до знакомства. Например, такого, как сейчас. Вас ведь не смущает, что я занимаюсь звездами и процессами взаимодействий, а меня, в свою очередь, почти не волнуют ваши подопытные кролики. Ну, разве что, так, самую малость. Я все же большой любитель всякой живности. Мне их жалко. – Он подцепил еще один кусочек. – Между прочим, Вивьен, каким образом доктор медицины оказался внутри команды испытателей?

– Для врача всегда предпочтительнее примерить на себя необычную ситуацию. Чтобы потом можно было смело ставить диагноз. И, кроме прочего, я – летчик.

– Ничего себе! – удивился Бородин. – Парадоксальное сочетание!

– Кому как, – Тараоки пожала плечами. – Меня вполне устраивает. Считайте это проявлением совмещения западного образа жизни и восточного метода развития сознания. Кстати, раз уж вы пригласили меня в компанию, не поведаете ли, что новенького обнаружилось после первых полетов человека на «папке»?

– Пока трудно сказать, – Терехов окинул задумчивым взглядом изящную фигурку японки. – Люди впервые столкнулись с таким феноменом, как преобразование живой плоти в иное… иной…

– В пакет информации, – подсказал Бородин.

– …в иное состояние, – продолжил биолог, преодолев терминологический барьер, – совершенно необычное для нормального человеческого организма. Я считаю, что вполне возможны какие-либо побочные явления, напрямую связанные с такими стрессовыми изменениями в процессе жизнедеятельности.

– А вы? – Вивьен с интересом обратилась к Бородину.

– Мы тоже столкнулись с некоторыми странностями, не вполне укладывающимися в наше представление об устройстве Вселенной в общем и Солнечной системы в частности, – Андрей беззвучно завершил уничтожение салата и приступил к омлету с беконом. – Но об этом мы поговорим в кают-компании. До начала сбора всех любопытствующих остается девять минут. Так что, дамы и господа, рекомендую поторопиться. А кроме того, вкусно!

Ли взъерошил свои черные, как смоль, волосы и в очередной раз вопросил:

– Ну, и какие будут идеи, господа естествоиспытатели?

В кают-компании Базы, где собрались весь цвет научной группы ПП, технический персонал, обслуживающий проект в космосе, группа испытателей в полном составе и еще масса заинтересованных лиц, наступила невнятная тишина. Затем громадный Андрей Бородин, глава секции теоретической физики вакуума, зашевелился в своем кресле и гулким басом произнес:

– Давайте-ка отвлечемся от общей дискуссии, еще раз выстроим последовательность событий и попытаемся представить картину в целом. От которой и будем в дальнейшем отталкиваться. Возражений нет? Молчание – знак согласия.

Итак, испытания в системе Земля – Луна прошли более чем успешно. Никаких сбоев механизмов и приборов в любых расчетных режимах не происходило. У подопытных животных – мышей, собак и обезьян – после полетов никаких аномалий в поведении не обнаружено. Во всех пятнадцати случаях. Весьма и весьма оптимистично. Жаль только, что животные не умеют рассказывать о своих впечатлениях. Это – первое.