История магии - Леви Элифас. Страница 73

Карл Занд, который убил Коцебу, тоже был несчастным покинутым ребенком мистицизма, введенным в заблуждение тайными обществами, которые вооружали месть кинжалами. Коцебу был достоин палки, оружие Занда сделало его мучеником. И действительно, есть величие в том, чтобы погибнуть врагом и жертвой тех, кто дает волю мести с помощью засад и убийств. Тайные общества Германии практиковали обряды, которые были более или менее похожи на обряды Магии. Например, в братстве Мопсов мистерии шабаша и секретные обряды тамплиеров были восстановлены в смягченной и почти юмористической форме. На них допускались лица обоих полов, как и на шабаш; встречи сопровождались лаем и гримасами и, как у тамплиеров, неофита приглашали целовать задницу дьявола, Великого Магистра Мопсов, его фигура была сделана из покрытого серебром картона и изображала собаку, которую в Германии называют мопсом. В инициациях шабаша так поступают по отношению к козлу. Мопсы клялись только словом чести, самой священной клятвой всех уважающих себя людей. Их собрания служили поводом для танцев и празднований, как и шабаши; однако их женщины были одеты, не вешали живых кошек на своих кушаках и не ели младенцев, это были цивилизованные шабаши.

Магия имела в Германии свой эпос, и шабаш имел своего великого поэта. Эпосом была колоссальная драма «Фауст», эта Библия человеческого гения. Гете был посвящен во все мистерии магической философии, в молодости он церемониально показывал свою причастность к ней. Результат его смелых экспериментов должен был возбудить у него глубокое отвращение к жизни и тягу к смерти. В действительности же, он исполнил самоубийство не буквально, а в книге. Он написал «Вертера», фатальный роман, который проповедовал смерть и у которого так много почитателей. Потом, преодолев уныние и отвращение и войдя в мирное царство покоя и истины, он написал «Фауста». Это величественный комментарий к одному из самых прекрасных эпизодов Евангелия — притче о блудном сыне. Это посвящение в грех мятежной наукой, в страдание грехом, в искупление и гармоническое знание страданием. Человеческий гений, представленный Фаустом, использует дух дьявола как слугу, который хочет стать хозяином. Он быстро исчерпывает все удовольствия, которые дает незаконная любовь, он проходит через оргии безрассудства, потом, влекомый очарованием наивысшей красоты, он поднимается из бездны разочарования к высотам отвлечения и нерушимой красоты. Там Мефистофелю уже нелегко: неумолимый смех сменяется унынием; Вольтер уступает место Шатобриану. Соответственно тому, как появляется свет, ангел тьмы корчится и мечется, он связан небесными ангелами, он восхищается ими против своей воли; он любит, плачет, он терпит поражение.

В первой части драмы мы видим Фауста насильно разлученным с Маргаритой. Небесные голоса возвещают, что она спасена, когда ее ведут на казнь. Но может ли пропасть тот Фауст, которого всегда любила Маргарита? Не обручено ли уже его сердце с небесами? Великое дело искупления благодаря сплоченности движется к своему завершению. Что утешило бы жертву в страданиях, если бы она не преобразила своего мучителя? Не является ли прощение возмездием небес? Любовь, которая сначала достигла своего апогея, влечет за собой науку сострадания; в этом удивительном синтезе поднимается христианство. Новая Ева смывает пятна крови Авеля со лба Каина, и она радостно плачет над своими двумя детьми, которые крепко обнимают ее. Чтобы дать место протяжению неба, ад, который становится бесполезным, исчезает. Проблема зла находит свое определенное решение и добро — единственно необходимое и единственно торжествующее — воцаряется повсюду навеки.

Таковы прославленные грезы величайшего поэта, но философ, к сожалению, забыл законы равновесия. Он хотел бы видеть свет без тени, покой без движения. Но такого быть не может. Свету всегда будет соответствовать тень, покой будет всегда уравновешиваться движением. Пока будет существовать свободное благословение, будет возможным и богохульство, пока есть небо, будет также и ад. Это неизменный закон природы и вечная воля той справедливости, иное имя которой — Бог.

Глава VII. ИМПЕРИЯ И РЕСТАВРАЦИЯ

Наполеон наполнил мир чудесами и в этом мире сам был величайшим чудом. Императрица Жозефина, его жена, странная и легковерная креолка, все более им восхищалась. Такая слава, как она говорила, была обещана ей старой цыганкой, и окружающие верили, что она была добрым гением императора. На самом деле, она была ему мягким и скромным советником, который спас бы его от многих бед, если бы он слушал ее советы, но его всегда влек рок или, скорее, провидение, и то, что должно было сразить его, было установлено заранее. В пророчестве, приписываемом св. Сезеру, но подписанном Жаном де Ватигерро, которое находится в "Книге удивительного" (Liber Mirabilis), собрании предсказаний, изданном в 1524 году, находятся такие удивительные сентенции:

После предсказаний о разграблении церквей и убийстве священников, Нострадамус предвещает рождение императора близ Италии и говорит, что его царствование наполнит Францию великим потоком крови, в то время как те, кто принадлежат ему, предадут его и обвинят в кровопролитии.

В собрании предсказаний, опубликованных в 1820 году, копия которого у нас есть, после предсказаний, касающихся Наполеона I, содержится такая фраза: "И племянник завершит то, чего не сделал дядя". Знаменитая мадемуазель Ленорман хранила в своей библиотеке книгу, "Трактат пророчеств Оливария", с приложением десятка рукописных страниц, на которых предсказывалось царствование Наполеона и его падение. Гадалка сообщила об этом императрице Жозефине. Ленорман была уникальной женщиной, она давала смелые и крайние объяснения, выразительные, но смешные по стилю, как пробужденный сомнамбулист. Она была самой модной гадалкой Первой империи и Реставрации. Нет ничего более слабого, чем ее писания, но как предсказательница судьбы по картам она пользовалась великим успехом.

Картомантия, восстановленная во Франции Эттейлой, буквально означает исследование судьбы с помощью заранее согласованных знаков. Они в комбинации с цифрами, внушают предсказания медиуму, который их созерцает. Знаки извлекаются случайным образом после их медленной растасовки. Они располагаются соответственно каббалистическим числам, и они неизменно отвечают мыслям того, кто их опрашивает серьезно и с доброй верой, потому что все мы носим в себе мир предчувствий, которые по любой причине могут выразиться в виде ясной формулы. Восприимчивые и чувствительные натуры получают от нас магнетический удар, который передает им впечатление о нашем нервном состоянии. Тогда медиум может прочитать наши горести и надежды в журчанье воды, формах облаков, кофейной гуще, раскладке карт и в символах Таро.

Как ученая каббалистическая книга, все комбинации, которые открывают гармонии, предсуществующие между знаками, буквами и цифрами, истинны и чудесны. Но мы не можем безнаказанно выпытывать секреты нашей внутренней связи с универсальным светом. Опрашивание карт — это буквальное вызывание духов, которое безопасно выполнить невозможно. Вызыванием мы заставляем наше астральное тело появиться перед нами, ворожбой мы заставляем его говорить. Делая так, мы облекаем в плоть наши химеры и создаем приблизительную реальность нашего будущего, которое действительно приходит к нам, когда оно вызывается силой слова и укрепляется верой. Приобрести привычку к ворожбе и магнетическим консультациям означает согласиться с головокружением, а как мы уже установили, головокружение — это ад.