Не пожелай зла - Лазарев Дмитрий Владимирович. Страница 6

— Нехилая избушка, а? — словно прочитав мои мысли, спросил незаметно подошедший младший партнер «БШК» Олег Кошкин. — У меня тоже такая будет… со временем.

Судя по его блестящим глазам и развязной манере речи, обычно ему несвойственной, он оказался здесь несколько раньше основной группы гостей, прибывшей вместе с нами на двух «газелях», и уже успел начать праздновать.

Я недолюбливал Кошкина за некоторую беспринципность, с которой он вел дела и строил свою карьеру, хотя и понимал, что на честности, порядочности и альтруизме далеко не уедешь. Этот хотел уехать далеко. Глядя на него, я всегда испытывал легкую неприязнь, смешанную с завистью: душа компании, уверенный в себе, обаятельный и привлекательный, успешный карьерист, он был воплощением всего, что было не дано мне.

Надо сказать, большинство населения нашей планеты — в той или иной степени завистливые люди. Вот только зависть бывает разная.

Считается, что белой зависти нечего стыдиться и нечего ее скрывать, так как она не вредит ни завидующему, ни объекту зависти. Она играет роль стимула для людей самолюбивых, но леноватых от природы, которые иначе застыли бы в своем теперешнем состоянии, не стремясь подняться выше, сделать свою жизнь интереснее и лучше как в житейском, так и в профессиональном плане.

Совсем другое дело — черная зависть. Она не завистника поднимает до уровня предмета его зависти, а наоборот — именно последнего стремится сбросить с карьерной лестницы. И тем вернее, чем ярче его удачи, ибо пропорционально им растет и зависть. Это как в анекдоте о внучке декабриста, спрашивающей слугу, чего хотят большевики. «Хотят, барыня, чтобы не было богатых». «Надо же! — огорчается она. — А мой дед хотел, чтобы не было бедных!» Вместо того чтобы использовать драгоценные силы души на движение вперед и вверх, завистник бесплодно растрачивает их на злобствование по поводу чужих достижений. В результате не способная более ни на что другое душа его деградирует и сохнет. Видимо, такова уж человеческая природа. Достаточно легко посочувствовать тому, кому плохо, а вот искренне порадоваться чьим-то успехам дано очень немногим.

Простите мне это лирическое отступление. Но оно, как мне показалось, будет здесь к месту. Почему? Да потому что я вовсе не уверен, что моя зависть к Кошкину именно белого свойства.

Ладно, не будем о грустном. Как бы я ни относился к младшему партнеру нашей фирмы, но афишировать это отношение считал неразумным, а потому всегда был с ним корректен. Тем не менее на эту фразу о его будущих жилищных перспективах я не мог не отреагировать:

— Нисколько не сомневаюсь, — сказал я, стараясь не пустить в свой голос слишком много яда. — У вас, пожалуй, и побольше будет!

Кошкин покосился на меня, пытаясь определить наличие сарказма в моих словах, но бесполезно. Во-первых, когда надо, я умею напустить на себя абсолютно невинный и невозмутимый вид. А во-вторых, состояние легкого хмеля, в котором, по-видимому, пребывал Кошкин, ослабило его способность различать подобные нюансы.

— Ладно, ребята, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома! — Указав широким жестом на фазенду Белова, Кошкин развернулся и двинулся ко второй «газели», из которой как раз появилась Лена.

Он немедленно расплылся в улыбке.

— Здравствуй, Леночка, солнце мое! — промурлыкал Кошкин, целуя ей руку. — Счастлив лицезреть! Позволь тебя проводить и устроить маленькую экскурсию по владениям нашего многоуважаемого шефа.

Лена заулыбалась в ответ, а моя неприязнь к Кошкину вдруг резко прибавила в весе, что я ощутил почти физически.

Он был вездесущ, как Фигаро. Олег Кошкин буквально проходу не давал Лене, находясь при ней почти неотлучно. И по мере нарастания степени опьянения его ухаживания становились все смелее и развязнее, причем, как ни странно, девушке это нравилось. Что поделать — женщины, в большинстве своем, любят нахальных мужчин. А этот нахал был к тому же еще и чертовски обаятельным.

Я никогда особо не жаловал нашего младшего партнера, но за этот вечер мое отношение к нему успело эволюционировать от легкой неприязни и зависти почти до ненависти. Обычно я стараюсь избегать громких слов, но здесь придется сделать исключение. Скажете, для такого сильного чувства, как ненависть, причин маловато? Согласен, что со стороны так и видится. Ведь нельзя даже сказать, что Кошкин увел у меня девушку: как можно увести у человека то, чем он не обладает? Однако все это объективное восприятие ситуации, а влюбленные не могут быть объективны. Глаза бы мои его не видели… Но они, к сожалению, хотели видеть Лену, а так как Кошкин постоянно находился подле нее, то мой взгляд всякий раз натыкался на его самодовольную физиономию.

Вечеринка достигла своего апогея примерно к одиннадцати вечера и переместилась в зал для танцев. Было бы странно, если бы в громадных беловских хоромах не нашлось такого помещения. Держу пари — в них имелись комнаты на все случаи жизни. Громко играла музыка — благо до ближайшего соседского дома было метров двести лесом. Уже изрядно захмелевший народ с упоением веселился. Только вашего покорного слугу одолевала глухая тоска.

— Ну что, так и будешь киснуть? — громко спросил незаметно возникший рядом со мной Михаил.

Вообще-то слово «незаметно» к Мишке в принципе неприменимо, и если бы я не был так поглощен созерцанием своей зазнобы…

— Ей-богу, просто жалко на тебя смотреть! — продолжал мой друг. — Или возьми себя в руки и перестань на нее пялиться, или сделай что-нибудь!

— Например? — уныло поинтересовался я. — Набить морду Кошкину?

Мишка хохотнул:

— А что, неплохая идея! Вечеринка без драки — не вечеринка! И я подключусь — заодно Шелехова отметелю! Однако это скорее мой метод. А с твоими мозгами можно придумать и что-нибудь потоньше. Давай-ка, включай извилины!

Включать так включать! Честно говоря, я не очень-то надеялся на хороший результат: когда дело касалось отношений с прекрасным полом, генератор идей в моем мозгу обычно клинило напрочь. Но в этот раз обычного саботажа не последовало, и уже через пять минут в моей голове сформировалась изящная трехходовая комбинация… Ладно, пусть не совсем изящная, но вполне способная сработать. Первый ход — отвлечь куда-нибудь Олега, второй — включить какой-нибудь медляк, третий — пригласить Лену на танец. А дальше — по обстановке, так как всего сразу не предусмотришь.

Однако вначале требовалось найти отвлекалочку для Кошкина. Оглядев присутствующий женский контингент, я довольно быстро нашел подходящую кандидатуру. Неподалеку от меня энергично танцевала Юля Плотникова — секретарша Белова. Танцевала и при этом пожирала влюбленными глазами Олега. Он давно ей нравился, а Юля — натура довольно страстная, хотя в приемной шефа и напускает на себя серьезный деловой вид. Чтобы обнажить эту сторону ее характера, особенно сейчас, когда она слегка подшофе, нужен лишь небольшой толчок. А после того как вулкан проснется, напустить ее на Кошкина. Вариант получается беспроигрышный: во-первых, Олег вряд ли захочет ссориться с секретаршей старшего партнера, а во-вторых, внешне она очень даже ничего и, пожалуй, способна поспорить с Леной за титул первой красавицы «БШК».

Решено — действую! Когда дело не касается моей возлюбленной непосредственно, у меня включаются соображалка и наблюдательность. Едва Юля заметила мое приближение, в ее глазах мелькнула легкая досада, а затем отразилась усиленная работа мысли. Она явно придумывала благовидный предлог, чтобы отшить меня. Не подумайте, что я какой-нибудь Квазимодо и все девушки от меня шарахаются. Просто я ей отчего-то не нравился. Это не тянуло на активную неприязнь — скорее, на желание держать дистанцию. Но Юле была свойственна определенная профессиональная вежливость (секретарша все-таки), которая, очевидно, и помешала ей сразу меня отшить.

— Не пугайся, Юля, — с ходу успокоил я девушку, — это не приглашение на танец, а всего лишь деловое предложение.

Я давно заметил, что в нетрезвом виде у людей резко падает способность к контролю над эмоциями. Даже у тех, для кого невозмутимость — профессиональный навык. Лицо Юли на несколько секунд отобразило целый калейдоскоп выражений: мимолетное облегчение сменилось легкой сконфуженностью, за которой последовало чуть виноватое выражение. Мне на руку — так она будет более расположена к сотрудничеству.