Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам. - Горъ Василий. Страница 100

– Ох и наваляю я одному шутнику на берегу, – пообещала я, чувствуя, что ко мне возвращается надежда…

– Наваляй! – Серьезные нотки в его голосе заставили меня поежиться… – Только доплыви, пожалуйста, ладно?

Однако скоро нам стало не до разговоров – поднявшийся ветер и усиливающееся волнение превратило довольно спокойный вначале заплыв в настоящую борьбу за выживание: все чаще то я, то Эрик повисали на оказавшейся весьма кстати двери и отплевывались от попавшей в горло воды или переводили дух. Я потеряла счет времени и то и дело ужасалась пришедшей в голову мысли – а вдруг тут есть какое–нибудь течение, ведущее не к берегу?! Однако страх за Эрика, ощутимо слабевшего с каждым часом, заставляло меня гнать ее как можно дальше и надеяться на лучшее… И когда я услышала далекий гул, с которым волны набрасывались на далекий, но такой родной берег, я заорала от счастья. Парень, из последних сил толкающий дверь рядом со мной, повернул ко мне свое лицо и слабо улыбнулся. В призрачном свете наступающего рассвета его лицо показалось мне таким изможденным, что я чуть не заревела в голос: страдать по лошади, когда рядом еле–еле держится на воде ставший таким родным человечек, вдруг показалось мне кощунством…

– Держись, слышишь? Ну пожалуйста!!! – заскулила вдруг я и подтолкнула неподъемную дверь сама.

– За что держаться? – еле выдавил из себя он и криво улыбнулся.

– Да за что хочешь! – заорала я. – Лишь бы доплыл!!!

– А можно подержаться, когда доплыву? – слегка оживился парень, сверкнув глазами.

– Ох, как тебе достанется там, на берегу, если бы ты знал!!! – пообещала я, сама не понимая, чем именно ему угрожаю…

…Берег больно ударил меня в грудь, когда я уже смирилась с тем, что умру. Поддерживать находящегося на грани потери сознания Эрика не было никаких сил, а дверь, еще недавно казавшаяся подспорьем в жалких попытках удержаться на поверхности, вдруг словно взбесилась – так и норовила встать на дыбы и сбросить с себя привязанную поклажу или больно ударить по голове. Я вцепилась растопыренными пальцами в ускользающий из–под меня песок и взвыла от счастья – мы добрались. И тут же получила такой удар в затылок, что чуть не потеряла сознание. Дверь, подхваченная очередной волной, обдирая мне спину, выбросилась на берег, а я, чувствуя, что мне чего–то не хватает, осмотрелась по сторонам. И еле успела схватить уплывающее от меня безжизненное тело Эрика. Стирая в кровь колени, я, ругаясь на чем свет стоит, потащила его к кромке прибоя, молясь Творцу, чтобы он был еще жив… Тупо глядя, как беснуется дверь в полосе прибоя, я приложила ухо к груди парня и прислушалась… Сердце колотилось как сумасшедшее, но, увы, только мое… а вот его я не услышала! Чувствуя, как по лицу потекли слезы, я перевернула его на живот и изо всех сил заколотила кулаком по его спинище, выколачивая из его легких воду, а потом, перевалив тяжеленное тело на спину, с силой вдохнула воздух ему в рот…

– Ого! Это что–то новое в наших отношениях! – выдавил из себя парень и скривился в приступе жестокого кашля. Отплевавшись, он измученно посмотрел на меня и добавил: – Первый поцелуй… Пожалуй, надо запомнить…

– Болван! – расплываясь в счастливой улыбке, буркнула я и разрыдалась…

– Слышь, подруга, а там твои вечерние платья тонут! – пытаясь встать на колени, пробормотал недавний утопленник и ткнулся лицом в песок…

Удостоверившись, что он дышит, я из последних сил добралась до все еще мотаемой прибоем двери и, отвязав обе сумки, выволокла их на берег, а потом доковыляла до безвольно валяющегося парня и прилегла рядом с ним. Не было ни сил, ни желания шевелиться…

– Хорошо, что сейчас лето! – донеслось до меня через целую вечность. – А то бы мы сейчас еще и замерзали… а так тепло и мухи не кусают…

Я представила себе зимний заплыв и ужаснулась: уж лучше было бы умереть сразу…

– А у нас дома сейчас уже по утрам заморозки! – вспомнила я. – Горы вокруг, ледники… А тут, южнее, жарко и по ночам…

– Угу… только меня что–то колотит здорово…может, я простудился? – криво улыбнулся Эрик. – Спасибо тебе, моя принцесса! Если бы не ты, я бы утонул…

Я с трудом повернула к нему лицо, взглянула в его глаза и вдруг, схватив его за шею, поцеловала в белые, потрескавшиеся губы. Потом закрыла глаза и, еле заставив себя оторваться, буркнула:

– Я бы утонула вместе с тобой…

Глава 16

Хранитель Эол

В горы пришла осень. Нет, днем ее прихода практически не ощущалось – солнце палило так же, как и пару недель назад; буйный ковер неприхотливой травы все так же покрывали пятна цветов; режущие глаз своим сиянием ледники становились все короче. Но стоило солнышку скрыться за вершинами на западе, как осень тут же брала свое: холодные порывы ветра вызывали зябкую дрожь и ноющую боль в суставах, а покрывающиеся под утро тонким ледком лужицы у берегов порядком обмелевшей за лето речушки вызывали горькие мысли о надвигающейся старости. И пускай встроенные в одежду термоэлементы прогоняли холод, стоило температуре воздуха упасть ниже установленной, а принятые стимуляторы быстро снимали боль, Хранитель Эол прекрасно понимал – и его жизнь подошла к своему закату…

Едва видимая тропка ложилась под ноги далеко не первый раз – были годы, когда в своем стремлении получше изучить окрестный мир он несколько раз в год выбирался из своего убежища и месяцами путешествовал по разным королевствам, выдавая себя то за странствующего монаха, то за лекаря. Но вот появившееся ощущение какой–то слабости в ногах действовало на нервы. «Вот она, старость!», подумал он грустно и, тяжело вздохнув, постарался прибавить шаг. До Аниора было еще далеко, и особенно расслабляться не стоило: в этот раз выбраться в большой мир пришлось далеко не из–за праздного желания погулять…

…А в предгорьях играло лето. Правда, в отличие от прошлых лет, на полях было довольно пустынно – на колосящихся полях суетились в основном женщины. Добрую половину взрослого мужского населения выкосила война с Орденом, а немногих оставшихся в живых победители забрили на службу… Глядя, как измученные непосильным трудом женщины стараются собрать урожай, Эол стискивал зубы и бледнел, – увы, он уже давно отошел от роли праздного и бесстрастного наблюдателя и врос душою в этот мир… Хотелось помочь… всем и каждому… но вот в этом и без того не раз обойденные инструкции были особенно жесткими. Никакой высокой технологии… но как же без нее?

И поэтому, ночуя в придорожных лачугах, он ненароком «терял» деньги, не имея возможности помочь по хозяйству, и старался хоть как–то примирить этим свою разрывающуюся от сострадания душу с тем, что он считал своим долгом. Перед самим собой и этой чертовой планетой, так глубоко проросшей в его сердце.

Увечный вождь змеиным жалом

повергнет демона… Увы,

свершится месть… и вновь Орала

на Меч заменят… С головы

того, кто назван в честь героя,

падет ладонь Убийцы. Тьма

в тот час окрестный мир накроет…

и в Мир опять придет Зима…

Строчки Пророчества, упорно не желающие забываться, гнали его вперед, заставляя все ускорять и ускорять и без того скорый шаг…

Аниор изменился… Дома, сгоревшие в войну, так и чернели пепелищами; улицы, некогда запруженные народом, были практически пустынны; на лицах немногих прохожих читался неприкрытый страх перед каждым незнакомцем. Патрули Ордена, попадавшиеся навстречу, то и дело вглядывались в его лицо, и только лишь почтенный возраст и явная нищета, видимая со стороны невооруженным взглядом, останавливала служивых от досмотра или еще чего похуже… Пробираясь по незнакомым знакомым улицам, Хранитель мрачно поглядывал по сторонам, с трудом отыскивая ориентиры. Таверна, в которой хозяйствовал Боно, возникла перед ним неожиданно, и в первый момент Эол подумал, что провалился куда– то в прошлое: чистый, не присыпанный пеплом, как у всех остальных зданий в городе, фасад казался чем–то ирреальным. Покосившись на коновязь, около которой суетились трое пацанов, надраивая скакунов отдыхающих в таверне путников, Эол, слегка дрожа от волнения, толкнул рукой массивную дверь и сделал шаг внутрь…