Все под контролем: Кто и как следит за тобой - Гарфинкель Симеон. Страница 92

• Радикальные борцы за приватность появляются даже в средних школах. Когда администрация средней школы в Растоне, штат Луизиана, ввела обязательное ношение каждым учащимся идентификационной карточки учащегося, на которой были нанесены его имя, логотип Pepsi и штрих-код, учащиеся Рейчел Уинчел [Rachel Winchel] и Джонатан Вашингтон [Jonathan Washington] воспротивились этому. Они заявили, что штрих-код легко декодируется (он был основан на широкораспространенном алгоритме, известном под названием Code 39) и раскрывает номер социального страхования учащегося, что является нарушением Family Educational Rights and Privacy Act [p78] 1974 года и Privacy Act [p79] 1974 года. [248] Ученики прошли по школе, показывая другим, как можно прочитать Code 39, после чего убедили своих товарищей вырезать штрих-код со своих карточек в знак протеста. Хотя администрация школы утверждала, что не нарушает закон и имеет право требовать носить карточки со штрих-кодами, 30 сентября 1999 года школьная администрация смягчилась и позволила учащимся убрать штрих-коды. Заглянув в будущее, легко себе представить борцов за приватность, повторяющих шаги других радикальных организаций, таких как бойцы группы экологического терроризма Earth First! и группа активистов борьбы со СПИДом ACT UP!. Хотя эти активисты, несомненно, будут избегать официально зарегистрированных организаций по защите приватности, их действия, возможно, могут помочь добиться реальных изменений на политической арене. Уже сейчас некоторые защитники приватности потихоньку обсуждают необходимость создания подпольного фронта.

Этот подпольный фронт вряд ли нанесет ущерб своими действиями. Люди уже вовсю практикуют искажение информации, например при заполнении опросников для бесплатной подписки на журналы. Подпольные борцы за приватность могут лишь подлить масла в огонь, проводя кампании по убеждению людей переставлять цифры в своих номерах социального страхования, «случайно» делать ошибки в написании своих имен, т. е. глобально снижать качество информационного потока до тех пор, пока не будут приняты существенные меры по обеспечению приватности.

В последнее десятилетие большое количество групп, отстаивающих права гомосексуалистов, взяли на вооружение практику «утечек» – выставления политиков и бизнесменов как скрытых гомосексуалистов. Подпольные борцы за приватность могут воспользоваться «утечкой данных», т. е. публикацией имен, адресов, номеров домашних телефонов, номеров социального страхования, доходов и покупательских привычек людей, возглавляющих организации, активно нарушающие сегодня нашу приватность. Только представьте, как будет дергаться от телефонных звонков за обедом президент фирмы, специализирующейся на рекламе по телефону, или поток непрошеной почты в адрес главы компании, занимающейся прямым маркетингом!

Наконец, после этой точки может начаться информационный терроризм. В качестве протеста против практики недостаточного обеспечения приватности информационные террористы могут начать взламывать компьютеры и шифровать находящуюся в них информацию, либо они могут «освободить» корпоративные банки данных, организовав утечку информации из них в Интернет.

Хотя лично я полагаю, что право на приватность может быть обеспечено при помощи цивилизованного диалога и законодательных мер, а не информационного насилия, я опасаюсь, что пострадавшие в конечном счете могут удариться в ярый активизм, использовать «утечки» и информационный терроризм, если все другие пути окажутся безнадежными.

Предсказание будущего всегда было рискованным делом. Существует слишком много непредвиденных обстоятельств, которые могут в корне изменить даже самое продуманное и правдоподобное предсказание того, что нас ждет впереди. Когда я был ребенком, моя мама кратко объясняла этот факт при помощи старинной еврейской поговорки: «Человек предполагает, а Бог располагает». [p80]

Тем не менее предсказание будущего и строительство планов является для людей обязательным условием выживания. Тысячелетиями мы готовились к тяжелым зимним месяцам, сея семена весной и собирая урожай осенью. Мы планируем и создаем крупные гражданские объекты для предотвращения наводнений в сельской местности и обеспечения водой наших городов. Мы обучаем нашу молодежь, хотя отдача от этого не очевидна и возможна лишь в будущем. Кто не планирует будущее, не имеет ничего.

Уже более ста лет представление о приватности тесно переплетено с видением будущего. Когда Сэмюэль Уоррен и Луис Брэндис написали свою статью «Право на приватность», их главной заботой было не состояние приватности в Бостоне в 1890 году, но потенциальные угрозы приватности в грядущем. Когда в 1947 году Джордж Оруэлл написал свой роман о Большом Брате, его волновало не состояние приватности в послевоенной Великобритании или России, а то, что может произойти с гражданскими свободами в какой-то момент в будущем, скажем, в 1984 году. Когда Алан Уэстин давал показания перед конгрессом в 1968 году, он подверг критике существовавшую в то время в кредитной индустрии США практику, но его наиболее серьезные предупреждения относились к тому, как пострадает наше будущее, если кредитная индустрия не будет поставлена на место.

Памятуя об этом, пять лет назад я взялся за написание книги о приватности в XXI веке. На первоначальном этапе я решил выбрать год в середине 100-летнего периода, год 2048. Частично это была игра, подсказанная Джорджем Оруэллом, но это также и веха на нашем пути в будущее. Сегодня само понятие «приватность» связано с множеством вопросов, которые, я думаю, обязательно будут решены к 2048 году. Сегодня многие проблемы с приватностью являются результатом использования технологий, базирующихся на неверных допущениях относительно приватности и свободы личности, которым сотни лет. Я убежден, что к середине XXI века этих допущений останется совсем мало. Человечество наконец лицом к лицу столкнется с проблемой абсолютной идентификации, дистанционного считывания, отслеживания, генной инженерии и угрозой со стороны искусственного интеллекта. Если к 2048 году человечество не позволит уничтожить себя одиночке-сумасшедшему или покорить сверхактивным полицейским силам, сказал я себе, то мы выйдем на новый уровень, который позволит нам выжить в следующие тысячелетия.

Но чем дольше я работал над книгой «2048», тем более ясным становилось, что меня больше всего должно заботить не какое-то устоявшееся футуристическое общество будущего. Моя борьба должна происходить здесь, в начале XXI столетия. Единственный способ преодолеть мост, отделяющий нас от некоего утопического будущего, заключается в том, чтобы начать принимать правильные решения уже сегодня.

Приватность действительно находится на распутье. Уже сегодня очень легко представить мир, в котором у нас будет отнята цифровая независимость, мир, где все наши действия отслеживаются, все наши секреты становятся известными и поэтому возможность выбора ограничена. Это мир, описанием которого я открыл свою книгу. Это мир, в котором я не желаю жить. Но единственный способ, при помощи которого мы сможем избежать такого антиутопичного будущего, заключается в том, чтобы уже сегодня начать строить другое будущее.

Вместо создания нации баз данных мы должны изменить наше мышление, наши законы и наше общество. Мы должны построить свободное общество, которое уважает независимость и конфиденциальность личности. И мы должны начать прямо сейчас.