Тузы и шестерки - Черненок Михаил Яковлевич. Страница 19

Бирюков показал договор купли-продажи:

– Здесь указаны двадцать пять соток.

– Брехня! Минимум на половину площадь уменьшена. Своими глазами видел. – Голубев взглядом пробежал текст договора и, словно не поверив написанному, спросил: – Это, выходит, Довжок будто бы свою собственность продал Надежницкому?..

– Так гласит официальный документ.

– Ну, Россия-мать! Кому ближе украсть, тот и собственник.

Антон улыбнулся:

– Не сочиняй афоризмы.

– Без всякого сочинительства, Игнатьич, толкую. Разговорившийся со мной дедок под крестом побожился, что еще месяц назад участок пустовал и был ничейным. О каком фундаменте для дома в этой филькиной грамоте написано?

– Тебе лучше знать, если ты своими глазами видел.

– Никаких фундаментов там нет! Есть заросшие кустарником траншеи с бетонным основанием для зачахшего на корню оздоровительного комплекса.

– А что Надежницкий успел возвести?

– Ничего существенного. Огородил участок колючей проволокой. Завез плахи для опалубки да несколько поддонов с силикатным кирпичом. Еще на участке стоит новый строительный вагончик, а рядом с ним – два больших железнодорожных контейнера, битком загруженных мешками с цементом. Для охраны этого добра нанят за пятьдесят тысяч в неделю старичок, с которым я беседовал.

– Когда он последний раз видел Надежницкого?

– За день до убийства. Говорит, хозяин приезжал из Новосибирска с прорабом, подрядившимся возглавлять строительство дома. Ходили по участку, осматривали заросшие траншеи, чего-то планировали. Потом в черной «Волге» подъехал вроде какой-то районный начальник. «Молодой, невысокий росточком и, видно, с гонорком». Надежницкий встретил его как друга, а при разговоре называл Андреем Владимировичем… – Голубев сделал многозначительную паузу. – Дураку понятно, что это был Довжок.

– О чем они говорили? – спросил Бирюков.

– Насколько понял сторож, начало строительства задерживалось из-за отсутствия бульдозера и экскаватора, необходимых для подготовительных работ по закладке фундамента и выравниванию стройплощадки. По мнению прораба, гнать эту технику из Новосибирска было не очень выгодно. Дескать, работы всего на один день, а перегон сюда да обратно займет два дня. Вот Надежницкий и договаривался с Андреем Владимировичем насчет того, чтобы нанять землеройные машины в райцентре. При этом заявил, что за ценой не постоит. Главное, чтоб техника появилась на его участке без задержки. Андрей Владимирович пообещал содействие в этом вопросе и сказал Надежницкому, чтобы тот заехал к нему завтра в конце рабочего дня.

– То есть в тот день, в середине которого Надежницкого убили? – уточнил Антон.

– Так точно! Отсюда, Игнатьич, можно сделать вывод, что рекламный деятель прикатил в наши края не ради того, чтобы распить с Линой бутылку шампанского и поваляться на чистой травке у речки, а для деловой встречи с Довжком. И три с половиной миллиона он заранее отложил для оплаты землеройной техники. Солидный куш из этой суммы наверняка предназначался Андрею Владимировичу за посредничество.

– Сторожу известно, что хозяин погиб?

– Нет. Ждет его со дня на день и удивляется, почему так долго не приезжает. И вообще в «Барском селе» о происшествии – никакого слуху. Сплошная тишь, гладь да божья благодать. Каждая усадьба там как удельное княжество.

– Строительного прораба, присутствовавшего при этом разговоре, можно отыскать?

Вместо Голубева ответил Лимакин:

– Можно, Антон Игнатьевич. В «Фортуне» мне скопировали договор Надежницкого с управлением капитального строительства акционерной компании «Сибстройка», где указаны и адрес, и номера телефонов этой фирмы.

Бирюков посмотрел на часы. Время приближалось к девяти утра. Зазвонил телефон. Сняв трубку, Антон ответил и сразу услышал недовольный голос Довжка:

– Ну что, прокурор, когда доложишь о вчерашней поездке в Новосибирск?

– В любое время, когда примете.

– Заходи прямо сейчас, пока у меня никого нет.

– Иду, – сказал Бирюков и положил трубку.

Следователь Лимакин с улыбкой посоветовал:

– Помолись Богу перед схваткой.

Антон тоже улыбнулся:

– Говорят, на Бога надейся, да сам не плошай…

Глава районной администрации, облокотившись на стол и сжав ладонями голову, нахмуренно читал длинную сводку о заготовке сена. На этот раз он встретил вошедшего в кабинет Бирюкова приветливей, чем всегда. Пожав руку, предложил сесть в кресло и со вздохом спросил:

– Удачно вчера съездил?

– В следственной работе не всегда сразу отличишь удачу от неудачи, – перехватив на секунду ускользающий взгляд Довжка, уклончиво ответил Бирюков.

– Не усложняй, будь откровеннее… – Довжок опустил глаза и забарабанил пальцами по столу. – После прошлого разговора с тобой я поднапряг память и кое-что, кажется, вспомнил. Этот, Надежницкий, которого у нас тут убили, по-моему, директор рекламного агентства «Фортуна». Или ошибаюсь?..

– Нет, Андрей Владимирович, не ошибаетесь. Именно он тиражировал ваши портреты перед выборами в Госдуму.

– Что ж ты сразу мне об этом не напомнил?

– Тогда я этого еще не, знал.

– Теперь, выходит, знаешь…

– Теперь знаю не только о портретах, изготовленных почти бесплатно, но и о других ваших сделках с Надежницким.

Довжок уставился суровым взглядом Бирюкову в подбородок:

– Ну-ка, ну-ка…

Антон улыбнулся:

– В детстве, бывало, когда я таким вот манером обращался к своему деду, тот каждый раз одергивал: «Не запряг – не понукай!»

– Брось придираться к словам. Говори прямо: какие еще сделки тебе померещились?

Бирюков достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок договора купли-продажи и подал его Довжку:

– Вот официальный документ. Прочитайте для восстановления памяти. Особое внимание обратите на дату и печать.

Довжок, насупившись, долго смотрел в договор. Потом нервно усмехнулся:

– Дата как дата, печать как печать. Не пойму, что ты нашел здесь криминального? Ну, допустим, продал я приватизированный дачный участок…

– Продали в девяносто третьем году, а договор когда оформили? – перебил вопросом Бирюков.

– Когда продал, тогда и оформил.

– И печать тогда же поставили?

– Естественно.

– Извините, Андрей Владимирович. Вынужден вам возразить словами одного остроумного одессита: «В это может поверить только пятилетний ребенок, да и то, если он не из Одессы». Где вы в то время могли взять печатку с двуглавым орлом? Эта птица появилась на российских печатях всего лишь год назад. Если сможете, докажите обратное…

Худощавое лицо Довжка порозовело. Чувствуя, что основательно попал впросак, он шутливо поднял руки:

– Убивай, прокурор. Стреляешь ты хорошо, но холостыми патронами. По этому договору я не получил от Надежницкого ни рубля. И как бы твои подручные ищейки ни рыли землю, вам не удастся подвести меня под уголовную статью. Бумажка эта – сущий пустяк.

– Подводить вас под статью никто не собирается. Меня совсем не интересует, рублями или долларами расплачивался с вами Надежницкий. При расчете наличными расписок друг другу не оставляют. Дело в другом: негоже главе района заниматься такими «пустяками».

– Не читай мне мораль. Думаешь, легко сидеть в этом кресле, когда кругом сплошной бардак?

– Если слишком тяжело, могли бы уступить место более сильному.

– Тебе, что ли?!

– Не заводитесь, Андрей Владимирович. Я не из тех, кто рвется к власти.

– По-твоему, я к ней рвусь?

– Рветесь. Вы даже в Госдуме хотели «порулить».

– Думское депутатство я хотел использовать в интересах района.

– Свежо предание, да верится с трудом. Окажись в Думе, вы мигом забыли бы свои предвыборные обещания и точно так же, как другие «заступники народа», в первую очередь позаботились бы о собственном благополучии.

Довжок укоризненно покачал головой:

– Не высокого же мнения ты, прокурор, обо мне. Не знаю, чем тебя обидел?

– Меня, Андрей Владимирович, трудно обидеть, – спокойно ответил Бирюков. – А мнение мое о людях складывается по их делам. Вспомните наш разговор накануне выборов. Предупреждал ведь, что напрасно израсходуете народные деньги, а вы и ухом не повели. Разве это в интересах района было?