Особый отдел и тринадцатый опыт - Чадович Николай Трофимович. Страница 39

Невдалеке от рынка проживал ещё один «коричневый», носивший полуанекдотическую фамилию Шапиро, и Цимбаларь без промедления направился к нему.

Из сведений, добытых Людочкой, следовало, что господин Шапиро, в прошлом автор дюжины научных трудов и лауреат премии Макса Планка, ныне числится безработным, а на самом деле организовал на своей квартире производство фирменных зажигалок, комплектующие детали которых ему контрабандой доставляют из Турции. Впрочем, нельзя было исключить вероятность того, что зажигалки являются лишь прикрытием для каких-то гораздо более серьёзных штучек, например, для взрывных устройств, не оставляющих после срабатывания никаких реальных следов.

Полюбовавшись на металлическую дверь, лишённую замочных скважин, зато оборудованную телекамерой слежения, Цимбаларь понял, что его сюда не пустят ни под каким соусом: ни как инспектора пожарного надзора, ни как страхового агента, ни даже как кантора хоральной синагоги.

Не оставалось ничего другого, как перейти улицу, подняться лифтом на равнозначный этаж соседнего дома и с лестничной площадки полюбоваться окнами квартиры Шапиро. Однако, как на беду, они оказались плотно занавешенными. Не помог даже миниатюрный оптический прицел, который Цимбаларь таскал с собой специально для таких случаев. То ли солнечный свет мешал деликатному сборочному производству, то ли семейство Шапиро принадлежало к могущественному и неистребимому роду вампиров.

Пришлось, как говорится, играть втёмную, и Цимбаларь набрал номер квартирного телефона Шапиро.

Ответила женщина – по-видимому, его жена:

– Алло, я слушаю.

– Добрый вам день, – вежливо поздоровался Цимбаларь, стараясь придать своей речи вполне определённый акцент. – Мне бы Якова Менделевича.

– Его нет дома, – ответила женщина.

– Пусть его нет дома, но трубку он должен взять. Это звонит риелторская контора «Счастье плюс». Есть вопрос по поводу продажи вашей квартиры.

– Мы квартиру не продаём, – отрезала женщина.

– Это вы её сейчас не продаёте, а когда узнаете наши условия, то согласитесь не задумываясь. Похоже таки, что на вас свалилось большое счастье плюс. Не упустите свой шанс.

– Одну минутку, – сказала женщина. – Кто-то открывает дверь. Наверное, Яков Менделевич вернулся. Сейчас я позову его… Яшенька, тебя просят к телефону.

С минуту в трубке слышался только смутный шум, похожий на загадочные шорохи, звучащие в морских раковинах, а потом скрипучий голос промолвил:

– Шапиро на проводе.

– Это очень приятно, что на проводе, а не на пеньковой удавке, – вкрадчивым тоном произнёс Цимбаларь. – Яша, можно я буду называть тебя Гладиатором? Это имечко тебе очень идёт.

– Кто звонит? – забеспокоился Шапиро. – Что за шутки?

– Яша, нам всё известно, – продолжал Цимбаларь. – И про взрывы, и про письма, и про полумиллионный выкуп. Яша, у тебя хороший аппетит, но на этот раз ты подавился. Выкупа не будет, а вот от расплаты ты не уйдёшь.

Что-то равномерно залязгало, словно на другом конце провода трубку пустили гулять на манер маятника, следом раздались звуки, наводящие на мысль о том, что в квартире Шапиро передвигают мебель, а затем резанул женский вскрик и по линии пошли короткие гудки.

– Похоже, я уел-таки господина Шапиро, – сказал Цимбаларь самому себе. – Не удивлюсь, если сейчас он бросится в бега, прихватив чемодан денег и соболью шубу жены.

Спустя минут десять к подъезду противоположного дома подкатила машина «Скорой помощи», и Яков Менделевич Шапиро действительно покинул квартиру, но не на своих двоих, а на носилках, которые волокли тщедушные санитары.

В общем-то подобные хитрости были для Цимбаларя не в новинку. Ему приходилось преследовать преступников, уходивших от возмездия на санитарных каретах, пожарных машинах, карьерных самосвалах, бензовозах, катафалках, свадебных лимузинах и даже самоходных аэродромных трапах.

Однако сцена эвакуации больного, благодаря оптическому прицелу различимая во всех деталях, не походила на инсценировку, и все её участники, начиная от жены Шапиро и кончая водителем машины, вели себя предельно естественно.

Чтобы узнать истину, Цимбаларь позвонил в диспетчерскую «Скорой помощи». Назвав адрес Якова Менделевича, он осведомился, поступал ли из этой квартиры вызов.

– А вы, собственно говоря, кем ему приходитесь? – спросил дежурный оператор.

– Я управляющий страховой компанией, с которой гражданин Шапиро имеет договор на весьма солидную сумму. Естественно, что я беспокоюсь о его здоровье. Ведь это наше богатство.

– По предварительным сведениям, у него предынфарктное состояние, – сообщил оператор. – Точный диагноз будет известен после стационарного обследования.

– Вы уж попросите врачей постараться. Если всё обойдется благополучно, наша компания выплатит медперсоналу премиальные. В том числе и вам.

Бросив прощальный взгляд на всё ещё зашторенные окна квартиры Шапиро, Цимбаларь удручённо произнёс:

– Похоже, я переусердствовал. С этой порочной практикой пора кончать… А Якову Менделевичу надо будет завтра передать цветы и фрукты… Думаю, что на Сытном рынке меня обслужат как почётного клиента.

К сожалению, эти прочувствованные слова слышали только голые стены лестничной площадки.

На долю Вани досталась почти вся «красная» часть списка, то есть люди, достигшие в избранной области немалых успехов, но потом по разным причинам опустившиеся на социальное дно и в силу этого прискорбного обстоятельства представлявшие для общества потенциальную опасность.

Впрочем, работать с изгоями и маргиналами было для Вани не в тягость, а в кайф. Наверное, и в его душе имелась какая-то червоточинка, позволявшая легко находить общий язык с теми, кто давно перестал понимать даже самого себя.

С собой Ваня привёз целый чемодан вещей, при помощи которых можно было менять свою личину чуть ли не каждый день, однако для сегодняшнего рейда он выбрал привычный костюм маленького бродяжки, хорошо знающего, что в этой жизни почём, и умеющего постоять за себя.

Дополнения к костюму подбирались с особой тщательностью: мятая пачка дешёвых сигарет, выкидной ножик, тоненькая пачка сиротских документов, перетянутых резиночкой, элементарные предметы личной гигиены, рассованные по всем карманам, немного наличности в мелких купюрах (на всякий пожарный случай Ваня носил с собой и солидные деньги, но при обыске их не нашёл бы даже самый бдительный вертухай).

Для начала Ваня выбрал кандидатуру Дмитрия Владимировича Иванова, в прошлом весьма перспективного учёного, внезапно забросившего престижную работу, оставившего семью и пустившегося, как говорится, во все тяжкие.

Сведений о нынешнем этапе его жизни было не густо, да и те в большинстве своём относились к разряду непроверенных. Достоверными являлись лишь факты неоднократного задержания Иванова, происходившие, как правило, в так называемом районе «Четырёх идиотов», где проспекты Ударников, Наставников и Энтузиастов сливались с улицей Передовиков. Всякий раз это случалось во время недозволенной игры в напёрстки, причём отставного физика забирали не за надувательство граждан, а за попытки вернуть себе проигранные деньги, что приводило чуть ли не к массовым беспорядкам. Похоже, Иванов любил играть в азартные игры, но не любил проигрывать.

Наведавшись по месту прописки Дмитрия Владимировича, указанному в списке, Ваня, выдававший себя за бедного саратовского родственника, нашёл в квартире совершенно других людей, о судьбе предыдущего жильца ни сном ни духом не ведавших. Хорошо ещё, что сердобольные старушки, проветривавшиеся во дворе, подсказали, что Диму Иванова, к которому они до сих пор относились с превеликим уважением, следует искать в «Монголии», то есть вблизи буддийского храма, расположенного на Приморском проспекте.

Но и там Ваню ждало разочарование. Иванов не появлялся в этом районе уже недели две, задолжав всем, кому только было возможно, включая нескольких буддийских монахов. Знающие люди посоветовали Ване ехать к «Бочкам» – пивным ларькам на набережной реки Карповки, где Иванов якобы завёл себе денежную кралю.