Зимние призраки - Симмонс Дэн. Страница 46

– Что ты имеешь в виду? С какими привидениями? Было уже слишком темно, поэтому он не увидел, как

она пожала плечами, а только ощутил движение под своей ладонью.

– Какое-то привидение, – сказала она. – Оно отмечено чем-то темным. Мне кажется, это что-то из твоего детства. Что-то, не вполне принадлежащее этому миру.

Ветер ударял в высокое окно в десяти футах от них. Днем между деревьями открывался вид на вытянутый луг, идущий от амбара к озеру. Сейчас только непроглядная тьма прижимала свои пальцы к стеклу с другой стороны.

– Ты шутишь, – сказал Дейл. Он с трудом поборол желание отдернуть руку от ее прохладной кожи.

– Нет.

– Это какие-то мистические знания «черноногих»? – продолжал Дейл. Он говорил беззаботно. Но он помнил их первую совместную поездку на выходных и ночевку под хребтом в резервации. – Или наследие какой-нибудь итальянской ведьмы?

– И то и другое, – ответила Клэр. Она не поворачивалась к нему.

– Мне казалось, это дома бывают с привидениями, а не люди, – произнес Дейл. Он пытался шутить, но голос у него звучал напряженно.

Клэр ничего не ответила. Она уже не опиралась на локоть, просто лежала на боку, подложив согнутую руку под голову, словно спала. Угли почернели настолько, что он различал лишь бледное свечение ее кожи в свете звезд, отраженном от сугробов за окном.

Он убрал руку. Холодный воздух дома сильнее давил на них, когда они лежали на полу.

– Почему же ты решила быть с тем, кого… посещает привидение? – произнес Дейл в темноту.

– Потому что оно становится сильнее, – шепотом ответила Клэр. Она, кажется, почти спала, а может быть, совсем спала, отвечая во сне, как медиум в трансе. – У него произошло оживление. Нечто мертвое силится стать живым.

И тогда Дейлу показалось, что холодный воздух под одеялом сделался почти материальным, словно между ними лежало тело кого-то третьего. А Клэр на самом деле спала. И даже слегка похрапывала.

Кто-то колотил в дверь.

Дейл с трудом очнулся от сна. Какой-то миг он никак не мог сообразить, где он, затем увидел медную спинку кровати, дубовую коробку консольного радио на полу в ногах, слабый зимний свет, проникающий в высокие окна подвала. «Кровать Дуэйна в подвале».

Стук повторился.

Дейл скинул стеганое одеяло и сел на край кровати. Дробовик стоял там, где он его оставил, прислоненный к книжным полкам. Дейл помнил, что зарядил ружье, когда вчера вечером вернулся после гонок по грязи. Он не помнил, как заснул прямо в одежде, но именно так и было.

Кто-то колотил в кухонную дверь.

Дейл сунул ноги в ботинки, завязал шнурки, заправил рубашку, подхватил ружье, проверил, действительно ли оно заряжено, поставил на предохранитель и пошел наверх.

На часах в кухне было десять тридцать утра. Дейл поглядел в щель между занавесками на маленьком окошке в двери, прежде чем открыть.

На крыльце стояла Мишель Стеффни с тремя большими пластиковыми пакетами. Дейл заметил торчащую из самого большого пакета вакуумную упаковку с ветчиной, розовое мясо выглядело как-то совсем уж по-плотски непристойно.

– Открывай! – крикнула Мишель. – Здесь ужасно холодно! – Она улыбнулась ему. У нее на губах была яркая алая помада, а щеки порозовели.

Дейл убрал дробовик с глаз долой, но так, чтобы было легко достать: поставил между кухонным столом и плитой, – а потом отпер дверь.

Мишель ворвалась в потоке холодного воздуха. Дейл успел заметить, что ее машина стоит на замершей грязной площадке, заметил, что снег почти растаял, что светит солнце, хотя и по-зимнему водянистым светом, а потом он закрыл и запер за Мишель дверь. Он смотрел, как она снимает и перебрасывает длинное пальто через спинку стула, как деловито достает банки, жестянки, бутылки и ту самую ветчину из своих пакетов.

– Ну, я, конечно, позвонила бы тебе, но только это невозможно, здесь телефона нет, свой мобильный телефон ты упорно не включаешь, или что там с ним у тебя, так что я выбрала все сама. – Она достала две бутылки красного вина из небольшой коричневой сумки, которая стояла в магазинном пластиковом пакете. – Надеюсь, ты любишь «Мерло». Я люблю. Вот я вчера и купила две бутылки перед закрытием магазинов. Решила устроить все попроще… ну, ты понимаешь, только ветчина, печеная картошка и стручковая фасоль. Зато на десерт купила отличный пирог марки «Сара Ли».-И словно в доказательство, она извлекла из пакета и продемонстрировала ему яблочный пирог.

– Потрясающе, – пробормотал Дейл, совершенно сбитый с толку. – Но какого… я хотел спросить, что мы, собственно, празднуем?

Мика Стоуффер, урожденная Мишель Стеффни, не ответила, она снимала с высокой полки стакан. Дейл обратил внимание, как плотно ее белая блузка обтягивает большую грудь. Он тут же отвернулся, словно рассматривая выставленные на столе бутылки и банки.

Мишель дождалась, пока стакан наполнится водой из крана, и отпила глоток, прежде чем ответить:

– Надеюсь, это шутка, профессор Дейл Стюарт. Сегодня же канун Рождества!

Они пообедали во второй половине дня, пока еще не совсем угас блеклый дневной свет. Дейл принял душ, побрился и переоделся в легкие хлопчатобумажные брюки, чистую рубашку и спортивную кожаную куртку, а Мишель тем временем сварила кофе, и старый дом начал наполняться насыщенными запахами готовящейся еды. Они пили вино, пока готовилась ветчина, а за обедом открыли вторую бутылку «Мерло». Они обедали за кухонным столом. Мишель принесла в своей сумочке две коротких свечки. Дейл старался не думать о Клэр, когда зажигал свечи своей золотой зажигалкой, и вот тусклый дневной свет сменился светом свечей на столе, а не жалкой лампочки под потолком. Дейл проснулся с пустой головой и совершенно сбитым с толку, а теперь чувствовал себя совершенно пьяным. Он удивил самого себя, когда пересказал Мишель все подробности неспешных гонок по болоту, случившихся накануне, он подчеркивал самые нелепые, а не самые страшные моменты, и они оба смеялись. Дейл налил им обоим еще вина.

– Я прочитала тот рассказ, о котором ты говорил, – произнесла Мишель, когда они убрали со стола. Кофе уже готовился в кофеварке, яблочный пирог разогревался в духовке, но оба они еще смаковали остатки вина. – Ну, тот самый, – пояснила она, – «Веселый уголок».

Дейл очень смутно помнил о том, что они обсуждали рассказы Генри Джеймса, но согласно кивнул.

– Тебе понравилось?

Мишель отпила глоток вина. Ее рыжие волосы пылали в свете свечей. Прямоугольник окна над раковиной у нее за спиной окончательно потемнел.

– Не знаю, понравилось ли мне, – ответила она наконец. – На самом деле мне он показался чертовски странным.

Дейл улыбнулся. Отвечая ей, он старался, чтобы в его голосе не прозвучала снисходительность.

– Да, вынужден признать, что большинство творений Джеймса откровенно занудны. Ты знаешь, что говорила о Генри Джеймсе Дороти Паркер?

Мишель Стеффни покачала головой.

– Она сказала как-то, он пережевывает больше того, что откусил, – сказал Дейл и засмеялся.

Пахло кофе и пирогом. От вина осталось богатое послевкусие. Он заставил пятерых бритоголовых барахтаться в грязи на горах Билли Гоут. В общем и целом он чувствовал себя великолепно.

Мишель качнула головой, словно отмахиваясь от остроумного комментария Дороти Паркер и снова возвращаясь к теме разговора.

– Я прочитала рассказ три раза, но все равно сомневаюсь, что поняла его. То есть Спенсер Брайдон видит в своем старом доме это привидение, это его второе «я», эту кошмарную версию себя самого. Того, кем он мог бы стать.

Дейл кивнул, ожидая продолжения. Вино почти закончилось.

– Но был ли он настоящим? Я имею в виду призрака. – Мишель говорила низким грудным голосом.

Дейл пожал плечами.

– Это любопытный момент в творчестве Генри Джеймса, – начал он, несмотря на все усилия, опять угадывая в своем голосе интонации профессора Стюарта, читающего лекцию. – Привидения, а его старый дом в Нью-Йорке был домом с привидениями, – являются крайними проявлениями человеческого разума, не так ли? Слиянием внешнего и внутреннего? Реальность для Джеймса – во всяком случае, в его произведениях – всегда была метафорической и психологической.