Вспомнить себя - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 53

– Я специально занялся этим вопросом, Григорий Алексеевич, – мягко сказал он. – Ваши дела в первом полугодии гораздо ниже прошлогодних. Это что же? Мозгов у фирмы нет? Проблемы с развитием? Очень похоже, что вам действительно был необходим спасательный круг. В виде нового грандиозного заказа.

– Мы вернемся к этому вопросу, – словно бы недовольный вмешательством Турецкого, заметил следователь. – А сейчас я попрошу гражданина Найденова взглянуть на эти распечатки. Вот... С этих номеров вам звонили? С этих электронных адресов приходили сообщения?

Слава посмотрел, отложил один лист.

– С этого он писал. С других нет... А с телефонов? Да практически со всех звонил. Но это естественно, так все хакеры делают.

– Гражданин Переверзин, – словно обрадовался следователь, – должен поставить вас в известность, что указанные телефоны принадлежали вашему внештатному сотруднику, которого вы называли Куратором особых проектов. Фамилия его установлена. Это Евсеев Николай Егорович, который выступал под фамилией Курченкова Михаила Ивановича, являлся в свое время работником Комитета государственной безопасности. Его тело нашли несколько дней назад – он стал жертвой киллера. Как, впрочем, и сам киллер со своим напарником стали жертвами очередного киллера, найденного нами уже мертвым в тамбуре железнодорожного вагона. Фамилии всех жертв, уничтожаемых по цепочке, нам удалось установить, как и места их проживания.

– Ну и что? – презрительно фыркнул Переверзин и потер запястья. – А я тут при чем? Это же недоказуемо! У вас нет свидетелей!

– Есть, – кивнул Липняковский и посмотрел на Турецкого, и тот тоже кивнул, как бы разрешая открыть заказчику некую тайну. – Перед побегом, спасаясь от ваших головорезов, так называемый Куратор оставил письмо на имя прокурора города, где подробно описал ваши с ним беседы. Представил также диски с записями ваших с ним телефонных переговоров, а также ваших выступлений по местному телевидению.

– Это все – фабрикация!

– Хорошо, допустим. А ваш разговор с мэром нашего города, где вы совершенно открыто и конкретно угрожаете ему, что, в случае его отказа предоставить вам заказ, вы готовы провалить его выборы, и вообще угрожаете ему расправой? Собственными киллерами, которые могут напасть на мэра в его подъезде? Или семью его похитить? Это тоже фабрикация? Голосовая экспертиза уже установила идентичность всех магнитофонных записей. Так что крыть вам нечем, придумайте другое оправдание.

– Не знаю, не знаю, как на это ваше самоуправство посмотрит наше правительство...

– Просто, – сказал Турецкий. – Постановление о вашем задержании подписано заместителем генерального прокурора России Меркуловым. Делайте выводы. На вас висит уже пять трупов. Вы ведь уже сидели, так что не новичок, знаете, на что тянете.

Липняковский нажал кнопку вызова, и в кабинет вошли два конвоира.

– Уводите арестованных, очная ставка закончена, – сказал он.

На руках их были застегнуты стальные браслеты. Первым вывели Переверзина, он уходил с опущенными плечами, видно, не ожидал такого удара. Да и не привык держать удары вообще. Слишком высоко вознес себя в своих представлениях.

Найденов задержался.

– Можно вопрос? – И когда Липняковский кивнул, а Турецкий взглянул на Славку в упор, тот сказал: – Кто хакнул почту Алисы? Кто мне письмо написал?

Глаза у Липняковского забегали, он быстро взглянул на Турецкого и наконец ответил:

– Это было сделано по постановлению прокурора.

– Положил я на ваши постановления и санкции. На это мне уже наплевать. Я одно хочу знать! Это Шпионка сделала, да? Спай?

– Не знаю ничего про спай. Мы вообще дела с внешней разведкой не имеем, – сердито ответил следователь, не глядя на Славку.

Тогда он уставился на Турецкого. Но на лице Александра Борисовича не дрогнул ни единый мускул. Он по-прежнему смотрел на Найденова спокойно и сосредоточенно. И Славке надоела эта игра взглядов. Он усмехнулся и кивнул:

– Я понял. Спасибо, уводите, что ли...

Накрывая стол под яблоней, Валентина Денисовна, – она почему-то рассчитывала на обилие гостей, хотя Александр сказал, что они приедут с Антоном и следователем Липняковским, – все интересовалась у Сергея Ивановича, как докторша отреагирует, по его мнению, на то, что она сегодня не позвала ее?

Сергей успокаивал:

– Да не суетись ты! Сашке надо, он и позовет. Чего ты вмешиваешься? Или покою не дает, что Иринку с места сорвала? Да только хуже сделала?

– Ой, да уж молчал бы! Знаток женских душ! Я ж добра хотела, порядку. Чтоб все – чин чинарем! А оно – вон как!..

И пока они так препирались, подъехали мужчины, и с ними была Мила, одетая сегодня совсем прилично, будто в самом деле в гости собралась. Кра-асивая девка! Валентина Денисовна даже залюбовалась, себя молодую вспомнила. Тут бы самое время всплакнуть, да Сашка заявил, что на десять минут отлучится. Надо за Линой заехать, обещал. Там у нее некоторые новости есть. Интересно послушать. А пока он будет ездить, попросил Сергея угостить гостей вином из тех запасов, что они вдвоем недавно сделали – ездили недалеко, у хорошего винодела купили. Какой разговор? Это будет считаться как аперитив! Во, какое слово известно!

Валентина Денисовна смеялась, подавая к вину темно-красную черешню и сладчайшие абрикосы. Перед обедом можно немного, но чтоб только аппетит не испортить.

Ей нравилось, что с появлением племянника старый дом вроде бы ожил, гости хорошие появились, весело и интересно жить стало... Мила слушала и кивала с тихой сосредоточенностью.

А с чего пир нынче? Так ведь расследование, как говорится в таких случаях, перевалило Рубикон. Дальше уже не в гору, а под гору, попроще. Дело в основном сделано, а дальше, как всегда, начинается рутина. Скучно, нудно, глаза б не смотрели, а делать надо...

Лина, за которой приехал Александр, сидя в машине, загадочно молчала, улыбалась и задорно подмигивала, не отвечая на вопросы Саши. Сказала, что вот когда все сядут за стол, можно будет и поговорить. Тем более что новость очень приятная, а главное – неожиданная.

И как он ни допытывался, ничего не сказала. Приехали и с ходу – за стол.

Первый тост захотел сказать Липняковский.

Хотя еще было довольно жарко, он отказывался снять свой пиджак и отчаянно потел. Но держался. А тут поднялся и стал сразу таким важным, что все поняли, а Турецкий не преминул вслух заметить, что Витольд без пиджака на памятник не тянет. А так – вполне.

– Друзья мои, – прочувствованным голосом начал он, поднимая стакан с вином. – Мы ведь такое дело раскрыли! Фактически! Не знаю, как бы я без вас... Знаете, ребята... Саш, ты извини, что я так... но, честное слово, я понял многое за эти дни. И ты, Антон, ну, просто слов нет, как вы сегодня сработали. Я ж видел, как ты его спокойно взял. Я специально на второй этаж поднялся, бинокль в линейном отделении попросил. Ну, нету у меня нужных слов. Но я знаю одно: в этом городе, что б у вас ни случилось в жизни, помните, есть... товарищ. Спасибо вам. Вот как ты сегодня поблагодарил ребят, так и я хочу... Ну, нет слов!

– Да все ты хорошо сказал, Витольд, тебе тоже спасибо. Не дал, понимаешь, раскиснуть. Нашему брату, видно, уж так на роду написано. Не будет бандитов, и мы не нужны.

– Ох, долго вы еще нужны будете, – задумчиво сказала Валентина Денисовна. – И воскликнула: – Эй! Вы чего? Человек хорошие, добрые слова сказал, а вы сидите, как на собрании? А ну, чокнемся, выпьем и – за обед! Ложки вперед! Милости прошу! Давно у меня столько хороших гостей не было, вот счастье-то...

– Как допрос прошел? – словно о постороннем, спросила Мила, и все посмотрели на нее.

Отвечать почему-то никто не захотел, и тогда Турецкий сказал:

– Вообще-то он, конечно, догадался, Мила. Умный мальчик. Ничего, если не сломается, будет еще умней. Я твердо рассчитываю на то, Витольд, что он будет оказывать полное содействие следствию. А оно, уже видно, не на один день. Ты учти, пожалуйста, это обстоятельство.