Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Чадович Николай Трофимович. Страница 15

Там, где накануне кучами лежали бабочки, не осталось ничего, кроме пестрых крылышек, приклеившихся к сигнальным нитям. В других местах, где, судя по всему, также происходило пиршество, валялась лишь кожура фруктов да перья каких-то пташек.

Оказывается, тенетники не такие уж законченные вегетарианцы, как это мне показалось вначале. Но неужели они едят сырое мясо? Ведь его можно приготовить соответствующим образом и без огня. Например, провялить в лучах Светоча. Или сварить в воде горячих источников, дымы которых я видел, пролетая над Ясменем. Надо бы слить эту идею кому-нибудь в уши…

Ветер, не такой сильный, как в вышине, но по земным меркам едва ли не шквальный, толкал меня то в спину, то в грудь, однако это неудобство вполне компенсировалось тем наслаждением, которое я получал, наблюдая за вольной игрой трав и цветов, затеянной этим ветром.

Пышный луг, простиравшийся до самого горизонта и не истоптанный даже в пределах поселка, то покрывался серебристыми волнами, и тогда казалось, что на меня наступает бесчисленная рать, размахивающая сверкающими саблями, то шел завертью, и это походило на волшебный водоворот, в который все гадающие невесты мира разом бросили свои венки.

В небесах было пусто, если не принимать во внимание облаков самого разнообразного цвета и формы: синих башен, розовых знамен, фиолетовых стогов, седых лошадиных морд и нежно-палевых пеньюаров, как будто только что сорванных с исполинских дев, – все это перемешивалось, словно в калейдоскопе, тут же возникало вновь в совершенно иных вариациях и уносилось в сторону Светоча.

Ясмень, безусловно, являл зрелище грандиозное и прекрасное, но я не мог бы долго прожить в этом сплетении вечных бурь.

Тенетники, оставшиеся сегодня на земле, были заняты делом. Одни сооружали – вернее плели – особенно высокую башню, похожую на минарет. Другие таскали воду из озерца, расположенного на дне котловины (опять же в плетеных мешках). Третьи с помощью игл побуждали к труду громадного флегматичного зверя, чья черная шкура лоснилась, как самый лучший бархат, а длинное рыло с могучим кривым клювом напоминало рабочий орган трактора-корчевателя «Кировец».

Он уже успел вырыть в земле изрядную яму, попутно обнаружил гнездо каких-то жирненьких существ, похожих на сурков, и по этому поводу решил немного передохнуть, что весьма не устраивало строгих надсмотрщиков. Короче, ситуация выглядела довольно комично.

Никогда бы не подумал, что тенетники имеют рабочий скот. Или они на время позаимствовали это чудище в какой-то неведомой стране, где вот так запросто водятся землеройки величиной с мамонта?

Поселок был невелик – всего-то пять-шесть дюжин домов, – но с его околицы открывался вид на другие башни, являвшиеся как бы символом каждого форпоста тенетников. Если меня не подводило зрение, все они находились в стадии строительства.

Почему тенетников обуяла вдруг повальная гигантомания? Что это – маяки, капища? Но разве в них нуждается летающий народ, имеющий возможность постоянно созерцать свое немеркнущее божество?

А если башни предназначены для наблюдения за окрестностями, то зачем нужна сигнальная сеть, опутывающая все вокруг?

Вот вам еще несколько безответных вопросов.

Задерживаясь возле работающих тенетников, я внимательно прислушивался к звукам их речи и постепенно приходил в выводу, что освоить этот язык, одинаково чуждый и человеческому слуху и человеческому голосовому аппарату, в принципе возможно. Главное – побольше упорства и – что весьма немаловажно – веры в себя. Чем я, спрашивается, хуже того же самого вещуна? Даже его собственное яйцо воспылало симпатией ко мне. А ведь оно ни глаз, ни ушей не имеет. Подспудно все ощущает.

Вполне возможно, что когда-нибудь я даже освою язык запахов, на котором общаются и даже поют свои песни аборигены страны Горьких вод.

Вот только противогазом не мешало бы запастись. Уж если от самой простой фразы меня чуть не стошнило, то можно представить, как пахнут их ругательства…

Эти честолюбивые мечтания нарушил душераздирающий крик, запавший мне в память еще со вчерашнего дня, когда я имел неосторожность зацепить сигнальную нить. Неужели у меня опять вышла промашка!

Однако тенетник-стремщик (от крылатого выражения: стоять на стреме), выскочивший из своего дырявого домика, как чертик из табакерки, указывал совсем в другую сторону.

Все немедленно оставили работу и рассредоточились. Те, кто был вооружен иглами, выстроились цепью за крайними домиками поселка. Остальные с лихорадочной поспешностью занялись изготовлением сетей, нити которых превосходили толщиной обычные чуть ли не вдвое.

На сей раз это была не ложная, а реальная тревога. Даже меня пробрал озноб, предшествующий назревающей схватке.

Потекли минуты напряженного ожидания. Все тенетники смотрели в одну сторону – навстречу ветру, но из бушующих трав никто не появлялся. Тогда решено было послать вперед разведчика. Грудь этого молодца украшали три дюжины иголок – одна другой острее.

Он канул в травы, словно в морские волны, и, как я узнал впоследствии, живым его больше никто не видел (кроме неизвестного убийцы, конечно).

Гигантский землерой (женский род как-то не соответствовал этому довольно жутковатому на вид созданию), оставшийся без присмотра, отполз тем временем назад и, явив совершенно не свойственную ему энергию, несколькими ударами развалил башню, уже почти достроенную тенетниками. Ее необычайно прочные и эластичные стены, сотканные из многих слоев паутины, не могли устоять против могучего клюва, способного, наверное, сокрушить и гранитную скалу.

Так сонный и добродушный здоровяк превратился в разъяренного дьявола.

Тенетники со всех сторон бросились на взбесившегося зверя. Десятки стрел вонзились в бархатистую шкуру, но урона от них было не больше, чем мне, к примеру, от занозы.

Гораздо эффективнее оказались только что сделанные сети. При помощи одной даже удалось связать землерою пасть (заструнить, как говорят охотники-волчатники), но ведь он и до этого не кусался, а только долбил клювом налево и направо.

Когда тенетники наконец одержали верх (одна из стрел, вонзившись в глаз зверя, поразила мозг), половина поселка лежала в развалинах, а жертвы среди его защитников исчислялись десятками.

Но на этом военные действия не закончились. Несколько тенетников остались охранять землероя, чье тело еще подергивалось в предсмертных конвульсиях, а остальные устроили настоящую облаву – не только в поселке, но и по всей прилегающей к нему территории.

Тщательно страхуя друг друга (один идет вперед, двое других с иглами на изготовку – сзади), они заглядывали в каждый уцелевший домишко, разбирали развалины, очень похожие на растоптанные осиные гнезда, обшаривали заросли высокой травы, спускались в котловину и даже забрасывали сети в озеро. Кого именно они искали, оставалось для меня загадкой.

Тут кто-то тронул меня за руку. Я встрепенулся, словно птица, ощутившая вдруг холодное прикосновение змеи, но это был всего лишь вещун, покинувший наше общее жилище. Любопытство в нем все же пересилило страх.

Я кратко изложил свою версию случившегося, а потом спросил, указывая на мертвого зверя:

– Неужели это и есть вредоносец?

– Скажешь тоже! – ухмыльнулся вещун. – Неужели ты крюконоса никогда раньше не видел? Они водятся в стране Гигантов, да и сюда частенько забредают. В пищу не годятся, но легко приручаются и способны выполнять любые земляные работы. Хоть канал вырыть, хоть ловчую яму…

– Кто же натравил этого крюконоса на тенетников? Вредоносцы?

– Кто же еще!

– А кого сейчас ищут тенетники?

– Вредоносцев, понятное дело.

– И как же они должны выглядеть?

– Как обычно… А впрочем, я не знаю, – настроение вещуна вдруг резко изменилось в худшую сторону. – От вредоносцев всего можно ожидать. Только боюсь, что их здесь уже и в помине нет.

– Жаль. А я хотел на них хоть одним глазком глянуть.