Не пожелай зла - Лазарев Дмитрий Владимирович. Страница 35

В дальнейшем, до самого конца второго дня, мы делали все, чтобы больше не давать окружающим поводов для сплетен. Но, как выяснилось, мера эта несколько запоздала.

Не секрет, что участники и сторонние наблюдатели одних и тех же событий воспринимают их по-разному. Вот и нам казалось, что мы надежно замаскировали свою взаимную симпатию от чужих глаз. И думали так до тех пор, пока не услышали:

— А вы прекрасная пара!

Это воскликнул какой-то отцовский приятель, очень некстати оказавшийся рядом во время одного из наших редких совместных танцев.

Кажется, растерялась даже Ника. Впрочем, чего она ожидала после своих рискованных выходок?

— Мы — не пара, — быстро нашелся ваш покорный слуга. — Просто я — первый поклонник будущей звезды.

Дело в том, что благодаря многочисленным выступлениям Вероники в различных жанрах (песни, танца, комедии, чтения стихов и игры на гитаре) только ленивый не прочил ей блестящую театральную или эстрадную карьеру, на что она уже устала отшучиваться. Так что ответ пришелся в масть, и гость отстал. Но взгляд, которым он нас окинул, явственно выражал все его мысли на этот счет.

Убедившись таким образом, что шила в мешке утаить все же не удалось, я понял, что теперь мы запросто можем нарваться на то, о чем меня и предупреждал вчера Артем. Естественно, лично я «резкого» Павла нисколько не боялся, но лишние слухи могли осложнить жизнь Веронике. Однако ее это, казалось, нисколько не беспокоило. По крайней мере, вид она сохраняла весьма беспечный. И в чем-то, пожалуй, была права: в конце концов, состава преступления в наших действиях не было — так, легкая игра на грани флирта. Но иным ревнивым мужьям хватало и меньшего повода, чтобы начать изображать Отелло. Поэтому самым разумным для нас было ограничить данную историю рамками двух дней свадьбы.

В принципе подобные мероприятия как раз и хороши тем, что на них завязываются ни к чему не обязывающие приятные сиюминутные знакомства. Во всяком случае, процентов девяносто гостей с разных сторон потом никогда более друг с другом не встречаются, хотя за столом, вкушая чашечку водки или рюмочку чая, клянутся в прямо противоположном, обмениваются телефонами, имейлами, чтобы не звонить, не писать и забыть имя своего «друга до гроба» уже через две-три недели.

Когда я прощался с Никой и ее подругой, все ритуалы были соблюдены, и номер моего мобильника перекочевал в их электронные записные книжки. Я при этом пребывал в полной уверенности, что расстаемся мы если не навсегда, то о-очень надолго.

Глава 18

ЛИЦЕНЗИЯ НА УБИЙСТВО

Екатеринбург, 22 февраля 2008 г.

— В общем. Сила у него есть, а толком управлять ею он пока не научился. Причем темная ее составляющая, которую я, собственно, только и мог наблюдать, довольно мощная.

Завершив свой доклад, инквизитор Шестаков выжидающе посмотрел на отца Николая. Тот, однако, не спешил нарушить молчания, о чем-то размышляя.

— Ты не почувствовал рядом с Э-магом присутствия крига? — наконец произнес он.

— Нет, Святой Отец, хотя и применил максимум своих способностей и усилий. Странно, что криг, убив контролера и проведя инициализацию, затем бросил Э-мага на произвол судьбы. По логике, ему следовало бы обучать парня, с тем чтобы сделать из него слугу зла.

— Это по нашей логике, Сергей, не забывай об этом. У кригов она совсем иная, а порой совершенно непостижимая. Мы многого не знаем, и это плохо. А то, что ты не почувствовал крига, еще не значит, что его там не было. Возможности темных Вторых существенно превосходят твои. Особенно если речь идет об одном из высших иерархов.

— И что нам делать? Уведомить анхоров?

Отец Николай покачал головой:

— Пока рано. Когда они узнают, нас к Э-магу на пушечный выстрел не подпустят.

— А Покровитель?

— Ему я, разумеется, доложу, но он, кажется, и так в курсе. По крайней мере, Покровитель настроен решить судьбу Логинова уже сейчас, пока никому и ничего не известно, а сам Э-маг не научился контролировать свою Силу в полной мере.

Командор Святого Ордена поднял на инквизитора глаза, взгляд которых стал острым, словно два кинжала:

— Он должен умереть, Сергей.

— Но… если криг его не опекает, парень может обратиться и к добру.

— Мы не имеем права рисковать. Э-маг — страшное, обоюдоострое и непредсказуемое оружие. Недаром в последнее время анхоры и смотрящие блокируют эту Силу у всех рождающихся Э-магов. Они опасаются их, и правильно делают. Тут уж лучше перебдеть. От него необходимоизбавиться.

— Я займусь этим, Святой Отец.

— Только помни, что происходит в случае насильственной смерти Э-мага. Нам не нужен здесь катаклизм регионального масштаба. Ищи способ подобраться к нему так, чтобы он ничего не заподозрил. А потом примени наш новый метод.

— Мы же ни разу не испытывали его…

На губах командора появилась скупая улыбка:

— Так испытаем на нем. Когда-то же надо начинать.

Инквизитор развернулся и двинулся к выходу, когда его настигла еще одна негромкая фраза отца Николая:

— Кстати, Сергей, не дай себя обмануть положительной стороне его Силы.

— О чем вы?

— Э-маг, инициированный кригом, может обращаться к добру лишь эпизодически, в силу агонии собственной души. А может и для отвода глаз, чтобы успокоить тех, кто за ним наблюдает. Не верь этому: за малым или средним добром, сделанным Э-магом, последует такая волна чернейшего зла, в которой мы все захлебнемся. Ты меня понял?

— Да, Святой Отец.

Глава 19

ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

(Из воспоминаний Игоря Логинова)

Екатеринбург, конец февраля — начало марта 2008 г.

Я вроде бы научился избегать разрушительных последствий кошмарных снов, но сами по себе они уходить не желали и доставали меня по-другому. Метод, с помощью которого я с ними справлялся, оказался весьма энергоемким, поэтому с утра я совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Но если бы все ограничивалось только этим! Кошмары камнем ложились на мою душу, мешая не только радоваться жизни, но даже нормальным, положительным образом воспринимать себя самого, что для Э-мага было в высшей степени пагубно. Сон говорил мне: в будущем я стану причиной многих смертей, а то, что он повторялся с удивительным постоянством, не позволяло мне просто отмахнуться от него, как от обычного сновидения, а превращало его чуть ли не в пророчество.

Отсюда проистекало и чувство вины. Не могу сказать, что для него не было других причин: ведь семь человеческих трупов, ставших таковыми при моем активном содействии, все-таки никуда не денешь. Впрочем, явных угрызений совести на сей счет я не испытывал — как-никак чистая самооборона плюс состояние аффекта после ранения. Да и город без этих типов станет спокойнее. Но вот будущее… Глупо, конечно, так переживать то, чего еще не случилось, а может, и не случится никогда. Тем не менее навязчивые мысли здорово действовали мне на нервы. С ними приходилось бороться всем напряжением сил, а выделявшуюся отрицательную энергию отправлять в «запасник», чтобы она не гробила мой организм.

Но, с другой стороны, эти мысли странным образом окончательно сформировали во мне желание принять участие в авантюре, задуманной моим другом Тихоновым, причем не ради денег, а ради того, чтобы помогать людям. Дело в том, что я ощутил настоятельную необходимость в искуплении как уже совершенных грехов, так и возможных будущих. В Бога я не верил — ни в христианского, ни в какого бы то ни было еще, — а потому не находил нужным взвешивать свои дурные и добрые поступки, дабы после Страшного суда меня определили в более приятное место. Моя вера несколько иная. Я думаю, что в каждом человеке есть частица некой высшей сущности. Она-то и является нашим единственным судией. Нравственным, если хотите. Почему никто свыше не карает подонков, губящих людские жизни десятками, сотнями и тысячами? Да потому что никому там нет дела до наших грехов. А значит, и отвечать мы должны лишь перед самими собой, и судить себя сами. Нет никакой Высшей справедливости, ибо негодяи всех мастей давным-давно договорились со своим внутренним цензором или просто научились его игнорировать. Беда человечества в том, что таких становится все больше. Если правы те, кто утверждает, будто человеческая цивилизация движется к собственной гибели семимильными шагами, то на каждом из нас лежит доля вины за это.