Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 48

Перешли к следующему делу.

Докладывал Роман Яковлевич Мордвинов – пухленький такой сорокалетний живчик, постоянно как бы стирающий улыбку со своего лица. Он работал по делу Савенко.

А вот в его деле все казалось совершенно простым и понятным. Как дважды два. Но... Была и закавыка. Видимо, следователи между собой мало общались, и, поскольку каждый разматывал сугубо свои версии, что делается у соседа, они не интересовались.

Ситуация же по Савенко складывалась следующим образом.

Взрывное устройство было заложено недалеко от главных ворот поселка Новая Деревня, примерно в пятистах метрах. Вероятно, с места взрыва сам поселок не очень хорошо просматривался из-за постоянных поворотов дороги, но ночью свет огней этой элитной «деревни» наверняка был виден. Так что погиб областной судья практически недалеко от собственного дома.

При осмотре места происшествия было обнаружено, что в качестве взрывного устройства использован заложенный у края дороги мощный фугас, который был приведен в действие с помощью натяжного механизма. Дорога, судя по найденным остаткам стального тросика, была перегорожена таким образом, чтобы движущаяся машина сама привела в действие взрыватель фугаса. Единственный пассажир шикарного джипа «туарег», он же и его водитель, был попросту иссечен осколками и скончался на месте еще до появления людей, прибежавших из поселка, где они услышали громовой взрыв и сразу сообразили, что это рвануло совсем рядом. При осмотре трупа был обнаружен кроме документов еще и конверт с пятью тысячами долларов – новенькими купюрами. Вот, собственно, и все.

Еще удалось выяснить, что этот вечер судья Савенко провел в компании адвоката Васильчикова и других видных представителей городской, судебной власти, прокуратуры, среди которых присутствовали также и сам губернатор Рыжаков, и генерал Полтавин, и другие известные лица. Банкет в ресторане «Звездный» был организован по случаю счастливого окончания судебного процесса над Васильчиковым. О процессе было известно подавляющему количеству горожан – адвокат застрелил ветерана чеченской войны, но, как известно, постарался свести дело к случайному выстрелу, к самозащите и отделался условным сроком. А в ту пятницу кассационная инстанция областного суда как раз и утвердила решение районного суда и оставила протест адвоката потерпевшей стороны без удовлетворения. Было от чего радоваться и широко праздновать.

На осторожный вопрос Турецкого, находился ли среди пирующих Самохвалов, следователь Мордвинов протянул Александру Борисовичу большой список лиц, участвовавших в банкете, который был составлен по показаниям обслуживающего персонала. Ведь личности все, без исключения, были широко известны в городе. Самохвалов среди них значился, но его никто не видел. Значит, среди гостей он отсутствовал.

– А при осмотре одежды либо письменного стола и сейфа Самохвалова было обнаружено что-нибудь любопытное? Например, крупная сумма денег?

Оказывается, было, только Вайтенберг не придал находке особого значения, хотя в протоколе и упомянул. В сейфе районного судьи была обнаружена пачка американских купюр, общая сумма которых составила без малого пятьдесят тысяч долларов. Откуда они и почему лежат в сейфе, а не, скажем, на личном счете в банке, следователь ломать себе голову не стал. Действительно, а почему нет? Зафиксировал наличие и опечатал сейф.

Турецкий с Грязновым переглянулись – им-то как раз было многое понятно, только раньше времени об этом говорить не стоило. Вернулись к Савенко. Но на сказанном факты, по существу, и кончились. Немного, надо сказать, успели следователи наработать.

Что еще из важных деталей? Взрывное устройство представляло собой артиллерийский снаряд, упакованный в железный короб, набитый металлическими обрезками, гайками и болтами. Явно самоделка, но созданная опытными руками. То есть тут поработал профессиональный сапер или взрывник. Возможно, из тех, кто воевал. Даже скорее всего.

Еще, по показаниям случайных свидетелей, днем на дороге, ведущей от шоссе к поселку, двое из жителей Новой Деревни, возвращавшиеся из города домой на машине, заметили у одной из обочин ремонтную грузовую машину и троих рабочих в зеленой форменной одежде. На вопрос проезжавших: «Чего делаете? Грибы собираете?» – те засмеялись и ответили, что проверяют крепость дорожного полотна. Наверное, придется еще слой асфальта класть. Свидетели посоветовали лучше расширить полотно, а то разъездов мало, и уехали. И, естественно, забыли о встрече. Но ремонтных рабочих вроде запомнили. Мордвинов попытался с их помощью создать фотороботы тех ремонтников, но они получились слишком похожими между собой и абсолютно безликими. Под такие портреты каждый второй житель города может подойти. Но свидетели все же утверждали, что, если бы им показали тех мужиков живьем, они бы наверняка их узнали. Этого мало, конечно, но хоть что-то...

Турецкий записал себе: «Еще раз поработать со свидетелями, попросить подъехать кого-нибудь из наших экспертов, москвичей» – и снова передал Славе. Тот прочитал, кивнул и спрятал записку в карман.

Наконец, подошли и к последнему, к Станиславу Сергеевичу Афанасьеву – высокому человеку, по возрасту приближающемуся к своему полувековому юбилею, с седыми висками и резкими, словно рубленными топором, чертами лица.

Он и говорил, как и выглядел, – короткими жесткими фразами, избегая эпитетов.

Дело Васильчикова...

Оно потребует длительного и тщательного расследования, ибо факт его убийства выглядел примерно так же, как и то убийство, которое совершил сам ныне покойный адвокат совсем недавно и из-за чего, собственно, и разгорелся весь сыр-бор в губернии. До сих пор Станислав Сергеевич занимался поиском возможных свидетелей, который пока, к сожалению, не увенчался успехом. Но он не терял надежды. А кроме того, он счел необходимым вызвать для дачи показаний переведенного в дальний район области следователя Зотова, который и занимался тем делом об убийстве сержанта и за что был переведен начальством в «глубинку» с формулировкой – «за обвинительный уклон при расследовании». Уж Мише, считал Афанасьев, есть что поведать следствию. Неплохо было бы также пригласить для дачи показаний и адвоката Гордеева, который вел процесс от имени потерпевшего, но в настоящее время уехал и находится в Москве.

«Ага, вот ты, Юра, и попался», – с легким злорадством подумал Александр Борисович и сказал:

– Так за чем же дело? Вызывайте. Да у него, насколько мне известно, и процесс здесь вовсе не завершен. Будет же заседать президиум областного суда, не так?

– Значит, вы в курсе, – подтвердил Афанасьев. – Это хорошо, это нам на пользу.

Какую пользу для себя он решил извлечь из этого, Станислав Сергеевич не уточнил.

– Вы разговаривали с жильцами тех домов, возле которых был застрелен адвокат? – спросил Турецкий.

– Так точно, – по-военному ответил Афанасьев. – Но пока безрезультатно. А что, у вас есть иные варианты?

– Мы еще подумаем, продолжайте поиск.

А сам написал на очередном листке: «Пусть Галя там побродит, может, каких-нибудь бомжей встретит – это же верные наши агенты» – и поставил три восклицательных знака.

Грязнов прочитал, улыбнулся и протянул записку Гале. Та с улыбкой кивнула. Эта пантомима не прошла, разумеется, мимо внимания следователя, докладывавшего о своих поисках, и он, ничего толком не поняв, похоже, обиделся. Надулся, насупился, замолчал, перелистывая свои бумаги.

– Что ж вы остановились, Станислав Сергеевич? Не стесняйтесь, продолжайте, извините, это я, чтобы не отвлекать вас лишними вопросами, прошу подумать над ними моих коллег. Нам же вместе придется работать, не так ли?

– Как прикажете.

– А чего приказывать? Разве вам Фатеев не сообщил, что вы включены в мою бригаду? Вот и исходите из этого. Продолжайте... Так что же произошло с вашим Генералом?

– О, вы даже и это про него знаете? – удивился Афанасьев.

– Наслышан, – коротко ответил Турецкий и приготовился слушать.