Цветок страсти - Бекнел Рексанна. Страница 38

Но Дрюс только покачал головой:

– Нет, это не похоже на похмелье. У меня у самого голова гудит от вчерашней попойки. Но у Маркуса лихорадка, а теперь у Ричарда и Генри – тоже. Он болен, Уинн. Все трое больны. Ты можешь им помочь?

Уинн посмотрела мимо него на тела, съежившиеся вокруг потухшего костра. В предрассветной бледной серой дымке люди выглядели как привидения. У самой земли клубился туман, поэтому человек, свернувшийся калачиком на грубой подстилке, был едва различим. Откуда-то издали донеслось эхо тревожного крика иволги, заверещала белка и метнулась вверх по стволу высокой березы, царапая коготками по коре.

Наступило утро, но дети еще спали. Однако утро обещает быть интересным, усмехнулась про себя Уинн. До сих пор ей не представлялось случая испробовать на врагах свои снадобья, и вот теперь, в двух шагах от валлийской границы, их свалила болезнь. Уинн чуть не рассмеялась. Как хорошо все складывается.

Она выбралась из палатки и, окончательно проснувшись, выпрямилась во весь рост. Земля была холодной и влажной, но девушка не обратила на это внимания.

– Итак, троих из них свалила болезнь. Хотя чего другого можно ожидать, раз они затеяли отнять у валлийского ребенка его родной дом?

Дрюс с подозрением уставился на нее.

– Уинн, это ты наслала на них болезнь?

– Конечно, нет, – ответила она, не удержавшись от самодовольной улыбки. Пусть себе гадает. Пусть все гадают.

– Проклятие, Уинн! Это самая большая твоя глупость.

– Говорю тебе, я здесь ни при чем. Разве я трогала их кружки или хлеб? А то, что я приготовила, было в общем, котле. Все ели одно и то же. Может, мне и хотелось навредить им, но разве я стала бы рисковать тобой, Баррисом или детьми? – Она замолчала и посмотрела на него с презрением.

Тяжело вздохнув, Дрюс провел рукой по спутанным волосам.

– Не шути этим. Англичане и так сердиты. Они и вправду подозревают тебя, – добавил он шепотом.

Уинн вскинула голову и устремила взгляд на английский лагерь. В ее глазах сверкало неприкрытое злорадство.

– А мне все равно, что они подозревают. Я ничего не сделала, чтобы вызвать у них болезнь, от которой они теперь маются. Разве что только хотела. Интересно, – добавила она, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, – а вдруг мои чары становятся сильнее. Возможно, теперь мне стоит только пожелать болезнь своему врагу, как она тотчас сразят его.

Дрюс отступил на шаг, и Уинн заметила, что ее слова произвели на него должное впечатление.

– При них не смей говорить такое, – прошипел он. – Не забывай, что мы сейчас в Англии. Здесь живо расправляются с теми, кого подозревают в колдовстве. – Он бросил взгляд через плечо и с трудом проглотил слюну, когда заметил, что высокий человек поднялся и пристально посмотрел на них. – Особенно помалкивай при Кливе. Это он послал меня за тобой. Лучше пойти к ним.

Уинн улыбнулась.

– Да, нам лучше пойти. Мы ведь не хотим рассердить их, не так ли?

Но, подвязывая волосы первой попавшейся лентой и надевая грязные башмаки, Уинн думала о том, что рассердить Клива отвечало ее желанию. Она взяла кисет, наполненный травами, и накинула короткую пелерину поверх незашнурованного платья. Потом повернулась к ожидавшему ее Дрюсу.

– А теперь о другом, Дрюс. Нам нужно поговорить о нашей дружбе. Твоей и моей. Надеюсь, ты не дал понять этому английскому рыцарю, что ты в ответе за меня и моих детей, хотя это совсем не так. Если все же ты это сделал, то моему гневу не будет предела.

Дрюс переступил с ноги на ногу.

– Гуинет особо велела мне заботиться о тебе и детях. Уинн слегка приподняла брови и смерила его ледяным взглядом.

– О нашей безопасности, возможно. Но ты мне не брат, не отец. И детям тоже. Этот Клив Фицуэрин… в общем, подкатывает ко мне.

– Я предупредил, чтобы он не вел себя слишком смело!

– Но это не твое дело.

Глаза Дрюса превратились в подозрительные щелки.

– Почему? Или ты предпочитаешь, чтобы он бегал за тобой более ретиво?

– Нет! – вскрикнула Уинн и стиснула зубы от возмущения. – Я предпочитаю, чтобы он пропал с лица земли, так чтобы мне его не видеть до конца жизни.

Дрюс секунду изучал ее.

– Тогда я еще раз предупрежу его посильнее.

– Нет! – снова запротестовала она. – Это совершенно не твое дело – говорить с ним обо мне.

Теперь настала очередь Дрюса разозлиться.

– В том, что ты говоришь, нет ни капли смысла. С одной стороны, тебе не нужны его ухаживания, а с другой – я должен молчать о тебе.

– Не твое дело, – упорно повторила Уинн, хотя даже ей стало ясно, что она противоречит самой себе.

Она нахмурилась и прижала кисет к груди, пытаясь объяснить.

– Когда ты с ним говоришь обо мне – когда ты ставишь ему условия относительно меня, – это означает с твоей стороны какое-то одобрение. Которое ты не вправе давать, – поспешно добавила она. – Фактически ты позволяешь ему добиваться моего расположения.

Дрюс смущенно покачал головой:

– Неужели ты хочешь, чтобы я покинул тебя в такой ситуации? Не вмешался, если он чересчур осмелеет?

– Нет. То есть да. – Она с досадой вздохнула. – Дрюс, я ценю твою заботу. Ты почти снял груз с моих плеч тем, что поехал с нами. Но этот человек… этот человек не имеет никакого права преследовать меня, а потому и ты не должен указывать ему, как поступать со мной. Ты что-нибудь понял? А, кроме того, в Англии его ждет невеста. В награду за похищение моего ребенка ему обещана в жены одна из дочерей лорда Сомервилла, – едко добавила она.

– Ладно, Уинн, не стоит еще раз спорить по этому поводу. А что касается другой девушки, так ведь они еще не женаты, не правда ли? Я уверен, ты нравишься ему больше.

– Чертовы болваны! – выругалась она. – Воистину ты самый отвратительный из негодяев. Неужели не понятно, о чем я здесь тебе толкую? Я не желаю ему нравиться!

К Дрюсу вернулась былая самонадеянность.

– Да ладно, Уинн. Мне-то не ври. Я ведь тебя знаю с тех пор, когда ты ходила в коротких юбчонках, помнишь? Каждой женщине нужен муж, и ты не исключение. Клив будет тебе хорошим мужем.

Уинн открыла, было, рот, чтобы возразить на это смехотворное утверждение, но тут же закрыла. Спорить с Дрюсом было бесполезно, особенно когда у него на лице появлялось знакомое упрямое выражение. Она только потратит зря время, пытаясь вразумить пустоголового глупца, каким он оказался.

Смерив его взглядом, полным холодного презрения, она повернулась и зашагала прочь, вне себя от гнева. Мужчины – самые несносные творения Господа. Взять хотя бы Риса и Мэдока – это сорвиголовы. Они очень напоминали ей Дрюса, когда тот был мальчишкой, и, несомненно, будут походить на него и взрослого. Даже Артура было невозможно урезонить, если в голове у него застревала какая-то идея. Например, эта его привязанность к Кливу.

Она зло смотрела на объект своего гнева, ничуть не смущенная резким взглядом, с которым Клив к ней обернулся.

– Итак, ты пришла позлорадствовать или помочь нам своим умением врачевать? – Он преградил ей дорогу в лагерь, слегка расставив ноги и воинственно опершись кулаками в бока.

Уинн презрительно вскинула голову. Пусть себе изображает грозного вояку. Если он ждет, что она станет его умолять дать ей возможность помочь больным людям, то он еще больший глупец, чем она думала.

– Какие же вы, англичане, проницательные. По правде, говоря, я действительно злорадствовала последние несколько минут. Однако если здесь требуется моя помощь, то я готова проявить свой талант. За определенную плату, – добавила она при этом.

Он удивленно приподнял бровь, затем расхохотался.

– Так, говоришь, за плату? Ты выводишь из строя моих людей своими варварскими снадобьями, а затем назначаешь цену. И я еще должен платить тебе за то, что ты сама натворила. – Прежде чем она успела ответить, Клив поймал ее запястье. Брови его в ярости сошлись на переносице. – Вылечи моих людей, колдунья, или жестоко поплатишься…