Полутораглазый стрелец - Лифшиц Бенедикт. Страница 17

Четырехмерною рекой,

Не к третьему ль земному полюсу

Ты правишь легкою рукой?

Проплыл — и таешь в млечной темени,

Заклятья верные шепча:

Сквозь котелок встают на темени

Пророческие два луча.

1913

Болотная медуза

51. ДНИ ТВОРЕНИЯ

О, первый проблеск небосклона,

Балтийский ветр из-за угла, —

И свежей улицы стрела

Впивается в Пигмалиона!

Речная водоросль иль прах

Перворожденной перспективы?

Но имя — камень, и счастливый

Творец мечтает о дарах:

Не легкомысленный Пиновий

Создаст торжественный устав —

Смирит разбег болотной крови

Кумиродел и папский граф.

Чудовищный италианец,

Он может всё — и прав Лефорт:

Тупой подошвой будет стерт

Последних вихрей низкий танец.

Чертеж заморского грыдира,

Наклон державного жезла —

И плоть медузы облекла

Тяжеловесная порфира.

1914

52. СЕГОДНЯ

А если судорог медузы,

Зажатой в царственной руке,

Слабее каменные узы,

Почиющие на реке?

И ты, вершитель, не насытишь

Туман цветами чугуна —

Дремотный дым, болотный китеж,

С балтийского подъятый дна?

Лети, лети на темном звере,

Наездник с бешеным лицом:

Уже вскипает левый берег

Зимнедворцовым багрецом.

И вопль медузы — над тобою:

Из паволоки синевы

За петропавловской пальбою

Сердцебиение Невы.

16 июня 1914

53. ФОНТАНКА

Асфальтовая дрожь и пена

Под мостом — двести лет назад

Ты, по-змеиному надменна,

Вползла в новорожденный град.

И днесь не могут коноводы

Сдержать ужаленных коней:

Твои мучительные воды

Звериных мускулов сильней.

Что — венетийское потомство

И трубачей фронтонных ложь,

Когда, как хрия вероломства,

Ты от дворцов переползешь

Под плоскогорьем Клодта Невский

И сквозь рябые черныши

Дотянешься, как Достоевский,

До дна простуженной души?..

1914

54. ИСААКИЕВСКИЙ СОБОР

Золотосердой — в наше лоно

Несеверные семена! —

Из Монферранова бутона

Ты чуждым чудом взращена.

И к сердцу каждого потира

Забывший время златолей

Уводит царственное мирро

Твоих незыблемых стеблей.

Но суета: врата заката

Спешит открыть садовник твой,

И ты средь площади распята

На беспощадной мостовой.

Не для того ль седая дельта

Влечет Петра в балтийский сон,

Чтоб цветоносный мрамор кельта

Был в диком камне отражен?

И в час, когда в заневских тонях

Истают всадник и утес,

Подъял бы взор тевтонский конюх

На чудо лютецийских роз?

1914

55. КАЗАНСКИЙ СОБОР

И полукруг, и крест латинский,

И своенравца римский сон

Ты перерос по-исполински —

Удвоенной дугой колонн.

И вздыбленной клавиатуре

Удары звезд и лёт копыт

Равны, когда вдыхатель бури

Жемчужным воздухом не сыт.

В потоке легком небоската

Ты луч отвергнешь ли один,

Коль зодчий тратил, точно злато,

Гиперборейский травертин?

Не тленным камнем — светопада

Опоясался ты кольцом,

И куполу дана отрада

Стоять Колумбовым яйцом.

1914

56. ДВОРЦОВАЯ ПЛОЩАДЬ

Копыта в воздухе, и свод

Пунцовокаменной гортани,

И роковой огневорот

Закатом опоенных зданий:

Должны из царства багреца

Извергнутые чужестранцы

Бежать от пламени дворца,

Как черные протуберанцы.

Не цвет медузиной груди,

Но сердце, хлещущее кровью,

Лежит на круглой площади :

Да не осудят участь вдовью.

И кто же, русский, не поймет,

Какое сердце в сером теле,

Когда столпа державный взлет —

Лишь ось жестокой карусели?

Лишь ропоты твои, Нева,

Как отплеск, радующий слабо,

Лелеет гордая вдова

Под куполом бескровным Штаба:

Заутра бросится гонец

В сирень морскую, в серый вырез, —

И расцветает наконец

Златой адмиралтейский ирис.

1915

57. АДМИРАЛТЕЙСТВО

«Благословение даю вам…»

Простерши узкие крыла,

Откинув голову, ты клювом

Златым за тучу отошла.

И — вековое фарисейство! —

Под вялый плеск речной волны

К земле крыла Адмиралтейства

Штандартами пригвождены.

Но кто хранит в гнезде стеклянном

Скорлу пу малого яйца,

Издалека следя за рьяным

Плесканьем каждого птенца?

И если ты не здесь, на бреге, —

Над Балтикою замерла,

Кто остановит в легком беге

Птенцов безумных вымпела?..

1914

58. АДМИРАЛТЕЙСТВО

Речным потворствуя просторам,

Окликнут с двух концов Невой,

Не мог не быть и стал жонглером

И фокусником зодчий твой.

Угасшей истины обида

В рустах глубоко залегла:

Уже наперекор Эвклида

Твои расправлены крыла,

И два равнопрекрасных шара

Слепой оспаривают куб,

Да гении по-птичьи яро

Блюдут наличника уступ.

И разве посягнет лунатик

Иль пятый в облаке солдат

На воинохранимый аттик,

Навеки внедренный в закат,

Когда вдали, где зреет пена,

Где снов Петровых колыбель, —

Единственна и неизменна

Иглы арктическая цель?

2 ноября 1917

С. Демиевка

59. БИРЖА

Здесь логосом и паевою пылью

Вершится торг, и, весом заклеймен,

Трезубый жезл невыносимой былью

Терзается средь чисел и имен.

Как плоть в Аиде, робок скиптр Нептунов

И легче тени тяжкий призрак стен,

Где некий ветр, едва заметно дунув,

Подъемлет волны судорожных цен.

Ужель не жалко, что в табачной сини

Не светятся червонцы никогда?

Не дремлют — равнодушные рабыни —

У круглых спусков грузные суда?

Иль вымысел — диковинный и острый

Заморский запах, зов иной судьбы?

Жаровни на треножниках, и ростры,

Рассекшие пурпурные столбы?

И целый век жемчужные шеренги,

Как мертвецов, обходит аквилон,

Чтоб утешался мстительный Гваренги

Слоновьим горем пестумских колонн?..

6 января 1915

60. ЛЕТНИЙ САД

Еще, двусмысленная суша,

Ты памятуешь пены спад

И глас Петра: «Сия Венуша

Да наречется Летний сад».

Полдневных пленниц мусикия

Тебе воистину чужда:

Недаром песни не такие

Вокруг тебя поет вода,

И в каждом ветре, с водной воли

Врывающемся в гущу лип,

Ты жадно ловишь привкус соли

И отсырелой мачты скрип!