Джокер - Дакар Даниэль. Страница 35

Между тем вопрос, как быть с ней дальше, встал ребром. Все время держать ее в госпитале было немыслимо: Мэри быстро шла на поправку, и недалек был момент, когда «сонных уроков» не хватит ей для сброса кипучей энергии. К тому же вставала проблема безопасности. Информаторы доносили Моргану, что на Бельтайне хватает тех, кто недоволен арестом Монро и последовавшими за ним задержаниями десятков людей по подозрению в соучастии. При всем объеме имеющихся доказательств судебный процесс еще не был готов, и выпустить Мэри из госпиталя фактически означало выставить ее, как мишень в тире. Можно было окружить ее телохранителями из числа русских десантников, но их использование для охраны госпиталя уже вызывало на Бельтайне весьма неодно-значную реакцию. Не говоря уж о том, что на всякого телохранителя найдется снайпер с точным прицелом. Крейсер на орбите, конечно, давал больший простор для деятельности при стопроцентной безопасности пребывания. Но Тищенко не без оснований полагал, что там она изыщет возможность именно работать, не обращая внимания на рекомендации, а запереть в каюте или палате лазарета можно и здесь, зачем тащить наверх, подвергая опасности неокрепший еще после ранения организм. Когда обратились за советом к Моргану, он уточнил параметры распорядка, требуемого капризной пациентке, и попросил продержать ее в госпитале еще сутки. По истечении этого времени он так ее спрячет на планете, что пока не отпрячет – не найдут, даже если с собаками искать будут. Курортные условия будут созданы по высшему разряду, а заниматься головоломной аналитикой она не сможет по причине полного отсутствия технических средств.

Многочисленное семейство Рафферти собралось за ужином в огромной столовой. В старом, изрядно повидавшем на своем веку доме постоянно проживало от тридцати до сорока человек и еще с полсотни рассыпалось по коттеджам на просторных выгонах. По заведенному издавна порядку за стол садились все вместе. Здесь не делали разницы между хозяевами и наемными работниками, охотно принимая этих последних в семью, если уж все сладилось у дочки, внучки или племянницы. Переборчивые коневоды брали на службу далеко не всех, спрашивали строго, но и платили не скупясь. Гунтеры Рафферти славились на всю Галактику, пожалуй, не меньше, чем бельтайнские экспедиционные экипажи. И не было за всю историю семьи случая, чтобы постаревший или покалечившийся работник оказался вышвырнутым, как старый, изношенный башмак.

Разумеется, приземлившуюся на лужайке перед домом машину заметили еще тогда, когда она показалась на сканерах. При всей кажущейся патриархальности уклада Рафферти пользовались самым современным оборудованием обнаружения и охраны. Пожалуй, в обозримом прошлом был только один случай, когда такую вот посадку откровенно проморгали. И хотя повод тогда был хоть куда, учиненный впоследствии старым Мозесом разнос провинившиеся часовые запомнили надолго. Так что за машиной – неприметной развалюхой с нейтральным позывным и неожиданно мощным двигателем – следили весьма пристально. И главе семейства доложили сразу же по обнаружении, но Мозес даже бровью не повел. Он вообще редко водил бровями, потому что даже на привычных домочадцев зрелище это производило неизгладимое впечатление. Когда же из машины выпрыгнул и неторопливо зашагал к дому полковник Морган, причин для беспокойства и вовсе не осталось. Моргана здесь знали в лицо, весьма уважали и всегда были рады видеть, по поводу и без. Впрочем, навряд ли у шефа планетарной полиции могло найтись сейчас время для увеселительной прогулки. Ох, и каша же заварилась на Бельтайне, всем кашам каша. Мозес качнул головой, за столом рядом с ним как по волшебству освободилось место и возник еще один прибор. Понятливый правнук кинулся к дверям и минуту спустя Морган уже раскланивался со всеми Рафферти, целуя ручки дамам, обмениваясь рукопожатиями с мужчинами и отвешивая шутливые подзатыльники мальчишкам.

– Милости просим к столу, – прогудел Мозес, вставая и указывая полковнику место справа от себя. – Рад вас видеть, Генри. Поужинаете с нами?

– Можно и поужинать. Хотя, сказать по правде, я не голоден, а времени у меня мало. И прилетел я к вам по делу, – Морган удобно устроился на массивном стуле с высокой спинкой и повертел в пальцах вилку, ловко перехватывая ее то как для удара, то как для броска.

– Ох, вечно у вас дела, полковник, – укоризненно вздохнул Мозес Рафферти. – Нет, чтобы посидеть, поговорить… ну хоть виски-то выпьете?

– Виски? – Генри усмехнулся уголком рта. – Виски выпью. Автопилот загружен, так что…

– Вот и прекрасно, – расцвел хозяин дома и потянулся за квадратной бутылью. – А что касается вашего дела – не пройти ли нам в контору?

– Нет, сэр, – твердо ответил Морган, – мое дело касается всех присутствующих здесь. Потому что если мы с вами договоримся, мне понадобится не только ваше молчание, но и их.

– Вот как? – лицо Мозеса, секунду назад вполне добродушное, разом стало жестким и как будто отяжелело. Челюсть выдвинулась вперед, глаза прищурились. Он окинул взглядом собравшихся за столом, и в комнате сразу же стало так тихо, что слышен стал ветер, обиженно посвистывающий на ранящие его кусты остролиста за окном.

– Мозес, я знаю, вы любите прикидываться эдаким деревенским увальнем, но за новостями следите весьма пристально. Я прав? – начал полковник.

– Разумеется, вы правы, Генри. Хотя, должен вам честно признаться, в последнее время в новостях доводится слышать мало хорошего. Все больше какие-то ужасы.

– Ну, тогда вы знаете, что произошло на последнем заседании Совета, – вздохнул Морган.

– Еще бы! Майора Гамильтон жалко. Как она?

– Уже потихоньку идет на поправку и… – но договорить Генри не успел. Молодой мужчина лет тридцати пяти, с ухоженной бородкой и копной светлых волос презрительно фыркнул:

– Жалко?! Жалко было бы судью Маккормика, если бы в него попали, а этой… так ей и надо! Как линейных спасать, так она первая, а остальные пусть хоть сгорят?! Стерва!

– Джереми! – рявкнул старший Рафферти, обрушивая кулак на стол, но продолжить воспитательный процесс не успел: Морган изменился в лице так, что смотреть стало страшно. Он побагровел, на скулах вспухли желваки, рот скривился в жутковатой усмешке, а вилка, которую полковник так и не выпустил из рук, нацелилась прямо в лицо вскочившему на ноги парню.

– Как вам, должно быть, известно, юноша, – сухим и царапучим, как наждак, голосом проскрипел коп, – я не первый год командую планетарной полицией. И повидал на своем веку не одного неблагодарного засранца и даже не десяток. Но такой великолепный экземпляр, как ты, Джереми Томас Рафферти, я встречаю впервые, – от ярости он путался в местоимениях, но никто не обратил на это внимания. – Кажется, когда девятнадцать лет назад Мэри Гамильтон, будучи еще совсем соплячкой, сажала работорговца, который тебя увозил, ты не слишком возражал? А теперь она, выходит, стерва?! Почему же это? Потому что постаралась вытащить всех, кого смогла – на одном-единственном транспортнике? Потому что русские пришли к нам на помощь в ответ на посланный по ее настоянию сигнал бедствия? Потому что если бы не она, никто бы и никогда не докопался до всех делишек Монро? – Морган уже орал, брызжа слюной и задыхаясь. – Да ты хоть понимаешь, щенок…

На Джереми было жалко смотреть. На остальных, растерянно переглядывающихся, тоже. Только Мозес сохранял спокойствие, хотя и ему оно давалось с большим трудом. Полковник неожиданно сник, опустился на стул и хрипло и совсем тихо закончил:

– Это я ей вдолбил, что она никогда не сможет спасти всех и должна делать то, что в ее силах. Можешь меня стервецом обозвать, если хватит храбрости. Меня – можешь, а ее не смей. Убью.

– Верно ли я вас понял, полковник, – осторожно заговорил глава семьи, – майор Гамильтон когда-то откликалась на позывной ноль двадцать два?

– Вы все правильно поняли, Мозес, – кивнул Морган, поискал глазами среди присутствующих и неожиданно улыбнулся: