Иногда Карлсоны возвращаются - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 30

Игорь захлопнул за собой дверь, подумав ожесточенно: «Вот стерва, всю душу мне вымотала!»

О Степане в эту минуту он не думал. Сын воспринимался только в форме грандиозной помехи его планам. И в то же время росло беспокойство: а что, если... А что, если... Страшные картинки постепенно заполняли его воображение: изуродованное детское тело... И рядом – другое тело, которое он надеялся никогда больше не вспоминать... Все это почему-то кружилось перед ним в черно-белом изображении, что придавало картинкам жуткую достоверность. На этих черно-белых фотографиях, которые еще не были сделаны (но, возможно, будут!), резче проступало сходство сына с Игорьком Кулаковым, каким он был в одиннадцать лет... Ядовитая игла уколола бизнесмена в самое сердце. Как будто намеревались причинить вред не этому родному, но все-таки отдельному от него мальчику, – словно собрались расправиться со взрослым Кулаковым. Совершить смертельную операцию, изъять самый главный орган, без которого нельзя...

Игоря Кулакова, каким бы он ни казался скандальным и деспотичным, неправомерно было бы все же назвать полностью равнодушным отцом. Он обеспечивал своими деньгами образование и прихоти наследника. Он, в меру разумения, делился с ним жизненным опытом... Однако самую суть родительской любви, ее сокровенную боль за порожденное маленькое существо, он ощутил только сейчас.

Валерий Блинов, житель славного города Астрахани, не отказался помочь коллегам из «Глории». Им он симпатизировал и сочувствовал: поди-ка поработай частным сыщиком в Москве! Астрахань по сравнению с мегаполисом-столицей – город небольшой, но и здесь столько работы, что, бывает, мозга за мозгу заскакивает... Однако именно сейчас возглавляемое им агентство «Юпитер» временно получило передышку, словно все преступники Астрахани ушли в летний отпуск. А потому, когда от Алексея Петровича Кротова поступила просьба раскопать, не числится ли за бизнесменом Кулаковым каких-либо правонарушений в его родном Волжанске, и вообще, как жил и чем дышал этот человек до своего отбытия в Москву, Блинов согласился.

– Куда-то едешь, Валера? – спросила жена, видя, что муж с вечера укладывает свою походную сумку, смахивающую на рюкзак.

– В Волжанск, Лида, – ответил Валерий, застегивая «молнию» на боковом кармашке, куда всегда клал свое удостоверение главы частного охранного предприятия.

– А зачем? Новенький клиент?

– Скорее, старенький. Старый друг Петрович.

И Лида больше не стала расспрашивать. Несмотря на распространенное отчество, по тону, которым оно было произнесено, жена догадалась, о каком именно Петровиче идет речь. И помнила, что Валера ему многим обязан...

Валерий Блинов – небольшого роста, еще в мае покрывающийся густым до черноты загаром человек с пышными усами, – в прошлом работал следователем прокуратуры. По делам службы неоднократно бывал в Волжанске, и там у него сохранились кое-какие связи. Ну и, кроме того, у него там имелись кое-какие друзья и родственники. Мир тесен! Нет-нет да и пригодится: ты к кому-то обратишься – или к тебе кто-то... Взаимообразно! Нет, пусть кто угодно рвется в столицу, а Валерий Блинов предпочитает мир русской провинции. Здесь он себя чувствует как рыба в воде...

Кстати, о воде: от Астрахани до Волжанска можно было превосходно пропутешествовать по Волге-матушке, наслаждаясь замечательными видами и отличной солнечной погодой. Тем не менее Блинов не избрал этот способ: дело требовало скорости. За скорость «Глория» доплачивала особо. И, кроме того, ему отлично было известно, что Кротов так просто за помощью не обращается. Если бы дело не было срочным и не требовало его постоянного присутствия в Москве, он приехал бы в Волжанск самолично. А потому Блинов, оседлав старого железного коня – «жигуленка», с которым никак не мог расстаться, – отправился в путь по шоссе.

Над шоссе парил зной, знаменитая астраханская степь давила густейшей пылью, и, когда Валера добрался до Волжанска, корка пыли в сочетании с загаром превратила его в коренного жителя Африки. Причем обнаружил он это лишь в вестибюле местного института, готовившего экономистов: случайно взглянул на себя в зеркало – и оторопел. Лицо по цвету почти слилось с черной рубашкой.

– Ек-якорек, – сказал Валера зеркалу, – в таком виде всех студентов распугаешь.

Но сотрудницы деканата экономического факультета оказались не менее испуганы при виде мокрого руководителя частного охранного предприятия, усы которого свисали водорослями. Быть может, они подумали, что из Астрахани Блинов добирался вплавь... Но вне зависимости от того, что они подумали, документы, касающиеся Игоря Кулакова, выпускника 1986 года, они подняли и разрешили ему посмотреть.

– А кто это – Кулаков? – понизив голос, спросила самая старшая из них, с химической завивкой и в алой блестящей кофточке, навевающей мысли о кумачовом знамени и почему-то еще о самоварах. – Преступник?

– Не-а, – объяснил Валера, приступая к чтению. – Жертва.

Сотрудницы деканата переглянулись. В их взглядах читалось: если на жертву собирают такое досье, затрагивая даже студенческие годы, как же дотошно частное охранное предприятие «Юпитер» преследует преступников?

Судя по досье, в Игоре Анатольевиче Кулакове в бытность его студентом ничего криминального не замечалось. Учился на «четверки» и «пятерки», выполнял разовые общественные поручения, аккуратно платил – сделаем скидку на эпоху – комсомольские взносы... Пользуясь полученными от Петровича сведениями, Валерий бдительно просмотрел списки группы, в которой учился Игорь Кулаков – и установил, что на протяжении пяти студенческих лет он имел возможность познакомиться по крайней мере с тремя Андреями. Один из них – Мащенко – прошел с Игорем бок о бок все эти веселые годы, полные зачетов и экзаменов; двое других – Терентьев и Епифанов – проучившись недолго, переводились в другие группы. Взяв на всякий случай на заметку фамилию «Мащенко», Валера Блинов покинул гостеприимные стены учебного заведения, чтобы направиться в прокуратуру.

В прокуратуре его встретили как родного: принялись расспрашивать о состоянии дел в «Юпитере» и заварили персонально для него крепкий чай с хрустящими сушками, обсыпанными маком. Однако вопрос о том, не было ли заведено в период начиная с 1986 года уголовное дело на Андрея Мащенко, сотрудников прокуратуры не порадовал. У-у, это же сколько пыльных архивов поднимать придется!

– Послушайте, – внесла ясность скрюченная артритом, но сохранившая ясные мозги подполковник Шабанова Ариадна Дмитриевна, – да ведь я припоминаю... Это дело Штанько.

Радушие стало принужденным, улыбки начали оползать с лиц. В доме повешенного не говорят о веревке – в милиции и прокуратуре неприлично вести разговор об осужденных сотрудниках. Валера понимающе прищурился: в случае со следователем Штанько удалось довести дело до суда, значит, то, что он творил на рабочем месте, уж вовсе ни в какие ворота не лезло. Не исключено, погорел на взяточничестве или завалил уж особенно громкое дело. Погрешности рангом поменьше удалось бы прикрыть... Ну, не будем изображать из себя невинных овечек: ни для кого не секрет, что корпоративная солидарность в органах внутренних дел частенько выходит боком для простых граждан.

Так что в деле Андрея Мащенко легко могли выявиться нарушения.

– Вы тут пока поищите дело Андрея Мащенко, – сказал Валера, с сожалением отодвигая пакет, где осталось еще немало сушек. – А я еще по городу побегаю. Волка ноги кормят.

Зато – оправдал для себя Валера утрату сушек – Алексей Петрович получит самую что ни на есть полную информацию об Андрее Мащенко. Валера подозревал, что именно он-то Кротову и нужен...