Символы священной науки - Генон Рене. Страница 14

Но возвратимся к значениям Центра, потому что до сих пор мы излагали только первое и единственное из всех, то, где Центр есть образ Принципа. Другое же состоит в том, что Центр есть, в собственном смысле слова, «средина», точка, равно удаленная от всех точек окружности и разделяющая всякий диаметр на две равные части. До сих пор мы рассматривали Центр как приоритетный перед окружностью, которая не существует вне его излучения; но теперь мы рассмотрим его в соотношении с реализованной окружностью. То есть речь идет о действии Принципа в лоне творения. «Средина» между двумя оконечностями, олицетворяемыми противоположными точками окружностей, — это место, где противостоящие тенденции оконечностей, так сказать, нейтрализуют друг друга и приходят в совершенное равновесие. Некоторые школы мусульманского эзотеризма, которые придают кресту огромное символическое значение, называют "божественной стоянкой" (el-magamul-ilahi) центр этого креста, определяемого как место, где соединяются все противоположности и разрешаются все противоречия. Особая идея, выражаемая здесь, — это, стало быть, идея равновесия, образующая единое целое с идеей гармонии; это не две различных идеи, но два аспекта одной. Есть у нее и третий аспект, подчеркнуто связанный с моралью (хотя могущий иметь и другие значения), и это идея справедливости. Через нее к сказанному нами можно присоединить платоновскую концепцию, согласно которой добродетель занимает срединное место между двумя крайними позициями. С точки же зрения гораздо более универсальной, дальневосточные традиции постоянно говорят о "Неизменяемой Средине", точке, где проявляется "Действие Неба"; и согласно индуистской доктрине, в центре всякого человеческого существа, как и всякого состояния космической жизни, пребывает отблеск высшего Принципа.

Само же равновесие есть не что иное, как отражение, на уровне проявлений, абсолютной незыблемости Принципа; чтобы увидеть явления мира в этом новом свете, нужно представить себе окружность в движении вокруг центра, который один не участвует в нем. Само наименование колеса (rota) тотчас вызывает в воображении идею вращения, и это вращение есть образ постоянной переменчивости, которая есть удел всего проявленного. В таком движении есть лишь одна неподвижная и неизменная точка, и эта точка есть Центр. А это возвращает нас к циклическим концепциям, о которых мы уже вскользь упоминали выше. Прохождение любого цикла, или вращение окружности есть последовательность — будь то во временном или каком-либо ином аспекте; неподвижность Центра есть образ вечности, где все явления сосуществуют в совершенной единовременности. Окружность может вращаться только вокруг неподвижного центра; точно так же, переменчивость, которая не удовлетворяется самой собой, необходимо предполагает принцип, пребывающий вне этой переменчивости: это "неподвижный двигатель" Аристотеля, также изображаемый Центром. Незыблемый Принцип есть, стало быть, в то же самое время и именно вследствие того, что все сущее, все изменяющееся и движущееся не имеет реальности, кроме как через него, и зависит только от него, то, что дает движению его первоначальный импульс, а также управляет им и направляет его, то, что дает ему закон, ибо сохранение порядка Мироздания есть, в некотором роде, продолжение творческого акта. Он есть, согласно индуистскому выражению, "внутренний распорядитель" (antaryami), так как он управляет всем изнутри, пребывая сам в наиболее глубинно-внутренней точке, которая и есть Центр.

Вместо вращения окружности вокруг Центра можно представить также вращение сферы вокруг неподвижной оси — символическое значение его останется тем же. Вот почему изображения "Оси Мира" так многочисленны и так важны во всех древних традициях; общий же их смысл, по сути, тождественен смыслу изображений "Центра Мира" — за исключением того, что первые более определенно указывают на роль неподвижного Принципа по отношению к универсальной проявленности, чем на другие аспекты Центра. Когда сфера, земная или небесная, совершает вращение вокруг своей оси, две точки на этой сфере остаются неподвижными: это полюса, которые являются оконечностями оси, или точками ее соприкосновения с поверхностью сферы. Вот почему идея Полюса есть еще один эквивалент идеи Центра. Символика, связанная с Полюсом и обретающая иногда очень сложные формы, также встречается во всех традициях и занимает там весьма значительное место; а если большая часть современных ученых этого не заметила, то вот и еще одно доказательство полного отсутствия у них истинного понимания символов.

Одной из самых поразительных фигур, концентрированно выражающих только что изложенные идеи, является свастика (рис. 5 и 6), которая по сути своей есть "знак Полюса"; впрочем, мы думаем, что в современной Европе до сих пор не знали ее истинного значения. Тщетно пытались объяснить этот символ с помощью самых фантастических теорий, доходили до того, что видели в нем схему первобытного приспособления для добывания огня. В действительности же, если он и имеет иногда некоторое отношение к огню, то совсем по другим причинам. Чаще же всего свастику употребляли как «солярный» знак, каковым она могла становиться только случайно и косвенно; мы могли бы повторить здесь то, что уже говорили выше по поводу колеса и точки в центре круга. Ближе всего к истине подходили те, кто рассматривал свастику как символ движения, но и такое истолкование еще недостаточно, так как речь идет не о любом движении, но о вращательном движении, совершаемом вокруг центра или неподвижной оси. И вот именно неподвижная точка является самым существенным элементом, с которым непосредственно соотносится рассматриваемый символ. Все остальные значения, которыми обладает то же изображение, производны от этого: Центр всему сообщает движение, а так как движение олицетворяет жизнь, свастика тем самым становится символом жизни или, точнее, животворности Принципа в его отношении к космическому порядку.

Если мы сравним свастику с изображением креста, вписанного в окружность (рис. 2), то заметим, что, по глубинной сути, это два равнозначных символа; но только в свастике вращение изображается не окружностью, а линиями, добавленными под прямым углом к оконечностям креста. Эти линии касательны к окружности и в соответствующих точках отмечают направление движения. А поскольку окружность олицетворяет Мир, тот факт, что она, так сказать, подразумевается, ясно указывает: свастика есть изображение не Мира, но действия Принципа в Мире. [46]

Если свастику соотносят с вращением сферы — например, небесной сферы вокруг своей оси, то нужно вообразить ее начертанной в экваториальном плане, и тогда центральная точка будет представлять собой проекцию оси — на этот план, перпендикулярный по отношению к ней. Что до направления вращения, изображаемого рисунком, то его значение второстепенно; встречаются обе представленные нами формы, [47] и вовсе не нужно непременно усматривать здесь стремление как-либо противопоставить их. [48] Мы хорошо знаем, что в некоторых странах и в некоторые эпохи возникали толки, сторонники которых сознательно придавали изображению направление, противоположное принятому в покидаемой ими среде, дабы внешним образом утвердить свой антагонизм. Но это нисколько не затрагивает основное значение символа, которое во всех случаях остается одним и тем же.

Свастика далеко не только восточный символ, как полагают иногда; на самом же деле она широко распространена и встречается более или менее повсеместно, от Дальнего Востока до Дальнего Запада, потому что существует даже у некоторых индейских племен Северной Америки. В нынешнюю эпоху этот знак сохранился в основном в Индии, Центральной и Дальневосточной Азии, и, вероятно, только в этих регионах еще знают, что он означает, но даже в Европе он не исчез совсем. [49] В Литве и Курляндии крестьяне еще чертят его в своих домах; разумеется, они уже не знают его значения и видят в нем лишь разновидность охранительного талисмана. Но особенно любопытно, что они называют его санскритским словом: свастика. [50] В европейской древности мы встречаем этот знак особенно у кельтов и в доэллинской Греции; [51] также на Западе, как отметил Шарбонно-Лассей, [52] когда-то давно он был эмблемой Христа и в этом значении употребляется до самого конца средних веков. Подобно точке в центре крута и колесу, этот знак, бесспорно, восходит к доисторическим эпохам; мы же со своей стороны, не колеблясь, видим в нем еще один из обломков изначальной традиции.