Черные волки, или Важняк под прицелом - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 14

Штырь кашлянул в кулак и сказал, обращаясь к Апостолу:

– В принципе, придумано неплохо. Это как пускать жидов впереди себя по минному полю. Чтобы уберечь от смерти своих товарищей.

– Хорошее сравнение, – заметил Мельник, поглядывая то на Штыря, то на Борового, то на Апостола.

– Я вижу, тебя что-то смущает? – с улыбкой поинтересовался Апостол у Штыря.

– Смущает, – ответил тот.

– Что именно?

– Я не верю, что они согласятся. Они же не идиоты.

– О, на этот счет можешь быть абсолютно спокоен, – улыбнулся румянолицый Апостол. – Они согласятся. Если мы очень постараемся. Мы должны их убедить, и мы сумеем это сделать.

– Кажется, я понял, – заметно оживляясь, проговорил Мельник. – Ты говоришь про язык силы?

Апостол покачал головой:

– Нет, Мельник. Я говорю не про язык силы. Я говорю про язык веры. – Он помолчал несколько секунд и затем, улыбнувшись, сказал таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся: – Мы примем ислам.

8

Прошло не меньше минуты, прежде чем Штырь и Мельник пришли в себя.

– Че-то я не понял, – протянул Штырь, – ты прикалываешься, что ли?

– А разве похоже, что я прикалываюсь? – поинтересовался Апостол с холодком в голосе.

Штырь пристально на него посмотрел. Перевел взгляд на Борового и спросил:

– Че это за приколы, Боров? Может, я тупой и чего-то не догоняю?

– Да, Боров, разъясни, – попросил сбитый с толку Мельник. – Какой, на хрен, ислам? Зачем он нам?

– А вы пошевелите мозгами, – сухо сказал парням Боровой. – Для наших акций нам нужны люди. Смертники. Так?.. Так. Но смертников у нас нет. А у черномазых этого добра навалом. Вот мы и попросим их поделиться.

– Но брататься с черными – это западло, – гнул свое Штырь.

– Западло? – Боровой усмехнулся. – Хорошо, убедил. Значит, смертником будешь ты. Идет?

– А я не боюсь смерти, – сказал Штырь. – Надо будет умереть – умру.

Боровой смерил Штыря долгим, внимательным взглядом.

– Верю, – сказал он наконец. – Если понадобится, ты умрешь без страха. Но я не хочу, чтобы ты умирал. Ты нам нужен. Ты нужен нашей бригаде. Нужен нашему общему делу.

– Громко говоришь, – усмехнулся Штырь.

– Говорю то, что думаю, – сказал Боровой. Штырь подумал и махнул рукой:

– Ладно. Черт с вами. Сделаю как вы скажете. На этот раз переглянулись Апостол и Боровой.

– Вот и хорошо, – сказал Боровой. – Слышь, Мельник, у нас с Апостолом к тебе есть разговор.

Мельник слегка напрягся.

– Че за разговор? – настороженно спросил он.

– Ты готов пойти на жертвы ради нашего общего дела?

– Конечно.

– На любые? Мельник дернул худой щекой.

– На любые. Скажешь сделать обрезание – сделаю. Но при условии, что это поможет нашему делу.

– Хорошо, – сказал Боровой. – У тебя, кажется, умерла бабка?

– Угу. Врезала дуба в конце прошлого года, – ответил Мельник.

– И она оставила тебе в наследство квартиру?

– Ну да, оставила. А что?

– Хорошая квартира?

Мельник пожал тощими плечами:

– Нормальная. А чего тебе далась моя квартира?

– Для осуществления акций нам понадобятся деньги, – сухо сказал Боровой.

– Я в курсе, – кивнул Мельник. – Для этого мы и платим членские взносы. По пятьсот рубликов каждый месяц выкладываю на общее дело. – Мельник пробежал глазами по лицам товарищей. – Собираетесь повысить взносы? – спросил он.

Боровой покачал головой:

– Нет. Ты продашь бабкину квартиру, а деньги внесешь в общую кассу организации.

Мельник вытаращил на Борового глаза, затем судорожно сглотнул слюну и спросил слегка севшим голосом:

– Продать квартиру? Но...

– Что? – резко и холодно произнес Боров, вперив недобрые глаза в худое, мышиное личико Мельника.

– Да... ничего. – Мельник снова сглотнул слюну и отвел взгляд. – Просто я хотел спросить... это необходимо, чтобы я ее продавал?

– Нам нужны деньги на акции.

– И на закупку оружия, – добавил молчавший до сих пор Апостол. – Или ты считаешь, что мы должны вести борьбу голыми руками?

Апостол и Боров пристально смотрели на Мельника, и он сжался под их взглядами.

– Да я не против, – плаксиво произнес он. – Я просто не ожидал. Берите хату, хоть сейчас. Хотите, ключи отдам?

– Кстати, – произнес Штырь, с огромным интересом наблюдавший за разговором, – если нужно продать быстро, у меня есть знакомый риэлтер. Он и за сделку возьмет недорого. Позвонить ему?

– Позвони, – сказал Боровой. Затем снова посмотрел на Мельника тяжелым взглядом и добавил: – Если, конечно, Мельник не против. Это пока еще его квартира.

– Да не против я! – истерично воскликнул Мельник. – Я же понимаю: главное для нас – это борьба.

Взгляд Борового смягчился.

– Я знал, что ты настоящий «черный волк», Мельник, – спокойно и даже ласково произнес он. – И я рад, что в тебе не ошибся.

9

Антон Боровой тщательно зачесал волосы назад и вгляделся в свое отражение. Подтянутое, мускулистое тело, на правом плече и груди – шрамы от сведенных татуировок. Лицо худое, с тонкими губами и глубоко упрятанными под брови маленькими темными глазами. Так мог бы выглядеть злодей из какого-нибудь голливудского блокбастера.

Антон растянул тонкие губы в улыбку, и на лице появилось иронично-зловещее выражение. Да, физиономия что надо. Недаром черномазые так съеживаются, когда случайно встречаются с ним взглядом. Чуют, мрази, опасность.

Антон надел свежую футболку и джинсы. Подумал – и добавил к футболке вельветовый пиджак. Затем придирчиво оглядел свою внешность в зеркале. Обычный московский парень – может быть, студент, а может – молодой специалист какой-нибудь небольшой, но успешной фирмы. Светлая челка упала на глаза, и Антон небрежным движением откинул ее со лба.

Еще год назад он выглядел совершенно иначе. Не был ни этой бабской прически, ни этого идиотского пиджака, ни этих «педерастических» светло-голубых джинсов. Колючий ежик волос, черная куртка, черные штаны и ботинки на шнуровке. Униформа настоящего «черного волка», прячущая под собой тренированное тело, готовое и к боли, и к испытаниям и, словно высшим отличительным знаком, украшенное свастикой. Справа, прямо у сердца. А на левом плече – летящий ворон, сжимающий в когтях такую же свастику, только поменьше.

Прикид пришлось поменять, внешность изменить, а татуировки – безжалостно свести. Татуировок было особенно жалко. Их делал настоящий мастер. И не просто мастер, а человек высочайшей духовной закалки. Человек, который отдал жизнь за идею.

Антон прижал кулак к сердцу, а затем резко выбросил его вперед в приветственном жесте и глухо проговорил:

– Белая раса!

– Чмо черномазое, – презрительно проговорил, глядя вслед негру, Штырь.

– Тише ты, – процедил сквозь зубы Боровой. – Я тебе сколько раз говорил – мы не должны выпячиваться. Нужно выглядеть, как все.

– Да че со мной не так-то? – Штырь наклонил голову и оглядел себя. Снова поднял взгляд на Борового и недоуменно проговорил: – Все, как у тебя.

– Я не про одежду. Базар надо фильтровать. Это здесь ты свой, а там ты среди врагов, понял? Каждый, кто не с нами, – потенциальный враг. Запомни: никаких радикальных высказываний. Чтобы осуществить задуманное, нам нужна четкая, отлаженная схема действий. И поведение на людях входит в эту схему.

– Да ладно, ладно. Я понял.

– Ты от всех татуировок избавился?

– Сам ведь знаешь, что от всех.

– А на затылке?

– Да кто там увидит! У меня ж прическа, как у педрилы. Скоро волосы до жопы дорастут. Шифруюсь, блин, как Штирлиц.

Боровой поморщился.

«С какими кретинами приходится работать, – неприязненно подумал он. – Ну, ничего. Они – расходный материал. За ними придут другие – умные, образованные. Вот тогда и посмотрим, чья возьмет».

Мимо прошел индус. Боровой, по старой привычке, от которой никак не мог отделаться, проследил за ним взглядом, но тут же одернул себя – «не смотри». В груди глухо рокотнула ярость, и Антону пришлось здорово постараться, чтобы взять себя в руки.