Блюстители Неба - Королев Анатолий Васильевич. Страница 12

– Сейчас будет про тебя,– сказала Мария и прибавила громкость звучания.

Самолет шел на посадку. Гроза осталась в стороне – лиловой горной цепью на горизонте. Внизу замелькали белые кубы пансионатов в гуще вечной зелени.

– Этот третий дар, а, по-моему, первый. Первый по сути, первый по значению для человечества дар догадался выпросить у Пришельца наш великий русский парень Роман Батон!

Мария качает головой:

– Ром, твоя фотография. Ты ни капли не похож на себя, вот.– Она протягивает телевизор через сиденье.

– Убери! Иначе я влеплюсь мимо полосы.

– А сейчас,– продолжал репортер, вновь стоя на парадной лестнице,– я представляю вам трех исцелившихся в столь знаменательный день. Перед вами французский фермер Жан Брюон, домохозяйка из Чехословакии Злата, а третий симпатяга из Сиднея бизнесмен Рой Портер. У Роя полгода назад обнаружили рак желудка с метастазами в кишки, но после Исцелителя все словно рукой сняло. Рой, чему вы так улыбаетесь?

– Я рад, что отделался легким испугом.

– Что вы почувствовали на операционном столе?

– Ничего. Абсолютно ничего. Я рассказывал анекдоты охране, замечательные парни!

– Может быть, нас смотрит сейчас Роман Батон. Что ты ему скажешь, Рой?

– Спасибо, Батон, ты был мозговитым парнишкой. Жду в гости в Сидней, он получше Сан-Франциско. Предлагаю охоту на акул.

– Тебя зовут в Сидней, Роман.

– Ну их к чертям собачьим, этих бизнесменов. Сквалыги все жуткие и скучны-ы.

– Жан,– приплясывал на ступеньках репортер,– покажите зрителям ваш памятный номер. Сколько на нем?

Жан из Франции показывает овальную металлическую пластинку с выбитыми цифрами: 8 156 042.

– Любуйтесь, перед вами восьмимиллионный стапятидесятишеститысячный сорок второй человек, которому оказана в этом году помощь Универсального исцелителя. Жан прилетел к нам позавчера из столицы Франции Орлеана, рак – наследственная болезнь в его семье. Сколько стоило лечение?

– Ни одного франка, если не считать дороги туда и обратно.

– Напомню всем, кто смотрит нашу программу, что с недавнего времени решением правительства Соединенных Штатов даже та чисто символическая плата 50 долларов за сеанс полного исцеления ликвидирована. Отныне пользоваться величайшим даром неизвестного разума может любой человек земного шара!

– Ты скажи, сколько ваши авиакомпании имеют с пассажиров,– буркнул Батон, закладывая вираж.

– А сейчас,– тараторил телерепортер в прежнем темпе,– несколько слов с профессором О'Брайеном, который возглавляет международный центр научно-технического изучения Пяти даров в мексиканском научном центре. Эй, Мексика…

– Роман, а он тяжелый?

– Кто?

– Ну, Исцелитель?

– Нет. Когда я первый раз взял его из рук Пришельца, он показался мне весом так с бильярдный шар, только теплый, но потом он набрал вес приличного кирпича… Прошу тебя, выключи эту тарахтелку. Мы садимся.

Алый спортивный самолет почти бесшумно скользнул над дачным пригородом Севастополя. Над верандами, где на белом крахмале вечерних столов золотятся натюрморты предстоящего ужина, над зелеными опустевшими кортами, над двориками в зелени с малыми фонтанчиками, где мерцают вынесенные на прохладу телевизоры, сегодня их смотрит большая половина человечества; самолет шел на бреющем полете над бассейнами в белой оправе из мрамора, где от движений одиноких купальщиц на воде раскрываются веера прохладных волн. Это был единственный самолет, который имел право шуметь в вышине над зоной отдыха, единственный – как и его хозяин, чье имя плыло сейчас в машине, написанное огромными буквами на крыльях. И его провожали восхищенные взгляды.

Услышав рокот подлетающего самолета, из гостиной на втором этаже дома, который принадлежал знаменитому пилоту, вышел человек, одетый слишком внушительно для столь душного, даже жаркого вечера – строгая фрачная пара, белоснежная манишка, крохотный бархатный галстук-бабочка, наконец, черные Лайковые перчатки. Он был похож на дворецкого или лакея из фешенебельного отеля, если бы не властные черты лица, если бы не маленькая тарелочка свежих вишен со сливками, которую он держал в левой руке, небрежно выуживая из белоснежно-розовой массы сочные ягоды и бесцеремонно выплевывая косточки на каменный пол террасы.

Отыскав глазами подлетающий самолет, человек на миг остановил у губ серебряную ложечку с порцией лакомства, усмехнулся и вдруг зашвырнул и тарелочку, и ложку в кусты цветущих роз с высоты террасы.

Звон разбитой посудины был не слышен в шуме низко летящей воздушной стрекозы.

Взлетно-посадочная полоса находилась тут же, рядом с домом.

Человек во фраке прошел назад в гостиную и вновь плюхнулся в кресло перед телевизором; на передвижном столике перед ним лежал пистолет необычной формы, почти квадратный, с овальным отверстием для пальца и еле заметным стволом. В тот самый момент, когда он опустился в любимое кресло Батона, на экране поползла белоснежная ткань с памятника, жители польского городка Бялогард подбросили вверх шляпы, флажки, шейные платки, почетный караул взял равнение на середину, сотни голубей взмыли вверх, и глазам человечества предстал памятник в честь 20-летия контакта: знаменитая ракета Пришельца, сваренная из листов легированной стали, ракета-пузан, ужасно похожая на цирк-шапито. Макушку монумента венчала символическая рука с пятью дарами, а на постаменте из черного мрамора были выбиты профили пяти Великих мальчишек. Корреспондент выходил из себя, стараясь быть на уровне столь значительной минуты:

– Внимание! Сегодня к нашему провинциальному городку приковано внимание всего мира. Бялогард – это имя отныне вписано золотыми аршинными буквами на скрижалях истории. Среди почетных гостей на трибуне наш дорогой земляк, наш Великий парень – Войцех Кула, которого мы привыкли звать его школьной кличкой Пузо, рядом с ним председатель международного комитета по использованию Даров при Юнеско Гильермо Перес де ла Сера.

Незнакомец отстегнул галстук-бабочку, небрежно, швырнул ее в угол гостиной на вазу с цветами, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, подумав, взял с передвижного столика квадратный пистолет и спрятал во внутренний карман.

Между тем во весь экран раскинулось крупное мясистое лицо председателя комитета по Дарам, тучного одышливого испанца, который выкрикивал с необычайным темпераментом:

– Граждане мира, дорогие земляне, вы, жители Бялогарда, сегодня, в этот торжественный день двадцатилетия со дня Великого посещения, мы невольно уносимся памятью в тот далекий день 12 августа 1979 года, когда здесь, на бывшем теннисном корте международного лагеря «Сирена», состоялась историческая встреча. (В кадре появились две знаменитые фотографии, которые успел сделать на хвосте использованной почти до конца пленки один случайный свидетель из числа взрослых: космическая ракета, приземлившаяся прямо на зеленую траву корта, этакое странное сооружение, непостижимым образом похожее на старинное передвижное шапито, даже с балкончиком-райком у макушки; Пришелец, стоящий на этом самом балкончике, человек в парике образца восемнадцатого века, с цилиндром на голове, и бегущие к чуду мальчишки с ракетками в руках.) Встреча Внеземного разума, принявшего эксцентричные внешние формы для облегчения контакта с детьми, с пятью юными представителями человечества. С пятью ныне хорошо всем известными Великими мальчишками, которых мы до сих пор ласково и любовно называем по их школьным прозвищам, так, как называли себя они сами в те исторические дни. Назовем их еще раз – Джанни Кастелло по кличке Мазила, Роман Толстов по прозвищу Батон и стоящий рядом со мной и всеми любимый Пузо – Войцех Кула, ура ему! … В этот день мы почтим минутой молчания и тех двоих, кого сегодня нет с нами, двух Великих парней, трагически погибших Майкла Саймона и Ульриха Арцта.

Смолк оркестр. Минута молчания поплыла над планетой.

Незнакомец в кресле Батона усмехнулся и, повернув голову к балконной двери на террасу, отметил про себя стихший рев спортивного самолета. Через минуту-две пилот спустился на бетон взлетно-посадочной полосы.