Невеста принца - Миллер Линда Лаел. Страница 25

Анни испугалась так, как еще никогда не боялась в своей жизни, но любопытство оказалось все-таки сильнее, и она потянулась к окну посмотреть на тех, кто на них напал, однако Чандлер Хэзлетт без всяких церемоний толкнул ее обратно. Он уже уложил на пол кареты дрожавшую Федру и Фелицию.

— Ради Бога, Анни, — прохрипел он, когда раздался оружейный выстрел, а вслед за ним послышались гневные крики, — быстро на пол!

Анни не подчинилась ему не из упрямства, она просто не понимала, что ему от нее нужно. Чертыхнувшись, Чандлер своими руками уложил ее ничком на сидение напротив. Потом он попытался как-то прикрыть дам собственным телом, отчего Анни прониклась к нему еще большим уважением. Теперь она знала, что обожает его и будет обожать всегда.

Послышался клацающий звук, потом шум стал стихать. Анни не удержалась и, приподняв голову, посмотрела в окно из-за локтя Чандлера. Она увидела солдата, который заглядывал внутрь.

— Все в порядке, — сказал он.

Чандлер встал и молча вышел из кареты. Анни — за ним. Федра и Фелиция, потихоньку приходя в себя, поднимались с пола.

Анни быстро сообразила, что они в дворцовом дворе в плотном окружении коней и солдат. Массивные железные ворота, футов двенадцати в высоту, были заперты, и возле них стояла стража. Солдаты ходили и вдоль толстых кирпичных стен. Из-за них доносились крики и угрозы разбушевавшейся толпы.

Фелиция подошла к Анни и, взяв ее за руку, повела к входу во дворец, очень большому зданию из белого камня с кварцевыми вкраплениями. Анни оглянулась через плечо и усидела, что Федра падает в обморок. К счастью, рядом стоял Чандлер. Он не дал ей упасть на землю и поднял на руки.

— Быстрее, — приговаривала Фелиция, таща Анни между колоннами и вверх по мраморным ступенькам. — У них, наверное, есть ружья.

Федра понемногу приходила в себя на руках у Чандлера, однако щеки у нее все еще были цвета молока и глаза — вдвое больше, чем обычно.

Позвав слугу, Чандлер, крепко стиснул зубы и пошел на второй этаж.

Анни последовала было за ним, но остановилась в нерешительности.

— Как вы думаете, Федра справится? — спросила она Фелицию.

В ответе Фелиции не прозвучало ни тени сомнения.

— Конечно. Сент-Джеймсов не так-то легко сломить. Одной революции для этого, пожалуй, маловато.

Повернувшись, Анни увидела, что Фелиция с помощью служанки уже сняла пальто и теперь снимает перчатки.

Даже во дворце, когда закрыли двери и слуги бросились на помощь Чандлеру, Анни слышала шум борьбы между солдатами и жителями города. В первый раз она осознала, насколько серьезно положение и какая опасность угрожает жизни Рафаэля, и сердце у нее сжалось от ужаса.

В эту минуту она отдала бы все на свете, лишь бы быть рядом с Рафаэлем. Ей хватало ума понять, что она никак не может ни от чего его оградить, но, по крайней мере, она бы знала, что с ним.

Одна из девушек терпеливо ждала, когда Анни и мисс Ковингтон соблаговолят направиться в свои комнаты. Анни заметила, что девушка порядочно напугана, и подумала, неужели такое творится каждый раз, когда кто-нибудь приезжает во дворец или уезжает из дворца. Она решила, что спросит об этом позже, тем более что у нее уже накопилось довольно много вопросов.

Комната оказалась очень милой и просторной, с балконом над небольшим розовым садом. Посреди бил фонтан. Вокруг него располагались каменные скамейки. На одной из них спала на спине огромная рыжая кошка, подставив живот ласковому весеннему солнышку. Уличный шум нисколько ее не потревожил.

Улыбнувшись, Анни вернулась в комнату. Пришла другая служанка с простым деревянным подносом в руках. Она молча поставила чашку и тарелку с печеньем на маленький столик возле окна, после чего также молча удалилась.

Только потом Анни догадалась поглядеть на стены и полы и заметила, что на них нет никаких украшений. Точно также было в замке Сент-Джеймс.

Потом в комнату скользнула первая служанка, открыла сундук и выложила все платья Анни, одно за другим, на большую кровать.

Анни села за стол, налила себе чаю, намазала хлеб маслом и джемом. Она чувствовала себя несчастной в эту минуту, не в силах обрести хотя бы крохотную надежду на будущее, но она была уверена, что стоит ей поесть и все тотчас переменится.

— Как вас зовут? — спросила она служанку, которая непонимающе подняла на нее глаза и залилась горячим румянцем.

— Кэтлин, мадам, — ответила она, присев в глубоком поклоне.

Анни почувствовала раздражение.

— Не зовите меня «мадам» и не кланяйтесь, когда я с вами разговариваю, Кэтлин. Я вовсе не аристократка.

Кэтлин внимательно поглядела на нее и красными распухшими от работы руками расправила юбки нового желтого платья Анни.

— Слушаюсь, мадам, — проговорила она, приглаживая волосы. — Как скажете.

Вздохнув, Анни взялась за чашку.

— Как вам тут живется? спросила она, прежде сделав несколько обжигающих глотков. — Неужели такое всегда случается, когда вы идете в магазины или еще куда-нибудь?

Служанка достала еще одно платье и аккуратно разложила его. В ее движениях, в том, как она касалась дорогой материи, было что-то от священнодействия.

— Нет, мисс, — ответила она. — У нас обычно спокойно, пока не приезжает кто-то из королевского семейства. — Она искоса поглядела на Анни и опять покраснела. — Прошу прощения, мисс.

Анни допила чай и без обычного удовольствия доела вкусное печенье.

— Они ненавидят Рафаэля… принца? Да? — с грустью спросила Анни.

Кэтлин уже вешала платья Анни в красивый резной шкаф старинной работы.

— Да, мисс, — недовольно ответила она.

Анни поняла, что она предпочла бы не вести разговоры со странной гостьей.

Отодвинув кресло, Анни встала и подошла к окну. Она смотрела вдаль, на крыши домов и на деревья далеко за стенами дворца.

— Никто из тех, кто знает принца, не может его ненавидеть.

— Да, мисс, — с готовностью согласилась с ней Кэтлин.

Анни вздохнула.

Рафаэль, мысленно молила она, будь осторожен.

Деревушка была маленькой, всего в несколько хижин, теснившихся рядом на краю большого луга. Несколько овец с жалобным блеяньем ходили неподалеку. Почти во всех дворах кудахтали куры и пищали цыплята.

Рафаэль и Барретт во главе отряда солдат въехали в деревню.

По дороге им не попалась ни одна женщина, они не увидели ни одного ребенка. Вероятно, когда их заметили, все попрятались подальше, и только мужчины вышли навстречу принцу. Все они вооружились, чем могли: ножами, камнями, факелами, и Рафаэль смотрел на них с искренним сожалением.

С горечью он подумал, что у них есть причины бояться, ведь его отец и дед, а до них другие бесчисленные Сент-Джеймсы, частенько совершали набеги на своих подданных, насиловали женщин, пугали ребятишек и затаптывали посевы копытами коней, резали и жарили лучших коров и овец.

— Скажите, что мы не причиним им зла, — попросил Рафаэль солдата, который ехал слева от него.

Барретт, как всегда, расположился по правую руку от принца.

Солдат кивнул и спешился.

Все жители Бавии говорили по-английски уже не одну сотню лет из-за тесных связей с Объединенным королевством, но Рафаэль все равно не посмел приблизиться к селянам, не послав вперед посредника. Он бы серьезно нарушил обычай, обратившись к своим подданным без предварительного представления.

Пока солдат что-то говорил, селяне обменивались тихими короткими фразами и бросали на Рафаэля подозрительные взгляды.

Барретт ерзал в седле.

Он совершенно не хотел отправляться в это путешествие, о чем сразу же предупредил принца, и не переставал ворчать все время с тех пор, как они выехали за ворота замка. Не глядя на Рафаэля, он пробурчал:

— Ну вот, ваше высочество. Вот ваши верные подданные.

Рафаэль ответил ему печальной усмешкой. Солдаты за его спиной продолжали держать строй, однако он не мог не чувствовать их беспокойства. Мальчики, привыкшие к относительной безопасности в замке, они ведь не видели настоящей драки. Ну, стояли на своих постах. Ну, тренировались на шпагах. Это все. Барретт — не Барретт, а если что случится, от них не будет никакого толка.