Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам. - Горъ Василий. Страница 135

Глава 50

Оливия

…До Эразма добрались довольно быстро – на всем пути от Корфа и до сгоревшего почти полностью города, включая плавание по Желтому морю, нам словно сопутствовала удача. Это выражалось во всем – на постоялых дворах оказывались свободные комнаты, у барышников находились сменные лошади, капитан корабля, зафрахтованного нами в порту, за весьма умеренную плату согласился отплыть к Эразму по первому требованию, на протяжении всего плавания дул практически попутный ветер! Казалось, что весь окружающий нас мир словно подгонял нас в сторону Аниора, стараясь ускорить наступление развязки. И даже внезапное решение высадиться около самого Эразма, с борта корабля выглядевшего одним страшным черным пятном, принятое Ольгердом неожиданно для всех нас, оказалось правильным. – Стоило нам выйти за пределы слабо дымящихся развалин, как мы наткнулись на весьма довольных нашим возвращением Семена, баронессу Золиа и их воинов.

Расстроенный гибелью Брола и Клопа, Сема, выслушав рассказ Ольгерда о наших приключениях, в свою очередь ввел нас в курс свежих новостей. Стараясь не отставать от взявших походный темп воинов, я боролась с собственным телом, старающимся по привычке как–то компенсировать качку палубы корабля, и размышляла о том, что ждет нас впереди.

Утоптанная движущейся где–то впереди армией Ордена дорога стала раза в полтора шире. Жухлая трава на обочинах была напрочь засыпана дорожной пылью, а места привалов отдельных частей монахов выглядели как свалки – казалось, что Орден уродует все, к чему прикасается. В том числе и природу… И как оказалось, не только ее.

Первое же село, мимо которого лежал наш путь, встретило нас массовыми похоронами – Армия походя вырезала в нем всех мужчин старше семи лет, и черные от горя женщины готовили погребальные костры для своих сыновей, проклиная Империю и свою жизнь. Глядя, как поменялось лицо Ольгерда при виде этой картины, я ощутила холодок в спине – как мне показалось на мгновение, этот поступок Гарга Кровавого оказался тем самым камнем, который вывел из равновесия не самого беспомощного из его врагов.

Оставив непонимающе глядящим на него женщинам несколько золотых, он снова встал во главе нашего отряда и еще больше взвинтил темп передвижения… В общем, если бы не тянущая боль в пояснице и внизу живота, я бы не особенно мучилась, а так приходилось ждать редких коротких привалов, чтобы привести себя в порядок…

Эрик, с лица которого почти ушла опухоль, а глаза приобрели прежний цвет, тащил мое оружие и то и дело заглядывал мне в глаза, стараясь понять, насколько мне плохо… Кстати, последнее время он стал до ужаса молчаливым, и меня это немножечко пугало. На все попытки как–то понять причины такого изменения отношения к себе он отшучивался или грустно вздыхал, и меня постепенно начинало охватывать какое–то странное отчуждение и обида – я вроде бы не заслужила такого к себе отношения…

Назревающий между нами конфликт, как ни странно, удалось решить не без помощи того же Ордена: к вечеру четвертого дня безумной гонки мы наконец догнали арьегард армии Императора и тут же врубились в ряды нескольких десятков монахов, бесчинствующих в маленькой деревне невдалеке от дороги. Первые несколько минут бой напоминал резню – мы убивали занятых грабежами и насилием воинов Алого Топора, как бешеных собак, но в какой–то момент ситуация поменялась: почувствовавшие, что среди домов творится что– то не то, монахи быстро собрались в кучу и дали нам бой…

Почти четырехкратное преимущество в количестве сначала дало о себе знать: удар строя тяжелой пехоты смел нас, как летний ливень тополиный пух с крыш дворца в Эррионе. И только благодаря безумной технике боя Ольгерда, Беаты, Нейлона и Кувалды, принявшим на себя первый удар, мы не только не потеряли никого из друзей, но и сумели разорвать дистанцию строем атакующих монахов. А потом по команде разбились на тройки и рассыпались…

Смена тактики не застала врага врасплох – замерев на месте, строй орденцев закрылся щитами и ощетинился тяжелыми топорами. Первые два ряда сделали шаг вперед, а в глубине строя заскрипели вороты тяжелых арбалетов. На мгновение мне показалось, что шансов что–то сделать с опытными воинами у нас нет, но вдруг слева от меня несколько раз ухнуло страшное оружие Глаза, потом чуть потише защелкало что–то в руках у Семы, и первые два ряда монахов повалились на землю! Не дожидаясь, пока растерянные воины восстановят строй, мы, на бегу метая ножи, рванули в атаку…

Деморализованные непонятной смертью соратников монахи пришли в себя не сразу – я успела раскидать все свои ножи и, двигаясь слева от Эрика, вовсю орудовала мечом, в основном подрубая ноги, выглядывающие из–под тяжелых щитов орденцев. Эрик добивал тех, чьи щиты опускались вниз в попытке защититься от моих атак, и довольно успешно: как минимум человек шесть пропустили колющие удары в лицо, и еще двое – в шею… А потом я вдруг увидела летящий в лицо топор и потеряла сознание от страшного удара…

…Приходить в себя оказалось ужасно страшно: почувствовав, что меня тормошат, я несколько мгновений боялась открыть глаза! Но наконец поняв, что голос, пробивающийся до моего сознания через дикую головную боль, принадлежит Эрику, я все–таки приподняла веки и тут же зажмурилась от рези в глазах.

– Слава Творцу, она пришла в себя! – прекратив меня дергать, облегченно сказал он и неожиданно поцеловал меня в лоб. – Как же я перепугался, девочка моя!!!

– Я же сказал, что все нормально! – буркнуло рядом голосом Ольгерда. – Оливия! Хорош притворяться! Возьми у Беаты косметичку и приведи себя в порядок! А то смотреть страшно! – В тоне Глаза, участливо шептавшего мне на ухо, было что–то такое, отчего я чуть не заорала!

Подскочив на месте, я затравленно огляделась вокруг и тут же оглохла от дикого истерического хохота обессиленно сидящих на земле ребят: видимо, выражение моего лица было очень уж красноречивым…

– Что со мной было? – пытаясь сообразить, откуда у Беаты с собой косметичка и как можно на себя посмотреть, спросила я, слегка разозлившись на плачущих от смеха друзей.

– Если бы Эрик не врезал тебе в лицо ногой, то ты бы лишилась своей прелестной головки! – с сочувствием глядя на меня, объяснил Ольгерд. – А так тебя вынесло с линии удара, топор просвистел мимо, и все обошлось…

– А усиро мавасигери был просто как в кино! – хихикнул Глаз, изображая круговой удар ногой назад. – Давно такой не видел… Ты летела, как фанера над Парижем! Я бы на твоем месте эту ногу бы исцеловал! По самые… уши! – получив под дых от Беаты, закончил предложение Вовка и тут же принялся объяснять ей, что шутит…

– Все живы? – поняв, что жива и вроде бы здорова, поинтересовалась я и облегченно вздохнула, услышав утвердительный ответ.

– Кстати, Эрик и Кувалда минуты три бились вдвоем над твоей бездыханной тушкой, чтобы отогнать от тебя вожделеющих женской ласки монахов… А пока у монахов текли слюнки, мы сзади раздавали им слюнявчики, – продолжил веселье отбившийся от Хвостика Глаз. – Здорово, что этого добра у нас хватило на всех…

– Пятеро раненых, Кувалда – довольно тяжело, – прошептал на ухо Эрик. – Но Ольгерд сказал, что все обойдется. И еще у Семы закончились заряды под его оружие… если бы не его стрельба, мы бы легли все – из окрестных домов прибежали еще человек двадцать… В общем, повезло…

– Что у меня с лицом? – также тихо спросила я, внутренне сжавшись.

– Ничего особенного… Нос я вправил, он немного опухший… еще синяк под левым глазом и небольшое рассечение брови… Прости, я не успевал по–другому… Ужас, как перепугался…

– Дурень… – аккуратно прикоснувшись к превратившемуся в подобие картофелины носу и сморщившись от боли, буркнула я. – Если бы не ты, я бы валялась приблизительно вот в таком виде, – ткнув рукой в направлении ближайшего обезглавленного тела, сказала я. – А так придется несколько дней пугать тебя по ночам и воздерживаться от поцелуев… Все равно ты на меня не обращаешь внимания…

– Я? – уставившись на меня, покраснел Эрик. – Как это не обращаю?