Счастье с доставкой на дом - Артаева Александра. Страница 39

С тех пор Павел старался не вспоминать о случившемся, и ему почти всегда это удавалось. И вот теперь Майкл спьяну снова задел больную струну, отчего Павел на время погрузился в меланхолию и грусть.

Воспоминания его прервал осторожный стук в дверь — это принесли заказанный Майклом кофе. Отхлебнув из чашки пару глотков, Майкл блаженно вытянул ноги и закурил. Потом, щурясь на дым, вернулся к разговору о Марго.

— Так я чего говорю-то? Я ведь тоже сначала думал, что это она от тебя родила. Ну, вроде бы все логично — тютелька в тютельку через девять месяцев. Я…

— Эй, погоди, погоди! — насторожился Павел, до которого не сразу дошел смысл сказанного. — Что ты несешь? Родила? Маргоша? Кого она родила?

— Ну, я не знаю кого. Но точно не мышонка и не лягушку — это гарантирую, — хохотнул Майкл.

Павел, который не видел тут ничего смешного, с силой потер лоб, стараясь сосредоточиться.

— Значит, она родила ребенка через девять месяцев после вечера встреч? — уточнил он, пристально глядя на Майкла и пытаясь понять, не выдумал ли тот всю эту чепуху просто, чтобы его подразнить. Однако на шутку это было мало похоже, и Павел снова спросил:

— А что ты имеешь в виду, когда говоришь «тоже думал»? Кто еще так думает?

— Да все наши, — охотно пояснил Майкл. — Это я все от двух Ленок узнал — мы с ними встречались, когда я в прошлый раз приезжал лекции читать. Ты же их знаешь, наших активисток, они как справочное бюро — можно обращаться с любым вопросом и всегда получишь исчерпывающую информацию.

— Ну так что? Что такое они тебе насплетничали? — нетерпеливо спросил Павел.

— Если коротко, то сказали, что у Маргоши родился ребенок, и все считают, что этот ребенок твой. Я тогда сразу решил, что вы поженились, но когда узнал, что ничего подобного не случилось, категорически отверг версию о твоем отцовстве. Ну, девицы прямо с пеной у рта стали доказывать, как я ошибаюсь, а я стоял на своем. Говорю: если бы это было Пашкино чадо, он бы точно на Маргоше женился. Он, говорю, слишком порядочный, чтобы просто так детьми разбрасываться. Ну и что ты на это скажешь? Прав я или не прав?

Павел сидел, опершись локтями на колени, и лихорадочно ерошил волосы. Он понятия не имел, прав ли Майкл, потому что все, что он сейчас услышал, было для него полной неожиданностью.

«Неужели правда? — думал Павел. — Неужели Марго скрыла от меня моего собственного ребенка? Но почему? Да потому, — тут же нашел он ответ на свой вопрос, — что даже Майкл знает, как бы я повел себя, если бы узнал, что я отец ее ребенка. Неужели она до такой степени меня возненавидела, что решила утаить этот факт, лишь бы никогда меня больше не видеть?»

Эта мысль буквально сразила Павла. Самолюбие его было страшно задето, он чувствовал себя обманутым и оскорбленным.

«Ну нет, дорогая Маргоша, — зло подумал он, — это тебе даром не пройдет. Привыкла делать из меня дурака. Только ты забыла, что я давно уже не тот наивный щенок, которого ты могла сколько угодно пинать, а он все продолжал лизать тебе руки. Теперь я большой мальчик и сумею за себя постоять».

Он попробовал немедленно связаться с Марго по телефону, но домашний не отвечал, а мобильный она с тех пор наверняка десять раз сменила.

Снова посетовав на так не вовремя подвернувшуюся командировку, Павел решил, что первое, что он сделает по возвращении, это отыщет Марго и устроит ей головомойку.

— Слушай, Майкл, а ты не в курсе, она сейчас замужем? — обратился он к приятелю, который молча курил и осоловело пялился в окно.

— Кто замужем? — вышел тот из состояния прострации.

— Марго, конечно. Я подумал, что если она замужем, то муж ее вполне мог усыновить моего отпрыска. Или удочерить.

— Мог, ну и что?

— Тогда мне сложнее будет качать права, — не слишком внятно пояснил Павел, и Майкл сосредоточенно сдвинул брови, пытаясь постичь, что тот имел в виду.

— Нет, ничего о ее семейном положении я пока не знаю, — сказал он наконец. — Я же два года никого из наших не видел. А в этот приезд ты первый, с кем я созвонился. Только от тебя все равно никакого толку — в плане светских новостей и сплетен, я имею в виду. Ты же не любишь держаться «В контакте», — усмехнулся он своему каламбуру, но Павел его не слышал.

«В конце концов, мне сейчас главное выяснить, мой это ребенок или не мой, — решил он».

От мысли о том, что где-то на этом свете, возможно, живет его сын или дочь, у него засосало под ложечкой.

Долгие дни ожидания

Рина сидела перед компьютером и рассматривала фотографию, присланную ей накануне из Аддис-Абебы. На снимке был изображен Павел, поглаживающий по шее меланхоличного серого ослика.

«Справа — это я, а слева — Бырик, — гласил комментарий к фотографии. — По-нашему, это, наверное, будет что-то типа „Рублика“, потому что бырами называются здешние деньги. Ослик пасется на газоне возле нашего пятизвездочного отеля. Он добрый и бескорыстный и позволяет всем желающим фотографироваться рядом с ним совершенно бесплатно».

— А он симпатичный, — раздался позади голос Тошки, и Рина вздрогнула от неожиданности, потому что не слышала, как дочь вошла в комнату.

— Кого из них ты имеешь в виду? — усмехнулась она, покосившись на Тошку через плечо.

— Вообще-то они оба симпатичные, но тот, что справа, выглядит более мужественным.

К этому моменту Рина уже успела рассказать Тошке про Павла. Их разговор состоялся в день знаменательного похода в кафе-мороженое, после чего девочка прониклась к новому приятелю матери заочным уважением.

— Откуда ты знаешь, что он тебе понравится? А вдруг он зануда и педант? — ехидно спросила тогда Рина.

— Этого просто не может быть, — уверенно заявила Тошка. — У него отличное чувство юмора, и этим уже все сказано.

Говоря о чувстве юмора, она имела в виду историю знакомства матери с Павлом, которую Рина очень потешно поведала в лицах.

И вот теперь, внимательно разглядев фотографию на мониторе, Тошка снова удовлетворительно кивнула головой.

— Нет, он определенно мне нравится, — заключила она.

В ответ Рина только хмыкнула. Она подозревала, что основой Тошкиной симпатии к Павлу является отнюдь не его чувство юмора и даже не мужественная наружность. Скорее всего девочку радовал тот факт, что вольно или невольно, именно он стал причиной окончательного изгнания Вениамина.

«Ну что же, остается надеяться, что они с Павлом и впрямь найдут общий язык», — подумала Рина.

— А что еще пишет твой знаменитый путешественник? — поинтересовалась Тошка, нахально заглядывая Рине через плечо.

— Пишет вот, что выучил очень полезное слово «нэгэ», которое означает «завтра».

— А почему оно полезное? — удивилась девочка.

— На вот, почитай сама.

«Когда гуляешь по Аддис-Абебе, приходится постоянно пробираться сквозь плотную толпу уличных торговцев, — начала Тошка. — Они ужасно назойливы и избавиться от них можно, только если произнесешь волшебное слово „нэгэ“. Они почему-то считают, что если белый человек сказал „завтра“, то он точно не обманет и непременно вернется».

— Надо же, как интересно! — восхитилась Тошка. — Он так здорово все описывает, что прямо хочется самой оказаться в этой самой Эфиопии.

— Упаси, Господи, — пробормотала осторожная Рина, у которой, как и у Антошки, Африка с детства ассоциировалась исключительно с Бармалеем.

— Обещай, что когда Павел вернется, ты обязательно пригласишь его к нам в гости! — воскликнула Тошка и даже руки потерла от возбуждения. — Если уж он может так красочно все описать буквально в паре строк, то могу себе представить, как обалденно он умеет рассказывать.

— Договорились, — кивнула Рина, радуясь тому, что у Павла, по-видимому, есть реальный шанс подружиться с ее дочерью.

Вечером пришло еще одно электронное письмо.

«Сегодня ужинали в колоритном местном ресторанчике, — писал Павел. — Самое большое впечатление произвела на меня не национальная кухня, а танец, который исполняли местные артисты. По-моему, он называется „Ыскыста“, если я правильно передаю здешнее наречие. Его танцуют плечами и руками, прямо по-цыгански. А когда две танцовщицы стали энергично вращать головами, то сделались похожими на метательниц молота, и в какой-то момент мне показалось, что их головы вот-вот оторвутся и улетят за отметку тысяча метров».