Времена не выбирают - Мах Макс. Страница 48
– Сегодня в полночь я встречаюсь на Витторио Венето с курьером Исполкома, – сказал Маркус, садясь на табурет. – Встреча засвечена. Скорее всего, русские, но могут быть и другие заинтересованные лица. – Он усмехнулся, хотя, видит бог, ему было сейчас не до смеха – Их цель – я и курьер. Живые.
Ничего не изменилось. Никто не сменил позы, не шелохнулся, ничего не сказал. «Позеры!» – подумал Маркус и продолжил вслух:
– Вместо меня пойдет Пекарь. У нас похожие фигуры. При плохом свете сойдет. Курьер может знать меня по описанию, но мы не знакомы. Сколько их будет, не знаю, но думаю, много. Им ведь и подходы перекрыть надо. На случай стрельбы. Поэтому вводим всех, кто есть. Надо прикрыть площадь и блокировать их пикеты. Встреча в полночь. Значит, людей выводим на позиции не позже семи. Не церемониться, но курьера надо вытащить. Если не сможем, кладите и курьера. Мертвые не разговаривают. Я буду рядом, в траттории на Аспромонте. Со мной Линда, Клоун и Креол. Встречаемся в девять. Пусть Креол придет первым и займет столик у окна. Пьем, гуляем… Если что, мы последний резерв. Оружие для нас оставьте в машине напротив траттории. И вот еще что. Возьмите гранаты. Если затянем, появятся карабинеры.
Маркус достал сигарету, прикурил от зажигалки, затянулся и выпустил дым.
– Связным – Матрос. Это все.
Он встал и направился к выходу. «Помоги нам, Господи!» – подумал он, закрывая за собой дверь.
«Макс, – писала Полина, – мне очень жаль, но я должна срочно уехать. Я исчезаю всего на день-два. В Падуе, проездом, будет моя тетя. Съезжу в Падую, выполню родственный долг и сразу обратно! Не обижайся! Целую крепко-крепко! Твоя Полина».
Записку она оставила у портье. А в Падуе была явка, которую знал Джанфранко Маризи! А еще сейчас в Падуе не было никого, кроме стариков и инвалидов, одним из которых и был содержатель явки – самой старой резервной явки по эту сторону Альп. Старый аптекарь был надежным и храбрым человеком. Но он был стар, и рядом не было никого, кто мог бы его прикрыть. Ведь Волк такой предусмотрительный сукин сын, что стянул в Верону все наличные силы. Всех способных держать оружие. Умник хренов!
Сердце сжало. Прятавшаяся в нем боль вышла наружу, растеклась по груди, сбивая дыхание, наполняя отчаянным желанием кричать, крушить, ломать все, что подвернется под руку. «Так тебе и надо, – сказал он себе зло. – Ты забыл, что ты на войне. Ты расслабился и подпустил к себе врага». Впрочем, не все еще потеряно. Она еще не знает, что я это я. И ей еще надо добраться до аптекаря, а на мотоцикле до Падуи – часа три, и Виктор может успеть к раздаче. Правда, он будет один, но это Виктор! А Джанфранко придется убрать… Если этого не сможет сделать он сам, это сделает его преемник, которому перейдет это поручение вместе со всем остальным.
Маркус усмехнулся. «Неужели действительно не бывает безвыходных положений?» А сердце уже не ныло, в нем были только пустота и горечь.
Мимо окна прошла Клодин. Выглядела она как шлюха, но вряд ли в этой части города кто-нибудь всерьез захочет ее услуг. Это была очень потасканная шлюха, лучшие времена которой давно миновали. «Талант не пропьешь, как говаривала истребитель Клава Неверова», – усмехнулся про себя Маркус.
Время тянулось медленно, и ему впервые в жизни не хватало терпения. А ведь они сидели в траттории всего-то полчаса. Не больше.
Маркус разжевал оливку, глотнул вина. Вот тоже проблема. Здесь надо было пить вино, которое он на дух не переносил. Но делать нечего, пил.
«Праздник продолжается». Так называлась книжка какого-то французского актера, фамилию которого Маркус вспомнить сейчас не мог. И о чем была эта книжка, он тоже не помнил, но название хорошо подходило к ситуации. Они мило веселились: две девушки – Линда и Клоун – и двое зрелых мужчин, они с Креолом. Компания вполне предсказуемая, веселая и шумная. Кроме них в зале было еще несколько человек. Не пусто, но и не густо. Иногда заходил кто-нибудь на «минуту» – опрокинуть стаканчик граппы или выпить кофе. Менялись незаметно и посетители за столиками. А они веселились, и было видно, что для этой компании вечер только начинается.
Виктор позвонил уже после одиннадцати. Хозяин окликнул, и Маркус неторопливо подошел к телефону. Слышимость была отвратительная, а говоривший с ним человек был абсолютно пьян, но тем не менее кое-что Маркус понял. Он понял и сказал об этом вслух, что Серджио пьяница и бездельник. Еще он понял, что вино, за которым приезжали сеньоры из Рима, Серджио продал еще раньше, и синьорам придется искать такое вино где-нибудь в другом месте. Но, кажется, некоторые из приехавших решили уже ничего не искать.
У Маркуса просто гора упала с плеч. Виктор успел.
– И… и это… – вопил пьяный Серджио. – Ты только не ругайся, но я разбил… случайно статуэтку Пресвятой Девы Марии… ну ту… ты знаешь…
Маркус знал.
Полина…
Зашел Матрос, выпил граппы и ушел.
По улице мимо окна в плаще и низко надвинутой шляпе неторопливо прошел Пекарь.
Где-то за домами ударил выстрел. Негромко, как будто сломали сухую ветку. И сразу же кто-то там начал ломать целые охапки таких веток. Треск выстрелов, раздававшихся теперь с нескольких сторон, заставил всех в траттории замолчать. Люди застыли, вслушиваясь во внезапно поднявшуюся перестрелку. На лицах их были написаны смятение и страх, мешавшиеся с любопытством. Маркус тоже слушал, но он, в отличие от не вовлеченных в события людей, читал ситуацию по звукам выстрелов, по их частоте, по направлениям, с которых приходил звук. По правде сказать, он лишь пытался расшифровать какофонию ожесточенного боя, коротких и бескомпромиссных схваток, вспыхивавших сейчас на нескольких улицах и площадях города. Грохнула граната, прервавшая перепалку нескольких пистолетов. Взметнулась короткая автоматная очередь, и еще одна. Серьезно высказалась пара винтовок. Еще один отзвук ненастоящей грозы. И снова разнобой выстрелов, метавшийся по округе, как раненый зверь…