Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 24

– У вас что-то не так, Борис Анатольевич? – спросил Гордеев и спохватился. – Я перезвоню, с вашего разрешения, минут через пять, можно?

– Звоните, – тяжело вздохнул тот.

Юрий вышел из гостиницы и позвонил из ближайшего телефона-автомата.

Печаль определенно слышалась в голосе Бориса Анатольевича.

– Вы разве не в курсе происшествия? – по-прежнему осторожно спросил он.

– А что случилось? Что-то серьезное? Нет, ничего не знаю, кроме того, что мне проткнули колесо в машине и снова предложили уехать к чертовой матери.

– Напали вечером на Пашу Соловьева... И жутко его избили. Перелом челюсти, ну зубы там, это уже мелочь. Общее тяжелое сотрясение мозга. Такое ощущение, что его кирпичом по лицу ударили, ох... – тяжко вздохнул Борис Анатольевич. – Не люди, а звери какие-то...

– В каком он сейчас состоянии? – У Гордеева что-то словно оборвалось в груди.

– Врачи говорят – в тяжелом. Он без сознания. Соседи нашли парня на лестничной клетке. Видимо, эти подонки его встретили у дверей дома, заволокли в подъезд и там уже избили до полусмерти. Что делать, что делать?.. Его мать на сердечных каплях держится. Моя Варвара Сергеевна вот только что пришла от нее и снова назад собирается, как оставить одну? Вы представляете, что делается?

– Увы, понимаю, Борис Анатольевич, – тяжко вздохнул и Гордеев. – Мне-то пока только угрожают, но я не сдаюсь.

– Слушайте, Юрий Петрович, – Кураев, показалось, почти плакал, – а может, бросить это ко всем чертям? Архипа уже не вернешь... С людьми они вон что творят, и никакая власть им не указ. Может, плюнем на судебный процесс?

– И это вы мне говорите, Борис Анатольевич? – почти возмутился Гордеев, но почувствовал, что его тон сейчас неправомерен – уж если старший Кураев до такой мысли дошел, значит, и он не верит ни в какую справедливость. И зачем тогда затевать споры-разговоры, которые, скорее всего, не принесут никакой ощутимой пользы семье погибшего парня? Так что, может, он по-своему и прав. Но это ему решать окончательно. Уже с утра Юрий готов был подавать кассационную жалобу и сегодня уточнил, что председатель областного суда завтра с утра будет у себя на месте.

А с Соловьевым совсем плохо. Эти мерзавцы выбили у Гордеева важного свидетеля. Юрий еще удивлялся – Паша такой решительный, мысли свои излагает четко, так почему же суд не прислушался к его доводам и показаниям? А потому, понял позже Гордеев, что ему, по существу, никто толком и слова не давал – сразу сбили вопросами и сомнениями в правомерности тех или иных высказываний. Ну а теперь его, значит, вообще изолировали от процесса. Если еще, не дай бог, случится что-нибудь с Левой Роговым, то совсем пиши пропало. Предупредить бы надо парня, чтобы был предельно осторожен.

О себе Гордеев как-то пока не задумывался. Но примеры с той же Людмилой, а теперь с Пашей Соловьевым настораживали чрезвычайно, и они указывали на то, что надо было предпринимать какие-то встречные ходы. Но какие? Может быть, откровенно поговорить с судьей? Ведь «напали хулиганы» – такой вывод сделала по поводу Паши приехавшая милиция, которая не только искать никого не стала, но и дело о нападении, оказывается, открывать отказалась – это несерьезный аргумент. Как всегда, ввиду отсутствия свидетелей и бессознательного состояния жертвы хулиганских действий. Все это рассказал Борис Анатольевич – со слов совершенно беспомощной матери Павла. Но ведь это же не просто нападение на случайного прохожего, а, скорее всего, сознательная акция устрашения, направленная против свидетеля убийства молодого человека известным в городе должностным лицом! Вот как нужно поставить вопрос перед общественностью. Перед городом. Перед тем же губернатором, у которого в губернии творится жуткий беспредел! Как он отреагирует?

Подумал Гордеев и сам себе ответил: «А никак. Пошлет меня подальше со всеми моими „запросами“ или натравит своих бандитов, чтоб они и мне сделали что-нибудь подобное...» Безрадостная перспектива.

– Юрий Петрович, а с вами хотел обязательно встретиться Лева Рогов, какое-то личное еще дело у него к вам. Вы не против?

– Какой может быть разговор! Конечно.

– Хорошо, спасибо, я передам ему.

Гордеев договорился с Кураевым о встрече во второй половине дня – первую он намеревался провести в областном суде – и, огорченный случившимся, повесил трубку.

Он стоял у телефонной будки и бездумно смотрел на поздние проезжающие мимо гостиницы автомобили.

Из какого из них раздался выстрел, он так и не понял. Услышал громкий хлопок и одновременно треск стекла за своей спиной. Резко обернулся и увидел пробитое в стекле навесной будки пулевое отверстие и расползшиеся от него трещины.

Он запоздало и чисто уже машинально присел, так же резко развернулся в сторону проезжей части и... ничего не увидел. Обычные машины. Откуда, из которой из них стреляли, непонятно. Десятка полтора разномастных автомобилей были припаркованы напротив, у обочины тротуара. Те, что ехали мимо, уже скрылись за поворотом улицы.

И опять-таки запоздало подумал о том, что если бы хотели убить, то не промахнулись бы. Это ему, вероятнее всего, напоминали, что его «время пошло». Ну что ж, остается просто констатировать сам факт, а звонить в милицию, вызывать ее сюда, требовать составления протокола освидетельствования места происшествия – это было делом в высшей степени бессмысленным. Наверняка это понимали и те, кто стрелял. Что не станет адвокат поднимать шум, но, как говорится, на ум себе возьмет. Просто как факт.

Юрий постоял еще, посмотрел на дырку в стекле, хмыкнул и пошел в гостиницу.

С жалобой он явился к председателю областного суда Нинель Яковлевне Константиновой. Пожилая судья приняла его без промедления и, бегло ознакомившись с принесенной жалобой, которая, как показалось Юрию, была уже ей досконально известна, заявила, что дальнейший порядок он должен знать. А дело будет рассмотрено коллегией по уголовным делам облсуда под председательством ее заместителя Савенко в течение одного месяца со дня поступления жалобы в суд кассационной инстанции.

Словно бы между прочим, Нинель Яковлевна заявила также, что в ближайшее время она уходит в отпуск, причем сказала об этом факте с откровенным облегчением, будто указывала на то, что возиться с этим скандальным делом не имеет ни малейшего желания. Так, во всяком случае, понял ее Юрий и насмешливо кивнул в ответ на «откровения» судьи.

На этом разговор, собственно, и закончился. Как и дальнейшее знакомство, полагал Юрий Петрович. Но об избиении свидетеля Соловьева, а также о неудачном якобы покушении на свою жизнь вчера поздним вечером он все же сказал судье.

Та многозначительно поиграла густыми, почти мужскими, бровями, пожала неопределенно плечами и ответила, что если нет по этим случаям уголовных дел, то, вероятно, и говорить не о чем. В общем, она была по-своему права – та еще «законница»! И все случившееся, в связи с ее дальнейшими планами, судью совершенно не интересовало, Юрий так и понял.

Эта судья оставила у него совершенно неблагоприятное впечатление. Этакая властная, старая дама, которая считает себя здесь, видимо, царицей законности. А на самом деле – очередная пешка в раскладе того же губернатора и его свиты. Короткие фразы она бросала безапелляционным тоном, цитируя Гордееву наизусть, словно несмышленому студенту юридического факультета, статьи Уголовно-процессуального кодекса.

Но Гордеева теперь интересовал совсем другой вопрос: что это за зверь такой – Савенко? Однако у него теперь появилось время. И он собирался его потратить по-прежнему на собственное расследование, для которого ему был просто необходим опальный следователь Зотов и что, в свою очередь, не должно было – при хорошей организации – отнять у него много времени. А кроме того, он хотел еще успеть съездить в Москву, где у него остались незавершенными несколько незначительных дел. Да и потом, он собирался еще отвлечь внимание здесь, в городе, от своей персоны, перестать мелькать на глазах у местных властей, да и просто немного отдохнуть перед процессом от этого провинциального бардака с его вечными бандитскими разборками.