Кремлёвские тайны - Мусин Камиль. Страница 15

Вокруг заговоров создается индустрия: комментаторы и политологи изощряются в версиях, журналисты роют компроматы, результаты опросов общественного мнения становятся резиноподобными, мошенники и политтехнологи всех мастей паразитируют на заговорщиках, чиновники осваивают новый эзопов язык и сами с удовольствием к месту и не к месту намекают на нечто запредельное и необъяснимое. Да и народ пристрастился везде искать второе и третье дно, газеты специальные выходят, писатели романы пишут вовсю.

Там, где слишком много людей кормятся, возникает положительная обратная связь: чем больше заговоров, тем больше разговоров о заговорах, тем больше веры в действенность заговоров, тем больше народу стремится что-то в этой обстановке для себя выгадать, тем больше заговоров и т.д. Сама истинная природа происходящего и причинность пропадают в груде версий, комментариев, обсуждений и т.д.

То есть мы видим рождение несомненно нового эгрегора, назовем его конспиративным, с признаками замкнутости снизу, самостабилизацией и отрицательной производной по энергетике. А что все это как не явные признаки закрытого эргегора по Вышеславцеву?

– А по Попперу? – вдруг звонко выкрикнула Наташка.

– Кому по попперу? – не понял лектор.

Сидевший за передней партой экономический обозреватель «Прозрачного бизнеса» обернулся и грозно отчитал нас:

– Девушки, здесь лекция, а не мужской стриптиз. Ведите себя.

– Очевидно, девушки имели в виду Карла Поппера, – нашелся лектор. – да, действительно, в характеристиках конспиративного эгрегора ясно проглядывают ассоциативные связи с понятием нефальсифицируемости по Попперу. Спасибо, это интересное замечание. Но мы сейчас не будем отвлекаться.

Итак, глядите. Я нарисую это для наглядности. Мы имеем… – мел застучал по доске, – вот эгрегоры заговоров, вот их вершинки, вот их открытые донышки… а вот и наш энергетически отрицательно направленный конспирологический эгрегор и его замыкание.

Помните, мы убедились на прошлой лекции, что отрицательный эгрегор всегда остается ненасыщенным. Что произойдет, если в случае скачка нестабильности самого активного эгрегора или среды будет преодолен энергетический барьер на его границе? Это в теории защита эгрегора непоколебима, а на практике всегда происходят всякие случайности – небрежность исполнителей, сбой в оборудовании, хакерские атаки и т.п. Не говоря уже о таких вещах, как преднамеренная утечка или слив информации или провокационные статьи в прессе.

И вот наш несчастный эргегор пробит. Куда из него выходит энергия? Разумеется, в сторону отрицательной активности закрытого эгрегора и чем больше, тем быстрее.

Формула, этого процесса, если кто забыл с прошлого раза, такова. Устремляем время тэ к тэ-один… – Эти множители уничтожаются… И вот вам, результат – все компоненты зет-итые обнуляются.

Это значит, что проходит немного времени и – вуаля – конспиративный эгрегор поглощает все энергетически более насыщенные эгрегоры реальных заговоров, а с ними разговоров о заговорах, мнений об этих разговорах и т.п.. Точно также как черная дыра поглощает вокруг себя все: звезды, газы, космическую пыль и неосторожных космонавтов.

Лектор подчеркнул эффект, стерев все мелкие конусы и оставив один большой.

– А теперь мы оставим ненадолго реальную жизнь и снова погрузимся в формулы, ибо впереди нас ждет самое интересное – операции с закрытыми эгрегорами и выход на общие законы конспирологии. А потом, если останется время, мы немного пофилософствуем. Но все это после небольшого перерыва. Мне надо позвонить маме.

Мы с Наташкой вышли в коридор. Мужики закурили, с ненавистью косясь на нас.

– Ну ты и воткнула этим своим Поппером, – восхищенно прошептала я.

– Не надо, я сейчас сама от смеха лопну. «Кому по попперу?»

– Давай отойдем.

Мы вышли на лестницу и только набрали воздуха и раскрыли рты, как наткнулись на Татьяну Ивановну.

– Где тебя носит? – заорала она на меня через пролет, – быстро наверх!

– А что такое?

– Тебя Марта Генриховна вызывает. На реасесмент.

Марта Генриховна – это вам не хухры-мухры. Это вам не шалтай-болтай. Представитель владельца издания. Та, кто раскладывает наши «черные» баксы по конвертикам, в то время как этой власти официально мы демонстрируем довольно сиротскую зарплату и платим копеечные налоги.

Я ее только пару раз видела, первый когда нанималась и еще когда у Ирины был юбилей. Кто она такая и кем была раньше, никто не знал. В молодости Марта была наверняка куколкой и сохранила талию и приятную округлость щек. Но потом это все пропиталось ботоксом изнутри и законсервировалось под косметикой извне и сейчас даже возраст ее нельзя было угадать. Она тогда произнесла невнятную речь, синтетически улыбнулась и подарила Ирине потрясающе безвкусную безделку, которую та теперь держит на своем столе, чтобы все видели. Если бы не та безделка, я бы и не вспоминала кто такая Марта.

Через минуту я робко постучалась в ее дверь.

– Да-да, прошу.

Я вошла.

В комнате царил полумрак, лампа ленинского типа с зеленым абажуром освещала стол и часть Марты. Она не спеша просматривала бумаги, делая отметки на полях. Посмотрела на меня поверх очков.

– Садитесь.

Я села и некоторое время наблюдала, как она неторопливо, как удав, вершит судьбы моих сослуживцев.

Затем ее глаза снова вскинулись на меня.

– Наркотики употребляете?

– Нет.

Она продолжала смотреть на меня так, что мне захотелось сказать «да», лишь бы она отвязалась.

– И не пробовали ни разу?

– Нет. То есть один раз было. Давно. В школе.

– И что?

– Не помню всего, мы пьяные были. Выпускной вечер, – помнить-то я помнила, но рассказывать всего не хотелось.

– Я спрашиваю что пробовали?

– Кокаин. Борька Ламицкий притащил. Показывал, как с руки нюхать и как через трубочку.

– Понятно. Бойфренд есть?

– Нет. То есть был. Сейчас нет.

– А почему так?

– Ну… дурак он.

– В постели дурак?

– Да.

– С этим понятно тоже. А с подругами баловались?

Я в ответ попунцовела так интенсивно, что Марта криво усмехнулась и сказала: