Дейр (другой перевод) - Фармер Филип Хосе. Страница 23

Спустя тридцать лет после образования католического государства, названного в честь основателя Дионисия Харви-четвертого — впоследствии святого великомученика — Дионисией, там вспыхнула жестокая гражданская война. Причиной тому стал религиозный раскол — единая церковь разделилась на две: Церковь Упования и Церковь Преодоления.

Сторонники последней одержали убедительную победу.

И вновь инакомыслящие сочли за лучшее отправиться в добровольное изгнание. Ведомые епископом Гасом Кроутаном, они переселились на большой полуостров, где и основали со временем новое государство.

И упованцы, и преодоленцы, каждые в своей столице, рукоположили собственных церковных иерархов, объявив их главами единственно истинной церкви.

Смеясь, жеребяки указывали на Неблизку, лидер которой также объявил себя единственным наместником Господа Бога на планете Дейра.

Вся эта история припомнилась Джеку на подходе к кадмусам. Воспоминания прервались возле ближайшего из них — Кейджам встретился О'Рег — Слепой Король. Стоя у входа, он посасывал самокрутку через длинный костяной мундштук.

— Мое почтение хозяину поместья! — откликнулся старый вайир на вежливое приветствие. — И мои поздравления с бесценной находкой вам обоим!

Медногривый, высокий и худощавый Слепой Король слепцом отнюдь не был, да и короли анархическому устройству вайирского общества были неведомы и чужды. Однако он действительно занимал в нем особое положение, достойное столь высокого титула, подлинное происхождение которого терялось в незапамятной древности.

Кейдж-старший попросил пригласить Р'ли для участия в разговоре.

— А вот как раз и она, — сказал О'Рег, указав за спину собеседников.

Джек обернулся к ручью, и сердце ухнуло — так хороша была в радужных брызгах выходящая из воды сирена. Нежно напевая, Р'ли грациозно приблизилась и поцеловала отца. Слепой Король приобнял дочь за осиную талию, она склонила влажную головку ему на плечо и простояла так все время беседы с людьми.

Глаза Р'ли то и дело обращались к Джеку, а губы всякий раз при этом расцветали в улыбке. К тому времени когда раскрасневшийся Уолт Кейдж оставил всякую надежду уговорить упрямицу принять законную долю находки или хотя бы объяснить причину отказа, Джек решился объясниться с сиреной. Когда отец с Королем переключились на вопросы стрижки шерсти и прочие хозяйственные дела, он отвел ее в сторону. Убедившись, что вокруг нет посторонних ушей, Джек спросил:

— Скажи-ка, Р'ли, тогда в лесу… Ты ведь прекрасно знала, что никакого медведжинна и в помине нет. Зачем же тогда ухватилась за меня как бы в испуге? Зачем почти повисла на мне? Ты ведь знала, что шум издает всего-навсего сблюй-дерево и опасаться нечего, не так ли?

— Так.

— Тогда в чем же дело?

— Все тебе объясняй! Сам, что ли, не понимаешь? — только и бросила сирена. И сразу же улизнула.

Кейдж-старший еще на день отсрочил вывоз жемчуга в Сбейптаху. Частые посещения кладовой сделали хозяина посмешищем не только для домочадцев, но и для последнего из батраков. Он вел себя так, словно подрагивающий серый студень — плоть от плоти его. И расстаться с ним равнозначно продаже своей правой руки.

Джек, Тони и Магдалена, из всех детей наименее сдержанные на язык, отпустили за последний день столько шпилек по отцовскому адресу, что тот уразумел наконец всю несуразность своего поведения.

На утро четвертого дня после знаменательной находки торжественный выезд все же состоялся. Жемчуг сопровождали оба старших Кейджа, Ланк Кроутан и Билл Камаль — все облаченные в наборные костяные доспехи, в тяжелых шлемах медного дерева и боевых рукавицах. Уолт правил упряжкой, Джек и Билл устроились за ним с луками на изготовку, а Ланк, сжимая правой рукой тяжеленный дротик, точно скипетр, гордо, как на царском троне, восседал на сундуке с сокровищем.

Вопреки опасениям все двенадцать миль до центра округа они проехали без каких-либо особенных происшествий. Ни один самый завалящий лесной разбойник не покусился на их сокровище. Погода стояла замечательная, ярко светило солнышко, затмеваемое порой лишь стаями бесчисленных сбейпташек. Их незамысловатые, в четыре ноты мелодии заполонили все поднебесье. Помахивая зеленоватыми перепончатыми крыльями, они порой проносились совсем рядом и тогда угрожающе выпускали когти. Одна самочка пролетела так низко, что Джек сумел разглядеть детеныша — крохотный комочек шерсти, прильнувший к материнской утробе. Он ошарашенно пялился на людей черными бусинками, пока не скрылся за деревьями вместе с мамашей.

Однажды на дороге показался медведжинн. И без того нервные единороги едва не понесли. Уолт вместе с сыном повисли на удилах, пока страшный зверь, игнорируя их совершенно, снова не скрылся в чаще…

Они миновали семь усадеб, никого из людей на пути так и не встретив. Местность к северу от столицы обживали весьма скверно, и надежды на перемены к лучшему невелики — пока обитатели кадмусов не дают на то своего согласия, ссылаясь на некий мудреный «экологический баланс».

Ферма Мюррея была последней перед мостом через речку Чешуйчатку. Смотритель моста Аум Игстоф помахал путникам из окна башни. Ланк и Билл ответили на приветствие. Джек, заметив, что отец нахмурился и крепче сжал вожжи, ограничился лишь легким кивком.

За мостом вайиры появлялись чрезвычайно редко и никогда без крайней необходимости — они предпочитали держаться в стороне от больших человеческих поселений.

С крутого косогора открывалась прекрасная панорама на Сбейптаху. Городок раскинулся меж рекой Рыбной и склоном высокого холма. Ничем не примечательный, состоял он из длинной главной улицы и череды поперечных переулков. Все торговые и официальные учреждения, таверны и бальный зал располагались вдоль тракта. Дюжину боковых улочек занимали жилые дома.

Приземистый форт прикрывал городок с юга. За багрово поблескивающими бревенчатыми стенами обосновался гарнизон в сотню рекрутов.

Река вдоль причалов кишела лодками и малотоннажными торговыми судами. По доскам причалов как угорелые носились матросы, занятые погрузкой мехов, кож, свежих яиц, бревен и целых штабелей зимнего урожая татам. Свободные от вахты разбрелись по тавернам, приставая к проходящим молодкам и задирая «сухопутных крыс» в штанах.