Хочу увидеть океан - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 30

– Что же вы творите, балбесы? – Ей хотелось их удушить, но они оба так виновато смотрели на нее, что она плюнула и отпустила их. – Идите рисуйте, вам же дали фломастеры.

– А мы уже нарисовали: и море, и волны, и лодочки... – обиженно заныл младший.

– И решили море у нас дома устроить? – Бабушка на прощание шлепнула каждого по разу и стала вылавливать обувь. Воду в ванной спустила, вытерла пол тряпкой, кое-как попыталась вернуть сапогам и туфлям былую форму, но вид у обуви был безнадежно испорчен. Натолкала в них газет и пошла на кухню. Вода в кастрюле почти выкипела, хорошо хоть, свекла с капустой не подгорели, и, когда она долила воды и хотела уже заправить борщ зажаркой из лука с морковкой, сковорода оказалась пуста.

– Где зажарка? – проревела страшным голосом Елена Львовна и броcилась в комнату. Ребята испуганно смотрели на нее, Егорка растерянно пролепетал:

– А мы ее съели...

– Боже мой, боже мой, что за дети? Это же наказание господне, какой ужас! – запричитала Елена Львовна и чуть не расплакалась от обиды. Сколько же мороки с этими внуками, лучше бы она уехала с Глебушкой в Америку. Как-то она не подумала, что ее туда никто не приглашал.

– Уеду от вас в Америку! К хорошим детям! – едва сдерживая ярость, выкрикнула она внукам в лицо.

Егор скривил рожицу, готовясь расплакаться, но Антон успокоил его:

– Никуда она не уедет, у нее денег нет.

– Откуда ты знаешь? – cпросил с надеждой Егорка.

– Да вчера бабуля сама сказала, что фломастеры нам на последние копейки купила. Давай лучше играть. Ты будешь самолет, а я летчик. – Егорка послушно сел на корточки, расставив руки, как крылья, а Антон взгромоздился сверху и громко загудел, быстро вращая руками, как пропеллером.

Покормив детей, Елена Львовна уложила их спать. Они затихли, она сама прикорнула, а когда проснулась, на часах было уже четыре. Николай куда-то ушел – небось опять по друзьям потащился. Хоть бы не напился. Потому что в пьяном виде она его уже совсем не выносила. Он начинал громко распевать церковные псалмы, и сказать ему что-то было совершенно невозможно. Он впадал в ярость, обзывал ее безбожницей, еретичкой, коммунисткой-атеисткой и сулил ей страшные муки на том свете. Ирка при этом помалкивала – поющий муж ее не раздражал. Голос у него был приятный, и по воскресеньям он пел в церковном хоре, где его потом кормили и давали какую-то мелочь. На эти деньги он покупал краски.

Входная дверь открылась, заявился зять. Как ни странно, совсем трезвый. Он молча прошел на кухню, загремел там посудой, зачавкал, остервенело выскребывая ложкой тарелку. Может, он и не чавкал, но Елена Львовна обладала ярким воображением и могла предположить только такой вариант.

Она сидела в своей комнате и штопала детские колготки. Соседка по дому накопила их с дюжину, хотела сама перештопать для своих детей, но так и не собралась и отдала весь ворох Елене Львовне.

На пороге без стука возник Николай.

– Спасибо за обед, – неожиданно поблагодарил он тещу, и она чуть не выронила колготки. В последнее время они почти не разговаривали. – А где Ира?

– Она сегодня придет позже. Деньги принесет. – В голосе тещи прозвучал упрек, и зять это заметил.

– Я тоже принес деньги. Мне в парикмахерской заплатили за вывеску. Я тут это... заказ получил. Большой. – Он умолк, привалившись к косяку, строгий его взгляд был устремлен на Елену Львовну. Наверное, ей нужно было порадоваться за него или похвалить. Хотя хвалить пока еще не за что.

– Хорошо, – наконец подала она голос.

– Заказ большой, – повторил он значительно. – Наверное, на год.

Вот это уже была приятная новость. На год – значит, действительно большой, хорошо заплатят.

– Я рада за тебя. – Елена Львовна смотрела на зятя поверх очков, и чувство, похожее на жалость, зашевелилось у нее в груди. У Николая был не очень здоровый вид, под глазами темные круги, он сильно ссутулился, и его тощая невысокая фигура делала его похожим на подростка из неблагополучной семьи, где никогда досыта не кормили. Старенькие потертые джинсы пузырились на коленях и сползли на бедра. У него не было даже ремня. Растянутый воротник выгоревшей водолазки обнажал острый кадык и тонкую беззащитную шею. «И это муж моей дочери, – горестно вздохнула она. – Кормилец семьи...»

– Короче, я уезжаю в Америку, – закончил свою мысль зять и облегченно вздохнул. Видимо, не знал, на какой козе подъехать к теще и какую ждать реакцию. Скорее всего, он был готов и к грандиозному скандалу. Сказать, что Елена Львовна удивилась, – это ничего не сказать. Она была изумлена и, не сдержав эмоций, вскрикнула:

– Как – в Америку? Почему? А как же Ира с детьми? – Хотя как раз Ире без Николая наверняка будет легче. Он больше ест, чем зарабатывает, и, когда жена упрекала его, что мало зарабатывает, он иногда нагло заявлял: «А мне хватает!» – как будто не нужно было кормить детей, оплачивать коммунальные услуги и так далее.

– Буду им деньги высылать. – Зять уже все продумал и принял решение. Вот Ирке будет повод разругаться с ним. Конечно, как же – ни с кем не посоветовался, намылился сбежать аж за океан, оставив ее одну с детьми.

– Да что же это за заказ такой, что аж в Америку надо лететь?

– Православную церковь расписывать, – важно ответил Николай. Мол, нет пророка в своем Отечестве, вы всерьез не принимали мои картины, не верили в мой талант, а меня вон куда приглашают.

– Ой, Коля, даже не знаю, что тебе сказать... А уж что Ирка скажет, и не представляю.

– Да я думаю, она только обрадуется. Я же всем здесь мешаю, – с горечью ответил он. – А так и видеть меня не будет, и деньгами я ее не обижу.

– Ну, Коля, зря ты так говоришь. Никому ты не мешаешь. – Елене Львовне стало неловко, как будто он подслушал ее мысли. – Насчет денег – это хорошо, а вот что мешаешь ты всем – тут ошибаешься. Жить в большой семье непросто, а когда безденежье постоянное, трудно без ссор обойтись. Тут такое терпение нужно. А вы же оба как спички – вспыхиваете по любому поводу. – Она говорила правильные слова, но сама понимала, что неправа. Это Ирка у нее горячая, вспыльчивая, а Коля всегда был спокойный и невозмутимый. Ира его подначивает, заводит и, когда он из себя выйдет, успокаивается. Что за характер у дочки стервозный? Она и с матерью так – пока не доведет до белого каления, не успокоится. Чистой воды вампир, жрет энергию окружающих. Елена Львовна устыдилась своих мыслей и мягко сказала: – Ты, Коля, не думай ничего плохого. Раз подвернулась хорошая работа, поезжай спокойно. А мы тебя ждать будем.

Николай удивленно взглянул на тещу. Давно они так не разговаривали. И лишний раз убедился в том, что никому он здесь не нужен. Ну и ладно, Америка еще не худший вариант. Будет жить в каморке при храме, батюшка ему пообещал, любимым делом займется... А что ему еще надо? К детям особой привязанности у него так и не возникло, да и они сами, чувствуя его равнодушие, не очень-то тянулись к отцу. Все, что ни есть, – все к лучшему.

Ира на удивление спокойно приняла новость. Не было ни скандала, ни слез, ни упреков.

– Ты не волнуйся, я с детьми справлюсь, – пообещала она Коле. А он в этом и не сомневался. Ее дела с сыном Ольги Александровны как-то взбодрили, хотя то, что она занимается чем-то нелегальным, не вызывало никаких сомнений. Кстати, Николай нутром чувствовал, что деньги, появившиеся в семье, какие-то неправильные. Но старался не вникать. Лично ему ничего не надо. А раз им это нужно, пусть сами разбираются, они люди взрослые.

– Ира, я тебя только прошу: не очень доверяй Юрию Васильевичу. Помни, бесплатный сыр бывает только в мышеловках.

– Коль, да ты что? Человек нам помощь предложил, если бы не он, мы бы так и сидели с долгами... Чем он тебе не нравится?

– Я его вообще не знаю, слава богу. Но странно, что просто так деньги дают. Ты хоть понимаешь, чем занимаешься? За что он тебе деньги-то платит? За твою подпись? А если это криминал?

– Да бог с тобой, какой криминал? Он просто не хочет светиться в налоговой.