Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам. - Горъ Василий. Страница 7

Уже с первых предложений я понял, что бесконечное пребывание в этом, пусть и гостеприимном, но порядком поднадоевшем городе подходит к логическому концу: как и обещал Хранитель, «Пророчество себя проявит». Правда, я не совсем понял, с чего Учитель взял, что именно это предложение работы и есть то самое «начало», с чего должен был начаться мой «Путь», но понадеялся на его интуицию – она его, к счастью, не подводила никогда. Оставалось дождаться этого самого «экзамена», – быть может, тогда станут понятны те самые строки, в которых, по нашему мнению, и содержался намек на возвращение:

Пути начало – свист клинка… Пять тел… Вокруг – домов ущелья… Из неумелого щенка ОН вырос… И, проверен в деле, встает за Первого спиной, чтоб Жизнь сберечь, Великий Воин… Чтоб вскоре этот Мир иной покинуть с теми, кто Достоин…

Естественно, Наставник еще разок прошелся по словосочетанию «неумелый щенок», так задевавшему меня с первого прочтения Пророчества, потом сообщил, что на «Великого» я пока не тяну, но в общем, как ему кажется, время уже пришло…

Особых причин не соглашаться у меня не было, поэтому, чтобы не нарываться на его очередные шуточки, я свалил принимать душ…

…Встретив Машку около метро, я закинул ее сумочку за плечо и неторопливо двинулся рядом – до лекций оставалось еще полчаса, и у нас было время, чтобы пообщаться… Уже на подходе к институту нас догнал Валерик по кличке Пузырек – одна из главных достопримечательностей группы – здоровенный, весом килограммов за сто тридцать парень, весьма гордый своим раскачанным на «химии» телом, и попытался надо мной подшутить. В своем непередаваемом стиле: догнав меня практически на цыпочках, он от всей души размахнулся и попытался было огреть меня портфелем с учебниками. По спине. Но, как ни странно, опять не попал, а, потеряв равновесие, упал на колени. Вид стоящего на четвереньках парня вызвал в Маше приступ истерического хохота: за последнюю неделю это была уже четвертая подобная попытка с одинаковым результатом, и не посмеяться над маниакальным упорством одногруппника у нее еще ни разу не получалось…

Подав руку незадачливому шутнику, я, как обычно, помог ему встать. Хмуро растирая пожатую мною лапу, Валерик поздоровался с Машей и заинтересованно буркнул:

– Ты ведь не видел меня, правда? Я тебя первый заметил! Как ты среагировал?

Говорить ему, что я почувствовал его внимание еще стоя у метро, я не стал, поэтому пришлось выдать версию, которую он был в состоянии принять:

– Видел! Ты прятался за ларьком «Крошки–Картошки»! Поэтому я и успел!

– У–у–у, черт глазастый! – расстроился Пузырек. – А я–то, лох, надеялся, что сегодня получится… А как ты предплечья качаешь? – завел он свою любимую тему, не замечая того, что я, собственно, не один. – А что колешь?

– Да не колюсь я, не колюсь!

– Не гони! Я–то в этом волоку, как никто другой… – Возбужденно блестящие глаза записного качка прикипели к моей фигуре, и я почувствовал себя не в своей тарелке. – На «Синтол» не похоже… «Андриол»? Вроде тоже нет… «Сустанол»? Кстати, а сколько ты жмешь лежа?

– Не пробовал! – хмыкнул я, вслед за Машей ускоряя шаг. – Валерик! Давай перетрем эту тему позже – я не готов к семинару, а времени осталось мало…

– Блин! Да ну его, этот семинар… – расстроился он. – Может, задвинем его на фиг?

– Неа! Я иду на «автомат» – хочу свалить на каникулах отдохнуть, и чем меньше у меня будет экзаменов, тем раньше я смогу уехать!

Понимающе хмыкнув и отстав от меня, Пузырек направился в сторону каких–то знакомых, а я был вынужден отбиваться от расстроенной моим объяснением Маши:

– Да никуда я еще не собрался! Просто ляпнул, чтобы он отстал!

– Еще не собрался? – подозрительно прищурившись, продолжала допрос Логинова. – А когда определишься?

– Ну, Машутка, ну перестань! Я оговорился!

– Не верю! – надулась она. – Не верю и все!

– Без тебя – никуда! – пообещал я. – Обещаю!

– Ого! Какое смелое заявление! – Машку переключило на привычный язвительный лад. – А что это так? У вас, молодой человек, какие–то планы относительно моей персоны?

– Ага! И весьма серьезные! – состроив задумчивую физиономию, сказал я. – После лекций проводить тебя домой!

– А потом как же? Ты же обещал, что без меня – никуда?

Чертики в ее глазах так и подмывали что–нибудь ляпнуть, но я сдержался:

– А у меня есть ты. В кармане! – продемонстрировав ее фото, экспроприированное с доски почета на кафедре мехмата, я пропустил Машу вперед и вслед за ней оказался в первом корпусе.

– Выкрутился, гад! Кстати, а что ты сегодня делаешь после лекций?

– Еще не знаю… – пожав плечами, я перебрал обдуманные с вечера варианты и, выбрав наиболее интересный, продолжил: – Хотел пригласить тебя пообедать…

– Куда? – заинтересованно спросила Маша, а потом вдруг сникла…

– Как ты относишься к японской кухне?

– Она дорогая! Поэтому не пробовала!

– Не ершись! – Услышав в ее голосе плохо скрываемый вызов, я попытался ее успокоить. – Пойдем в «Саппоро»! Угощаю!

– Олег! Знаешь, спасибо тебе, конечно, но я не могу тебе этого позволить… Ты – студент. Не сын миллионера. И не любовник его дочери, насколько я знаю… С чего тебе шиковать?

– Маш! Ну не говори ерунды, а? Дед зарабатывает так, что я могу себе позволить питаться в любом ресторане три раза в день…

– Что–то по тебе не видно! – ехидно прошлась по моему гардеробу она. – А где часы от Пиаже? Или костюм от Хьюго Босса, как минимум? Знаешь, я с тобой встречаюсь именно потому, что мне с тобой легко и интересно. Не нужно пытаться пустить мне пыль в глаза, ладно? Мне и без этого хорошо! А если бы мне хотелось денег, то спала бы, например, с Вагановым! Вон он, кстати!

Посмотрев в направлении ее взгляда, я заметил невысокого, порядком кривоногого армянина из параллельной группы, стоящего возле завкафедры и высокомерно поглядывающего на проходящих мимо студентов. Дорогой костюм, ботинки, часы, «Мерседес» Е–класса на стоянке возле корпуса; охранник, сопровождающий его на лекции и домой; вьющиеся рядом красивые девицы, чувствующие запах больших денег, делали его похожим на какого–то восточного набоба. Сынок какого–то успешного бизнесмена, он чувствовал себя в институте белой костью: учил только то, что хотел, получал оценки только «автоматом», сидел за столом один или в компании с очередной пассией, посещал лекции тогда, когда хотел. Деньги, передаваемые его охранником непонятливому преподавателю, обычно сразу расставляли все точки над «и» и снимали все возникающие у него проблемы.

– А что, он к тебе подкатывал? – поинтересовался я.

– Последний раз на той неделе. Предлагал прокатиться на дачу. С ночевкой… «Дам павадыть хароший машина!» – передразнила его Маша. – Нужна мне его машина! Так же, как и он сам…

– Понятно! – обрадовался я. – И все–таки, давай сходим в «Саппоро», а? Я и правда могу себе это позволить. Иногда. И очень хочу, чтобы компанию мне составила именно ты…

– Я подумаю! – Маша, приоткрыв дверь в аудиторию, тут же замахала рукой: – Привет, Танька! Как дела?

Глава 8

…Смеркалось… Где–то в городе уже час как закончился рабочий день, а здесь, в спальном районе, только–только начали появляться пока мелкие, но уже нервно мечущиеся между остановками, магазинами и подъездами стайки людей, мечтающих после тяжелого рабочего дня наконец завалиться на диваны и включить телевизоры… Останавливающиеся на миг автобусы и маршрутные такси выплескивали из своего нутра озверевших от давки пассажиров и с ревом клаксонов втискивались во все увеличивающийся поток автомобилей… В домах зажигались россыпи окон, а во дворах стоял сплошной многоголосый ор: вырвавшиеся на свободу дети стремились быстренько восполнить недостаток движения в школах и детских садах… Жизнь била ключом… Кого куда… И как…

Вот, например, двух водопроводчиков, с утра ковыряющихся в открытом люке прямо на проезжей части напротив подъезда дома номер восемь, она явно не жаловала: судя по перепачканным спецовкам, звяканью ключей и многоэтажному мату, их дело идти на лад явно не собиралось. Видимо, поэтому то один, то другой, вытирая пот с лиц, не обезображенных присутствием интеллекта, мрачно закуривали сигарету и, с завистью поглядывая на проходящих счастливчиков, уже завершивших свой рабочий день, тяжело вздыхали… Один из них, здоровенный детина с трехдневной щетиной на скуластом, будто вырубленном топором лице периодически сверялся с каким–то планом, что–то зачеркивая или, наоборот, вписывая. И при этом смачно крыл на чем свет стоит и прораба, и тех, кто прорыл эти чертовы коммуникации, и свое счастье, сподобившее его не вовремя попасться на глаза начальству… В какой–то момент он, видимо, отчаявшийся справиться с проблемой, даже сорвал с головы вязаную шапочку и в сердцах бросил ее на землю… А поразмыслив минутку, вздохнул, плюхнулся на нее, вытащил из бездонного внутреннего кармана пару бутылок пива и объявил перекур…