Люди Великой реки (том 2) - Круз Андрей "El Rojo". Страница 6

Очень даже хорошая телеграмма, надо будет впрок сохранить. Звучит — солидней некуда. Можно сразу сдаваться. Я подхватил с палубы свою рубашку, натянул кое как и пригладил, смочив ладонь, растрепанные волосы. Раз командир зовет, то надо выглядеть прилично.

— Давай, веди. — сказал я вестовому, поправив пояс с кобурой.

Тот резво пошел впереди, я едва за ним успевал. Мы поднялись по заглубленной в склон и прикрытой от обстрела с воды лестнице, вошли в ворота форта, возле которых маялись двое часовых. Обычно один стоит — усиление, сразу же смена одиночных постов на парные.

Внутри форт ничего интересного из себя не представлял. Все как в других подобных местах. Бревенчатые здания штаба и казарм, камуфлированные машины под навесами, караульные вышки по углам, в них — пулеметные гнезда за мешками с песком. Оттуда виднеются головы караульных. В нескольких местах из окопов, обложенных мешками с землей по краям, торчали задранные в небо стволы стомиллиметровых гаубиц. Виднелась и минометная батарея. Да, этих так просто не возьмешь — четыре батареи артиллерии в обороне, да еще и весь спектр по боевому применению перекрывают.

Однако, признаков войны здесь не было видно. Ни бетонные стены укреплений, ни бревна частокола никаких следов обстрела не имели. От всего веяло военной аккуратностью и ухоженностью. Дорожки в форте заасфальтированы и тщательно выметены, травка пострижена, бордюры белым крашены. Устав в чистом виде.

Я прошел за вестовым в штаб, проскочил мимо стойки дежурного по части, поздоровавшись с пограничным поручиком, а затем зашел в кабинет с табличкой "Командир 4 ОПОтр. майор Рихтер Б.В."

Майор оказался невысоким, худощавым, седоватым, с аккуратной эспаньолкой офицером в повседневной, что меня удивило, форме. В армии есть традиция, что в отдаленных гарнизонах все ходят в полевой форме, а повседневную носят только при поездках в большие гарнизоны. А тут — на тебе.

Он был не один, справа от него сидела смуглая миловидная полуаборигенка в черной форме прапорщика с серебряными кантами и уставным колдовским жезлом. Ага, штатная колдунья гарнизона. Интересно, как она, такая хорошенькая, оказалась в таком захолустье? Аборигенская кровь повлияла или двоечница? Или карьеру побыстрее хочет сделать? Тогда начинать с подобной дыры даже полезно.

— Господин майор, охотник Волков. — представился я, не разбавляя речь излишками бальзама на его душу в стиле "прибыл по вашему приказанию", или "прибыл для беседы".

— Присаживайтесь, Волков. — кивнул майор, указывая на стул перед своим столом.

Я присел на жесткий конторский стул, который был придуман еще в те времена, когда эргономика считалась лженаукой, а любой занимающийся ей был достоин расстрела на месте. Кое-как разместился, столкнулся взглядом с колдуньей, мимолетно улыбнувшейся. Затем выжидательно уставился на майора.

— Телеграмму мы получили. — майор постучал пальцем по лежащему перед ним на столе голубому бланку — второй копии. — Департамент Контрразведки вашу благонадежность подтвердил. Но у меня есть вопрос.

— Я слушаю. — вполне нейтрально подтолкнул его к продолжению беседы я.

— Как вы вырвались из Пограничного? Нам доподлинно известно, что город захвачен и блокирован превосходящими силами противника.

— Если у вас есть связь с командованием тамошнего гарнизона, можете выяснить все подробности. — пожал я плечами.

— Связи у нас нет, иначе я так бы и поступил. — спокойно ответил майор. — Поэтому у меня есть лишь один способ не допустить прорыва в Великую враждебных элементов оттуда — проверять всех и каждого. А Мона проверит ваши ответы на соответствие истине. Она это очень хорошо умеет.

Мона в погонах прапорщика снова улыбнулась и я почувствовал не слабую и очень "аккуратную" струйку Силы, прошедшую через меня насквозь. Нет, не двоечница. Не Маша, конечно, но и не олухи из Пограничного. Хорошее, ловкое, естественное управление потоком энергии. Наверняка унаследовала от совей аборигенской "составляющей" такие способности. Значит, или в неблагонадежных числится, или за карьеру бьется.

Впрочем, скрывать мне было нечего, я и не торопясь, со всеми подробностями, рассказал историю нашего побега. Мона не прерывала, не мешала, я время от времени ощущал лишь короткие уколы Силы, не подавая виду, что я их чувствую. Когда же майор перешел к целям нашего путешествия, равно как и к вопросам собственности на баржу, я заперся намертво, сославшись на тайну расследования, и даже отчеркнул в ордере ногтем слова "без общего уведомления о личности такового", подразумевая, что они должны снять все вопросы о том, чья у нас баржа.

Майор достаточно справедливо указал на несколько логических нестыковок в моем заявлении, в результате чего я вынужден был сознаться, что баржа первая попавшаяся, какую нам удалось захватить во время бегства. После этого майор лишь протянул мне пустой бланк телеграммы, и предложил повторно обратиться к контрразведывательному начальству в Тверь, если мы не хотим продолжить свой путь пешком или на перекладных.

Я понял, что попытки спорить ни к чему не приведут. Тем более, что со своего места я мог разглядеть, что за раскрытый журнал лежит перед майором на столе. А лежал там "Общий регистр торговых судов Великоречья", открытый как раз на букве "Б". И фамилия Бер-Ассат читалась сверху тоже запросто. И название баржи — "Путеводная Звезда". Впрочем, примерно четыре из пяти барж назывались именно так, типа добрая традиция, поэтому на название можно внимания не обращать. Но есть еще бортовой номер, введенный с легкой руки пришлых и признанный удобным всеми властями, и этот номер недвусмысленно свидетельствовал — баржа чужая.

Пришлось смириться и написать телеграмму на имя Вяльцева, с просьбой или требованием считать баржу нашей до окончания операции по изловлению государственного супостата. После чего я телеграмму отдал появившемуся вестовому, а сам был препровожден обратно на баржу. Пришлось смириться с тем, что сегодня выход на реку нам никак не светит. Пока там телеграмму до Вяльцева донесут, пока он все согласует, пока обратно отослать изволят — времени пройдет немало. А жаль. Пропал день. Я рассчитывал завтра к вечеру подойти к Гуляй Полю.