Цветок страсти - Бекнел Рексанна. Страница 17

– Но почему они все оказались у тебя? – наконец спросил Фицуэрин. – И какова история Изольды?

Уинн подавила дрожь и прикрыла глаза, вспоминая ужасный миг зачатия Изольды. Истеричный вопль сестры. Грубый мужской смех. Спустя какое-то время, длившееся бесконечно долго, крики Марадедд перешли в беспомощные стоны. Мужской смех превратился в животное хрюканье.

Уинн слышала все это, спрятавшись за свиной кормушкой. Она подавляла собственный крик, кусая себя за руку. Но ей никогда не забыть того ужасного дня.

Всхлипнув, она заставила себя поднять на него глаза.

– Изольда – моя племянница, дочь моей единственной сестры. Но она могла бы оказаться и моей собственной дочерью. Сестра спрятала меня. Отдала себя в жертву… английскому подонку, который намеревался овладеть мной… – Голос ее дрогнул, и Уинн неловко отвернулась от его пристального взгляда.

Она не хотела расплакаться в его присутствии. Этого никак нельзя было себе позволить. Но даже ее безграничный гнев не мог заглушить пронзительную боль воспоминаний.

– Уинн, – начал Фицуэрин самым нежным тоном, на какой был способен.

К ней тут же вернулась ее решительность. Она посмотрела на него через плечо и продолжила ледяным тоном:

– Сестра родила ребенка. А потом прыгнула со скалы. Покончила с жизнью…

Голос подвел ее, и она сжала зубы, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Я стала заботиться об Изольде как о собственном ребенке, а когда об этом прослышали в деревне, то ко мне понесли оставленных детей. Я воспитывала их всех как родных – они и в самом деле мне родные. И никто – ни вы, ни ваш могущественный лорд, ни даже сам проклятый король – не сможет у меня их отнять.

Казалось, он не находил слов, и Уинн была очень благодарна ему за это. Еще одна минута такого разговора – и она залилась бы слезами.

Мысленно приказав ему уйти, она услышала, как он удаляется, пересекая безмолвную поляну. Шаги его стихли, когда он ступил на покрытый мхом берег ручья и покинул ее укромный уголок. Уинн порадовалась бы его уходу, если бы верила, что теперь он ушел навсегда, но она знала, что это еще не все. Видимо, его тронул ее страстный монолог, но она боялась, что на этом он не остановится.

Да и с чего бы ему останавливаться? Он застал Уинн в минуту слабости – и душевной, и физической. Он коснулся раны, которая не затягивалась семь лет. Даже этого уже больше чем достаточно. Но она ко всему прочему позволила ему заглянуть в такой глубокий тайник, который до сих пор никто не приоткрывал. Она трепетала в его объятиях.

В эту минуту на тихой поляне, где покой нарушали только ветер и дикие зверюшки, Уинн поняла, что борьба окажется еще труднее, чем она предполагала. Уже одной причины его приезда в Уэльс было достаточно, чтобы он стал ее врагом. Но после его новых притязаний – любопытных пристальных взглядов, волнующих прикосновений и всепоглощающего поцелуя – он стал ее смертельным врагом. Теперь ей предстояло бороться за свое существование.

Но даже если она одержит победу – а это так и будет, – ее жизнь, тем не менее, никогда не станет прежней. В этом она не сомневалась.

Глава 7

– Тебя зовет Гуинет.

Уинн оторвалась от мрачных размышлений о наперстянке и черной плесени и взглянула на Изольду с Бронуин, которые, насупившись, стояли перед ней. Такая серьезность детей могла бы ее взволновать, но вид у девочек не был напуганный.

– Ну и в чем дело?

– Думаю, ты накликала на себя беду, – ответила Изольда.

– Гуинет говорит, что ты поступила очень скверно. – Это сообщение, по крайней мере, вывело Уинн из того удрученного состояния, в котором она пребывала с тех пор, как англичанин покинул вчера ее поляну. Значит, он проснулся и обнаружил, что его руки горят огнем? Отлично. Пусть знает: ее угрозами не стоит пренебрегать.

Изольда щелкнула языком совсем как Уинн, когда та собиралась отругать кого-то из детей за шалость.

– Тебе не следовало бы так поступать с нашим гостем.

– Сэр Клив очень милый человек, – вторила ей Бронуин. – Зачем ты вызвала у него на коже сыпь?

«Потому что на самом деле никакой он не милый, – хотела возразить Уинн. – Потому что нет у него ни чести, ни совести, и он не прочь украсть у меня одного из вас». Но она не могла сказать этого детям, поэтому просто медленно поднялась и отряхнула подол простого платья. Затем засучила узкие рукава до локтей.

– Ладно, пойдемте, посмотрим, что там с ним приключилось.

При детях Уинн ничуть не сомневалась в своей правоте.

Но в замке, под неодобрительным оком Гуинет, пусть и невидящим, ей стало не по себе. Англичанин получил только то, что заслужил. Но Гуинет явно придерживалась другого мнения.

– Ты обладаешь великим даром. – Старая женщина заговорила своим мягким мелодичным голосом. – Недостойно, что ты используешь его таким образом.

Уинн нахмурилась.

– Бегите, девочки, – сказала она двум внимательным малышкам. Как только они ушли, она обратилась к бабушке: – Он хочет увезти одного из наших детей в Англию. Ты уже знаешь о его намерениях, и хотя я ясно сказала ему, что никогда не соглашусь, он все же собирается сделать это. Он хочет выяснить, кому из них английский лорд приходится отцом. Можно подумать, я помогу ему определить это!

Гуинет выслушала взволнованную речь Уинн, не меняясь в лице. – Ты поступила плохо. Какое растение ты ему подсунула?

Уинн смотрела на бабушку неверящим взглядом.

– Ты разве не слышала, что я сказала? Неужели тебе все равно, что он требует моего ребенка?

Гуинет вздохнула и прижала ладони к своим мутным глазам.

– Конечно, внучка, не все равно. Но эти дети не всегда останутся детьми. Они вырастут, мы умрем. Им придется прокладывать собственный путь в этой жизни и принимать собственные решения. Намерения этого человека имеют и свою хорошую сторону. – Она вновь обратила лицо к Уинн. – Ну и что это за растение, которое вызвало такую сыпь?

Уинн никогда не чувствовала себя более беспомощной. Она считала, что Гуинет первая из всех, кого она знает, поймет ее и поддержит в борьбе с английским врагом.

– Он страдает от обыкновенного кочедыжника, – с большой неохотой призналась Уинн. – Но эта неприятность – ничто по сравнению с тем, что я приготовила для него, если в самом скором времени он не покинет Раднорский лес, – воинственно добавила девушка.

– Это мы еще увидим, – ответила Гуинет непривычно резко. – А теперь помоги мне.

Уинн не могла не выполнить просьбу бабушки. Однако когда рука старой женщины опустилась на ее плечо, она ощутила странное смешанное чувство покоя и страха. Гуинет крепко держалась за нее, и Уинн показалось, что ей передается часть бабушкиной силы. Девушка поняла, что старушка настроена, позволить этому человеку осуществить свой план. И бабушка обладала достаточным авторитетом, чтобы с ней считались.

– Приготовь очищающее полоскание, а затем припарку для облегчения боли, – строго приказала Гуинет, направляясь в просторную кладовую. – Ты сама знаешь, что нужно, и я полагаюсь на тебя. Постарайся хорошенько, как если бы это был Дрюс, или Баррис, или даже кто-нибудь из детей.

– Я не стану помогать ему. Если хочешь вылечить его – пожалуйста. А я не буду.

– Будешь, девочка. Ты вызвала болезнь, и теперь сама исправишь сделанное.

– Но, Гуинет…

– Или ты считаешь, что можешь злоупотреблять своим даром? Какой же пример ты подаешь Изольде? В один прекрасный день она может стать здесь хозяйкой. Неужели ты хочешь, чтобы, глядя на тебя, она использовала свое умение не только во благо, но и во зло?

– Вряд ли можно назвать злом попытку защитить свою семью, – возразила Уинн.

Но Гуинет не тронули ее слова.

– Именно ты облегчишь его боль. Ты, и больше никто. Если бы не пятеро внимательных слушателей, которые поджидали ее у двери в кладовую, Уинн продолжала бы спорить. Но их смущенные и настороженные мордашки взволновали Уинн больше, чем обвинения Гуинет. Дети не понимали, как она могла, так жестоко подшутить над тем, кто им всем так понравился. Особенно укоризненно смотрел на нее Артур, его наивное личико выражало обиду.