Особый отдел и тринадцатый опыт - Чадович Николай Трофимович. Страница 20

– Угловороты? – удивилась Людочка. – Это ещё кто такие?

– Чемоданные воры, – пояснил Ваня. – Какая ты ещё наивная!

– Какая есть. Зато не пью на работе, как некоторые.

– Ладно, не доставай… А если этого взрыва вообще не было? Шарахнула где-нибудь в депо бутыль с перебродившей брагой, вот и подняли хай.

– А как же письмо Гладиатора? Нет, будем копать дальше. Надо выходить непосредственно на железнодорожников. Ведь в тот день на путях работали десятки людей. Составители, смазчики, стрелочники, обходчики… Маневровый диспетчер в конце концов. Этот наряду с дежурным по станции должен знать больше всех.

– Скажет он тебе, как же… Давай лучше пообедаем. Деньги-то все у тебя остались.

– Ага, доверь их тебе! Я пошла занимать столик, а ты пока где-нибудь переоденься. В таком виде приличные места не посещают.

Они расположились в уютном летнем кафе, куда время от времени долетала водяная пыль фонтанов. Когда официант направился к их столику, Ваня тоном, не допускающим возражений, потребовал:

– Закажи мне сто грамм, иначе я за себя не ручаюсь.

– Хорошо. – Людочка поняла, что это тот самый случай, когда спорить себе дороже. – Сто грамм, но не больше. И пить будешь так, чтобы посторонние не заметили.

– Не учи учёного. – Глазки Вани, мутноватые после ночных возлияний, алчно зажглись.

Однако, паче чаяния, их заметили. Не успел Ваня опорожнить свой стакан, в который Людочка для вида плеснула немного минералки, как к их столику подошли двое молодых людей, блондин и брюнет, к числу обслуживающего персонала кафе не принадлежавшие.

– Добрый день, – сказал блондин, принявший довольно странную для этого места позу: руки по швам, каблуки вместе. – Почему вы спаиваете несовершеннолетнюю?

– Никто никого не спаивает, – стала неловко оправдываться Людочка, однако брюнет, всем другим вертикальным позам также предпочитавший стойку «смирно», понюхал злополучный стакан и брезгливо скривился, будто учуял не благородные алкогольные пары, а по меньшей мере смрад фекалий.

– Ваши документы! – потребовал блондин.

Пришлось предъявить свой когтистый-клювастый. Мельком глянув в паспорт, блондин сунул его в карман и сказал голосом, которым принято обращаться к уличным хулиганам, а отнюдь не к милым девушкам:

– Попрошу пройти с нами.

– Я гражданка России! – запротестовала Людочка.

– Да хоть Буркина-Фасо. Сопротивляться не в ваших интересах.

– Да кто вы такие?

– Об этом узнаете чуть позже.

– Придётся подчиниться силе… – Людочка отодвинула недоеденную котлету. – Пойдем, малышка.

– Куда? – наивно удивился Ваня. – А разве это не группа «Смэш»? Я думала, они нам споют…

Долго идти не пришлось. Пятиминутная прогулка по закоулкам огромного вокзального здания привела их в комнату, двери которой не имели ни таблички, ни номера.

За неказистым письменным столом сидел лысый мужчина преклонных лет с седыми вислыми усами, что делало его весьма похожим на гетмана Мазепу, как того изображают на иллюстрациях к поэме Пушкина «Полтава». Не хватало только широченных шаровар, булавы и оселедца.

Молодые люди оставили паспорт седоусому и, печатая шаг, удалились.

– Меня зовут Илья Тарасович Горигляд, – представился хозяин кабинета. – А вы, надо полагать, Людмила Савельевна Лопаткина? – Он раскрыл перед собой паспорт.

– Можно просто Люся.

– На службе предпочитаю воздерживаться от фамильярностей, – сообщил седоусый.

– А где вы, простите за любопытство, служите?

– В одном из правоохранительных ведомств Республики Украины, – ответил человек, назвавшийся Ильёй Тарасовичем. – Такое определение вас устраивает?

– Меня ничего не устраивает! Вызовите сюда российского консула.

– У консула и своих забот предостаточно. Зачем его зря беспокоить? Вас ведь не задержали, а просто пригласили для беседы.

– О чём, интересно?

– О вашем странном поведении, Людмила Савельевна. Вы четвёртый час кряду болтаетесь на вокзале, пристаёте к людям, задаёте провокационные вопросы. А ваша юная дочурка курит сигареты и хлещет водку.

– Я не намерена отвечать на ваши вопросы. Это вмешательство в мою личную жизнь.

– Не намерены, а придётся. – Илья Тарасович расправил свои усы, в каждом из которых было не меньше пятнадцати сантиметров длины. – С какой целью вы прибыли в город Харьков?

– Мы направлялись в Симферополь, но на подъезде к Харькову обнаружили, что чемодан с вещами и деньгами пропал. Продолжать путешествие дальше не имело смысла. Вот мы и сошли здесь. – Людочка передала Илье Тарасовичу свои железнодорожные билеты.

– Вы заявили о пропаже вещей?

– А какой смысл? Чемодан пропал на российской территории. Вор, скорее всего, сошёл в Белгороде. Там и разбираться будем.

– Почему вы сразу не отправились обратно? В сторону России ушло уже несколько поездов.

– А на какие шиши? – Для наглядности Людочка раскрыла свою сумочку. – У нас остались только карманные деньги. Я дала срочную телеграмму родне и дожидаюсь перевода… Вот квитанция.

– А при чём здесь взрыв?

– Какой взрыв? – Людочка сделала удивлённое лицо.

– Вот и я себе думаю, какой взрыв… Вопросиками про него вы все уши добрым людям прожужжали.

– Ах вот вы о чём! Кто-то из попутчиков обмолвился, что недавно в Харькове произошёл взрыв, вот я и спрашивала. Уж простите моё женское любопытство.

– За нас, стало быть, беспокоились, – с понимающим видом кивнул Илья Тарасович. – Отрадно слышать… А никаких других документов у вас при себе не имеется?

– Каких, например?

– Ну, например, служебного удостоверения.

– Там, где я служу, удостоверения не выдаются.

– Повезло вам. И как же сия прелестная организация называется?

– Это уже допрос?

– Нет, пока ещё беседа.

– Я служу домохозяйкой у собственного мужа. Вас это устраивает?

– Вполне. Скажите, пожалуйста, какое учебное заведение вы закончили?

– Неужели при моей внешности необходимо сушить мозги наукой? – Людочка с вызывающим видом закинула ногу на ногу.

– Ну что вы, упаси боже! Мата Хари тоже академий не кончала, а дело своё знала, – произнес Илья Тарасович, ни к кому конкретно не обращаясь. – Значит, задерживаться у нас вы не собираетесь?

– Ни на минуту! Получим деньги и сразу обратно.

– А если мы отправим вас на родину, так сказать, за казённый счёт? Соответственно, вернув перевод отправителю… Такой вариант вас устроит?

– Почему бы и нет? – Людочка пожала плечами. – Если только под казённым счётом вы не подразумеваете автозак, конвой и наручники.

– Зачем вы так плохо думаете о нас, Людмила Савельевна? В наших местах женщин и детей не едят уже больше двадцати тысяч лет. Об этом мне недавно сообщили в краеведческом музее.

– А к чему, позвольте узнать, такая спешка? Неужели мы попали в число так называемых персон нон грата?

– Угадали! Ваша деятельность на территории суверенного государства не отвечает традиционному духу добрососедства. Но это, прошу заметить, отнюдь не моё мнение. Я лишь послушный исполнитель. – Илья Тарасович вновь стал просматривать документы, лежавшие перед ним. – Билетики брали в предварительной кассе?

– Нет, непосредственно перед отъездом.

– А говорят, что билеты на южные направления сейчас в Москве даже с боем не взять.

– Меня подобные проблемы, признаться, не волнуют.

– Ах да, вы ведь профессиональная домохозяйка, я и забыл… А этот Кондаков кем вам приходится? – Вооружившись лупой, он тщательно изучал телеграфную квитанцию.

– Мужем, – обронила Людочка и, опережая неизбежно напрашивающийся вопрос, добавила: – Мы живём в гражданском браке.

– Кондаков П.Ф… – Седоусый задумался. – Случайно не Пётр Фомич?

– Допустим. – Людочка насторожилась, но вида не подала.

– Староват он уже для любовных утех, – заметил Илья Тарасович, поглядывая на Людочку уже как-то совсем иначе. – Ведь ему, кажись, уже за шестьдесят.