Враг за Гималаями - Брайдер Юрий Михайлович. Страница 16

– Неужели у тебя собственной версии нет? Что-то слабо верится.

– Версии – они как мыльные пузыри. Возникают и лопаются. Но одну могу тебе изложить, слушай. Убийца заранее спрятался в стенном шкафу. Сделав свое дело, вернулся на прежнее место, а потом, когда поднялся базар, смешался с толпой и под шумок смылся.

– Логично… Почему я сам про это не подумал? – вопрос Донцова был адресован самому себе.

– На словах логично. Только с фактами плохо вяжется. Спрятаться в этом шкафу мог только очень субтильный кент. Ещё пожиже нашего окурка. – Опер кивнул на дверь, и Донцов понял, что речь идёт о сержанте, приходившем за Шкурдюком. – Там глубина всего тридцать сантиметров. Это первая неувязка.

– Есть и вторая?

– Есть. Вся толпа состояла из трех человек – врача, медсестры и санитарки. До нашего прибытия в палату никто больше не заходил. Согласись, в такой толпе трудно затеряться. Особенно постороннему.

– А под кроватью спрятаться нельзя?

– Нет, там всё насквозь просматривается.

– Санитаркой ты не интересовался? – спросил Донцов, но тут же спохватился: – Хотя какой в этом смысл… К её приходу труп уже остыл. А когда вообще произошло убийство?

– Примерно часа в два.

– Где сейчас изъятый шланг?

– У экспертов. Только все они на происшествии. Возле магазина «Ирис» инкассаторов расстреляли. Слава богу, что это не моя территория.

– Ты, кстати, не заметил – форточка на окне была открыта? В протоколе осмотра это почему-то не отмечено.

– На форточку я как-то без внимания. Всё же пятый этаж и решётка. Если только Карлсон подлетит… Хотя, подожди. – Опер задумался. – Бумаги, которые следак на подоконнике оставил, промокли. Дождик их замочил. Значит, открыта была форточка. А у тебя на этот счёт какие-то мысли имеются?

– Тренированный человек сумел бы по карнизу добраться до окна палаты, просунуть в форточку длинную палку, на конце которой укреплен соответствующий инструмент, и перерубить шланг.

– Прямо голливудское кино какое-то, – говоря высоким стилем, сомнения омрачали чело опера. – Следственный эксперимент, конечно, провести можно. Только кто в нём согласится участвовать? Разве что каскадёры с киностудии. В преступном мире я таких штукарей не знаю.

– Я тоже, – признался Донцов. – Но на Карлсона убийство не спишешь. Начальство меня самого в психиатрическую клинику упрячет.

– Господи, и кому только этот шизик мог помешать! Родни никакой. Друзей тоже. Врагов тем более.

– Разве он был сиротой?

– Почти. Брат уехал на постоянное жительство в Канаду. Мать странствует по зарубежным курортам. Они его даже не навещали. Адреса неизвестны, сообщить о смерти человека некому.

– С одной стороны, это даже неплохо. Моя задача упрощается. Значит, всё – и мотивы и преступника – надо искать внутри клиники.

– В этом я как раз и не уверен. Без ведома главврача там и мышонок не пискнет. Всё под контролем. Он самодеятельности не допустит.

– На этот момент главврач отсутствовал. В Норвегию по обмену опытом шастал.

– Какая разница! Сам посуди, кто для него этот Намёткин? Да никто! Его убрать – как два пальца обоссать. И всё будет тихо-смирно. Никакой корысти в смерти этого журика главврач не имел. Свои, из клиники, на мокруху тоже не пошли бы. Такие номера в маленьких да ещё замкнутых коллективах не проходят. Шила в мешке не утаишь. Нет, что ты ни говори, а здесь посторонний работал. Поэтому и заявление в органы поступило.

– Слушай, а к криминалу эта клиника никакого отношения не имеет? Вдруг там наркотики готовят или у пациентов донорские органы похищают?

– Ну ты и загнул! Иного криминала, кроме укрытия доходов от налогообложения, там не сыщешь. Впрочем, был один странный эпизод. Но к судьбе Намёткина он никакого отношения не имеет.

– Что за эпизод? – сразу насторожился Донцов. – Поделись.

– Было это в прошлом году осенью. Не то в октябре, не то в ноябре. Дату можно по книге происшествий уточнить. Я сам на это дело не выезжал. Подробности со слов ребят знаю. Короче, пробрался ночью в клинику какой-то уркаган. Каким способом, установить так и не удалось. Что он там искал – тоже неизвестно. Шастал-шастал по этажам и нарвался на санитарку, которая из туалета выходила. Та, завидев постороннего мужика в маске, подняла хипиш. Бабы это умеют. И сирены не надо. На шум снизу прибежал охранник. Дубинкой машет. А гость пальнул в него пару раз из шпалера и был таков.

– Без жертв, значит, обошлось.

– Он только для острастки стрелял. Обе пули в потолок ушли.

– Гильзы изъяли?

– Конечно. Правда, регистрировать преступление опять же не стали. У нас «глухарей» со смертельным исходом – выше крыши. Не хватало ещё из-за двух неприцельных выстрелов дело возбуждать.

– Где сейчас эти гильзы?

– Вот тут самое интересное и начинается. Сотрудник, который на происшествие выезжал, положил их к себе в сейф. Так, на всякий случай. А тут проверка из прокуратуры нагрянула. Давай всё подряд потрошить, вплоть до мусорных корзин. Откуда, спрашивают, взялись в служебном сейфе патроны от нетабельного оружия. Забыл сказать, что тот незваный гость из «ТТ» палил. Пришлось бедолаге писать объяснительную. Гильзы в лабораторию отправили, на экспертизу. И представляешь – нашлись-таки их сестрички. За пистолетом, который в клинике нарисовался, оказывается, следок имелся. Кровавый следок. Три убийства и несколько покушений.

– Интересно. А какого плана убийства?

– Да так, мелочёвка. Рыночная торговка, мелкий валютчик, какой-то неопознанный тип кавказской национальности. Тихие убийства, без общественного резонанса. Кстати, хозяин пистолета в ту пору был нам уже известен и числился в розыске. Тебе это интересно?

– Очень.

– Фамилия его Ухарев. Кличка – Кондуктор. Возраст примерно сорок лет. Трижды судим. Основная специализация – киллер туалетного класса.

– Почему туалетного?

– Это по аналогии с проститутками. Самые козырные у них, которые по вызову работают. Много берут и в клиентах переборчивы. А самые последние в вокзальных туалетах промышляют. За бутылку бормотухи окажут весь спектр услуг. Вот так примерно и у киллеров. Кто-то на жирных гусей охотится – бизнесменов, депутатов, авторитетов. Ну и получает соответствующе. А кто-то другой мелкими пташками довольствуется. Убирает неверных мужей, постылых жён, базарных конкурентов, сварливых соседей. Пользуется не только огнестрельным оружием, но и любым подручным инструментом, даже топором и лопатой. Эти берут недорого. От тысячи и меньше.

– Где сейчас этот Ухарев?

– Болтается где-то по городу, если, конечно, в провинцию не свалил. Его фоторобот у всех постовых имеется. Рано или поздно попадётся.

– А ускорить этот процесс нельзя?

– Конечно, можно. Если наши штаты раза в три увеличить. И на всякие дурацкие мероприятия не дергать. Типа охраны митингов или операции «Антитеррор». Это вы, белая кость, себе работу ищете, а нас она в любое время суток находит. Даже на унитазе вволю не посидишь. – Опер безнадежно махнул рукой.

– Только не надо давить из меня слезу. Давай лучше вернёмся к тому случаю в клинике. В какой именно корпус проник Ухарев?

– Представь себе, в тот самый, где кантовался Намёткин. Но попрошу не обобщать. Всякие аналогии здесь неуместны.

– А этаж?

– Достал ты меня! – застонал опер. – Тот этаж, тот! Только крыло другое. И зачем я тебе всё это рассказал!

– Слушай, мне нужен Ухарев. – На Донцова вдруг накатил охотничий азарт, чувство столь же древнее и неукротимое, как голод и похоть.

– Мне тоже. Кто же от гарантированной премии откажется.

– Тогда давай поможем друг другу. Мне Ухарев, тебе премия.

– Если бы это было так просто, я бы его и сам давно повязал.

– Но ведь другие его как-то находят. Мужья постылых жён и жёны неверных мужей.

– Хочешь знать технологию?

– Хочу.

– Тогда слушай и мотай на ус. Хотя сомневаюсь, что моя наука тебе пригодится. Знаешь, как называется наше время?