Все под контролем: Кто и как следит за тобой - Гарфинкель Симеон. Страница 71

Семнадцатого июля 1996 года. Рейс 800 авиакомпании Trans World Airlines начался, как и многие другие, – с задержкой. Стояла жаркая летняя ночь, и лайнер ожидал на полосе своей очереди на взлет более 30 минут. Боинг-747 с 230 пассажирами на борту быстро покинул нью-йоркский аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди и стал набирать высоту над проливом Лонг-Айленд. Приблизительно через 30 минут полета случилось нечто ужасное. Очевидцы на земле наблюдали небольшой взрыв, два летящих в воздухе объекта, а затем второй, более мощный взрыв. Лайнер упал в воду с высоты более 3 км. Все находившиеся на борту погибли.

Почти сразу же агенты нью-йоркского офиса ФБР начали следствие путем изучения обломков самолета, плавающих на месте падения. Фрагменты, обломки и личные вещи были помещены в огромный ангар на Лонг-Айленде, где следователи решали тяжелую и кропотливую задачу по реконструированию каркаса самолета. Через несколько дней водолазы начали поиск на дне моря дополнительных доказательств. Тем временем, как внутри, так и за пределами Бюро, циркулировали самые разные версии причин катастрофы. Вскоре стало ясно, что существует только три возможных объяснения катастрофы: отказ оборудования, бомба на борту или ракета класса «земля-воздух».

Беспрецедентные усилия по сбору доказательств продолжались в течение следующих нескольких месяцев. Покореженные кусочки металла, болты и найденные обрывки ткани были помещены в ангар и проанализированы. Стоимость расследования составила в конечном счете более 100 миллионов долларов. ФБР приступило к действиям. Исходя из предположения, что рейс 800 погиб в результате взрыва бомбы, ФБР совместно с политиками и официальными лицами авиакомпаний усилили режим безопасности в аэропортах. Многие поборники гражданских свобод подвергли резкой критике меры ФБР, утверждая, что это широкомасштабная атака на личную независимость и гражданские свободы американских граждан. Но чем больше погибших было извлечено из воды, тем слабее были эти протесты.

Две недели спустя после катастрофы рейса 800 произошел второй взрыв. На этот раз целью были выбраны летние Олимпийские игры в Атланте: один человек погиб, более ста получили ранения.

Теперь при посадке в самолет от пассажиров стали требовать предъявления документа с фотографией, даже если рейс был внутренним. Затем ФБР настояло на общенациональной системе профилирования пассажиров, чтобы лица, вызывающие подозрения в предрасположенности к совершению террористических актов, задерживались и досматривались в аэропортах. (В результате этих досмотров тысячам американцев арабского происхождения были доставлены неудобства, а в некоторых случаях их задерживали.)

Тем временем Американская почтовая служба установила широкомасштабные ограничения: пакеты и письма весом более одного фунта [454 г] отныне нельзя было бросать в почтовые ящики – ведь такое отправление могло содержать бомбу! Вместо этого тяжелые почтовые отправления должны были сдаваться служащему почтового отделения, что обеспечивало визуальную идентификацию. Эти ограничения продолжают действовать и по сей день.

За последнее десятилетие меры, принятые из-за угрозы внутреннего терроризма, стали оказывать существенное влияние на жизнь большинства американцев. Эта глава ставит очень простой вопрос: дали ли эти меры реальный эффект? Чтобы понять это, мы должны сначала больше узнать о самом терроризме.

Демократизация деструктивных технологий

Лицо терроризма меняется. Большую часть XIX и XX веков терроризм был средством, которым добивались политических перемен. Терроризм был войной, которую вели угнетенные народы. У террористов были определенные цели: избавление от рабства, свержение определенного режима, политическое признание, – и они использовали насилие или его угрозу для достижения этих целей.

Террористы «старого стиля» часто действовали в составе больших групп; иногда они были частью легальных политических или околополитических организаций. В любом случае, большинство членов этих групп оказывали некую форму сдерживающего влияния на действия террористов. Даже если один из безумцев хотел лишь убить как можно больше невинных свидетелей, его соратники могли остановить его, убедив, что бессмысленное насилие не укрепит позиции, а наоборот, лишь усилит решимость оппонентов.

Террористы 1980-х и 1990-х годов были переходным звеном. Несмотря на то что это были боевики, сотрудничающие с крупными организациями и даже правительствами, они использовали террор не как средство достижения изменений, а как форму мести. Взрыв рейса 103 авиакомпании Pan American над Локерби в Шотландии в 1988 году, скорее всего, был местью за бомбардировку Соединенными Штатами Триполи в начале 1980-х. Захваты в 1980-е годы американцев в заложники в Ливане были, наиболее вероятно, ответом на обстрел Бейрута США в 1984-м. Хотя американская общественность рассматривала эти действия как террористические, более правильным было бы классифицировать их как военные действия.

Террорист завтрашнего дня – иррациональный террорист. Этот новый террорист не ставит своей целью изменение мнения противника. Он «рассматривает полное физическое уничтожение противника как продуктивный результат», – говорит Луис Рене Берес [Louis Rene Beres], профессор политологии университета Пардью, не один десяток лет изучающий истоки терроризма и способы борьбы с ним. [188] Новое поколение террористов действует небольшими ячейками, парами или в одиночку.

Эти новые террористы часто даже не заинтересованы в переговорах, не оценивают отдаленные последствия своих действий и зачастую даже не заботятся о сохранении своих собственных жизней – фактически они активно стремятся к своей смерти. «Иррациональный террорист может быть членом группы безумцев, которая рассматривает массовую смерть как желаемый результат, с экологической точки зрения, – говорит Берес. – Либо иррациональный террорист может рассматривать террористический акт и потерю жизни как спусковой механизм для каких-либо других политических событий».

«Мы имеем дело с [новым] видом патологии – болезнью», – сказал профессор Берес на лекции в Вашингтонском университете весной 1997 года. До сих пор США везло – мы сталкивались лишь с небольшими проявлениями антиамериканского террора. Но Берес считает, что наше везение может скоро кончиться.

Вопрос, который при этом встанет перед нами, очень простой: возможно ли предотвратить террористические акты путем систематического мониторинга всех потенциальных террористов и заключения их в тюрьму до того, как они нанесут удар? И если да, то какова цена этих мер?

Блюдо смерти

Через почтовый отдел штаб-квартиры B'nai B'rith International, расположенной в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, ежедневно проходит огромное количество отправлений. Однако этот конверт отличался от остальных. Пупырчатая обертка размером 8x10 была повреждена, и из нее сочилась желеобразная субстанция. Отправление было адресовано просто «B'nai B'rith», – ни имени, ни номера комнаты.

Служащий почтового отдела передал отправление Кармену Фонтана [Carmen Fontana], директору по безопасности еврейской организации. Фонтана рассказал мне:

Прибывшие саперы изучили содержимое при помощи рентгена. Внутри ничего не было видно, похожего на бомбу. «Тогда они открыли его, – рассказывает Фонтана. – Внутри пакета оказалась чашка петри [p58] с красной субстанцией. На чашке петри были нанесены какие-то цифры. Они прочитали их и идентифицировали содержимое как сибирскую язву». [189]