Последнее слово - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 5

Впрочем, он не сомневался, что в конечном счете ему удастся «отбояриться» от любых обвинений — ну отстранят, на пенсию выкинут — от такого никто не застрахован. А с тем прошлым, что имел за своей спиной Николай Анисимович, голодная смерть ему никак не грозила — любой частный сыск либо охранная контора такой «кадр» немедленно подхватит, не упустит случая.

Так что, можно сказать, особых страхов у него не было, просто могла разрушиться в одночасье привычная житейская колея, а потом надо опять думать об устройстве собственной судьбы. Ничего страшного, хотя и неприятно.

Но то, что он увидел, когда за ним приехали, — а бывшие коллеги едва ли не спецназ вызвали, вероятно полагая, что Савин может оказать ожесточенное сопротивление, — вот это вмиг повергло его в уныние. Плохо, оказывается, он знал своих коллег, слишком хорошо в принципе о них думал. Короче говоря, ошеломление было полнейшим…

Прибыла в Перловку оперативная группа Главного управления собственной безопасности. Они уже знали, что сегодня, в воскресенье, он будет именно здесь, значит, уже следили за ним.

Савин на какое-то мгновение даже порадовался, что находится на даче один — жена оставалась в Москве по каким-то своим надобностям. Значит, она не увидит его позора — что ни говори, как ни объясняй, а когда по твоим комнатам расхаживают бесцеремонные, грубые мордовороты в специальном штурмовом одеянии, особого удовольствия не испытываешь. И каково было бы ей наблюдать эту картину? Катя — женщина эмоциональная, могла бы и лишнего наговорить, возмущаясь, за что потом пришлось бы расплачиваться супругу, обвиненному — это ж представить только! — в разглашении строжайшей государственной тайны! Так безапелляционным тоном с ходу заявил старший прибывшей группы. Они и прибыли с обыском, чтобы найти подтверждающие это обвинение вещественные доказательства.

Прибывшие позвали двоих соседей, с которыми Савин был не очень-то и знаком, и назначили их понятыми при обыске, который затем провели на даче. Перерыли, перетрясли все, что только могли, причем делали это с нарочитой грубостью, как жандармы в плохих фильмах про героев-революционеров. Залезли в погреб, где в поисках спрятанного потайного сейфа истыкали стальным прутом все стенки, разбив при этом несколько банок с соленьями. Может, подумалось, они получили такое специальное задание — громить, чтобы вызвать возмущенную реакцию хозяина? Решив так, Савин перестал обращать внимание на их потуги и не отвечал даже на задаваемые вопросы, что их, естественно, злило.

Только в самом начале состоялся короткий, но более-менее внятный диалог со старшим группы. На вопрос Савина, что им здесь надо, тот ответил:

— Выдайте те секретные документы, которые вам удалось скопировать во время работы в архиве и которые затем вы передали для дальнейшей публикации предателям нашей Родины.

— Нет у меня и никогда не было никаких документов, — ответил Савин.

— Тогда мы будем искать, и вам вряд ли понравятся наши действия, — предупредил, ухмыляясь, старший.

— Валяйте, к сожалению, это ваше право, — равнодушно ответил Савин, хотя внутри у него все кипело. И он прекрасно знал к тому же, что здесь, на даче, они все равно ничего у него не найдут.

Но они были упрямы и рассержены.

Закончилось тем, что они «обнаружили» в пристройке, где у Савина хранились различные инструменты, целую россыпь патронов от пистолета Макарова. Ничего этого быть там не могло, Савин вообще не имел никаких запасных патронов, он и свою-то обойму не использовал ни разу, да и пистолет старался всегда оставлять на службе. Так что патроны — это была самая обыкновенная подстава. О чем он и сказал «сыщикам».

Старший не отреагировал, только приказал своему коллеге, чтобы находка была внесена в протокол обыска и обязательно удостоверена подписями понятых. Им, понял Савин, нужен был повод, чтобы арестовать его.

Так ничего и не добившись, не найдя никакого иного компромата, кроме названных патронов в количестве восемнадцати штук, они закончили потрошить книжные полки, оставив в доме полный бардак, а его самого увезли в Лефортово и посадили в камеру. Устное обвинение он уже слышал — государственная измена плюс незаконное хранение боеприпасов. Это еще одна статья Уголовного кодекса, но наказание по ней не перевешивало тяжести обвинения за государственную измену. Так что Савин и не принял ее во внимание — это был просто повод упечь его на нары. А дальше — начнутся допросы, следствие и, наконец, будет предъявлено официальное обвинение.

В тот же вечер сотрудники ФСБ явились и на городскую квартиру, где находилась Екатерина Юрьевна Савина, чтобы и там учинить тщательный обыск. И производился обыск в отсутствие хозяина, которому вменялось преступление, что само по себе было уже нарушением закона. Но, видимо, такие шаги они посчитали для себя незначительной мелочью.

В квартире тоже перевернули все с ног на голову — к неподдельному ужасу хозяйки. Особенно старался майор госбезопасности Безменный — тот самый, что командовал группой и утром. Видя состояние женщины, едва не умирающей от страха, он давил на нее морально, называя ее мужа отщепенцем, предателем, ничтожеством, торгующим государственными секретами, на иудины деньги от которых и приобретена вся данная обстановка в доме.

И здесь были взяты в качестве понятых соседи, но они по-доброму относились всегда к Екатерине Юрьевне и выражали свое возмущение грубостью чекиста.

Не было, казалось, большей радости, когда, вскрыв маленький домашний сейф подполковника, они обнаружили наконец цель своего поиска. Документы! Так показалось поначалу. Но когда начали разбираться, настроение у них заметно упало. Ну хорошо, вот запись прослушивания телефонных разговоров членов матвеевской организованной преступной группировки. Но, во-первых, когда это было? Во-вторых, материал не представлял никакой секретности, разве что в тот краткий момент, когда готовился захват «преступной головки». Эти материалы уже и в суде над ними фигурировали. Или вот другие… Нет, никак не тянули документы на серьезную гостайну. Но даже и не в этом теперь дело. Уже можно говорить, что подполковник Савин все-таки копировал секретные, пусть на тот момент, документы и хранил их у себя дома, что является серьезнейшим преступлением. Ну а раз есть событие преступления, значит, за ним должно последовать и наказание. К тому же еще эти злополучные патроны…