Хой! Эпитафия рок-раздолбаю - Тихомиров Владимир Георгиевич. Страница 2

Ну, а как он с армии пришел, то опять к Гале побежал. Она Юрика чем взяла? Тем, что ждала 2 года и дождалась. Письма ему писала, все о любви говорила… Он как-то был от нее зависим. Почему? Он, дескать, с ней познакомился, и она его два года ждала — ну, пока он в армии был. И он уже был от нее зависим. И как он приехал в Воронеж…

Я тогда в кафе работала официанткой, свадьбы обслуживала. Вот я ему и говорю: сынок, вот бы ты музыкантом был. барабанщиком, например. И работа нормальная, и сыт всегда будешь, а он послушал — послушал и стал играть свою рок-музыку. У них там организовался рок-клуб.

Он и в милицию-то пошел, потому что романтики захотелось…

Когда Юрик пришел с армии, мы ему полную свободу предоставили. Денег у нас хватало, хоть мы и не шиковали, ничего особо такого не покупали, но на еду хватало. И вот он мне говорит: "Батя, я в милицию пойду служить". Я говорю — Юр, куда хочешь, туда и иди. Я, как отец, никак на него не давил в выборе профессии. Сам я и бригадиром настройщиков

Был, и мастером, и контролером, и конструктором. И я всегда говорил — мол, сынок, твоя жизнь, ты и решай сам. Правда, потом, когда он уже известным стал, я пробовал с ним поговорить, что рок-музыка — это временное, что нужно о будущем думать. А он мне: "А куда я пойду? В бизнесе я не могу. В этих делах нужна сноровка, наглость, а я не могу. Я не рожден бизнесменом". Я спрашиваю — а чем же ты будешь заниматься лет в сорок? А он — не знаю, вот доживу лет до сорока, а там видно будет. Поживем — увидим. Мне, — говорил Юрка, — на хлеб и на соль всегда хватит. А больше мне и не надо.

Ну так вот. Он сразу подал заявление, навели о нем справки, всех соседей опросили, как положено… И приняли его в этом же 1984 году. Служил он гаишником, то в центре города на посту стоял, то у нас тут, на Левом берегу. А спустя несколько месяцев его чуть не выгнали. Он Шабашку — нашего губернатора Шабанова, он тогда, правда, председателем этой, как его…, областной думы был, остановил. Он на красный свет ехал. Так этот гад. Шабашка, сам же и виноват, но поехал в ГАИ и нажаловался на Юру! И потребовал его увольнения! Мол, я начальник, мне все можно, любому милиционеру рот заткну! Человек он бессовестный. Хам, одно слово. И Юру к начальству вызвали на ковер. А Юрик и говорит: "А мне все равно кто это. Он, Шабанов этот. ехал на своей «Волге» на красный свет. Я его остановил за нарушение правил на перекрестке Ильича и Ленинского проспекта, когда он создал аварийную ситуацию…" А ему — ты должен знать, кого можно останавливать, а кого — нет… Юра говорит, что он Шабашку ни в лицо не знает, ни номеров автомобиля. А ему — ты должен знать! А кто их ему говорил?! А все равно — должен знать. И вот. после этого Юре выговор влепили и во вневедомственную охрану перевели. Я вообще так считаю, что ему в милиции после этого случая делать нечего было. Он несправедливости терпеть не мог. Не мог подхалимничать. Как все есть, так он и скажет. Вот поэтому жизнь у него такая тяжелая была.

Его даже в вытрезвитель как-то раз забрали. А дело так было: он, вернувшись со службы, переоделся и пошел с ребятами посидеть. Ну, взяли водочки, закуски и пошли в парк у завода. Выпили, посидели. А тут наряд милиции подъехал. И менты одного друга из их компании решили в трезвяк забрать. А Юра вступился — мол, ребята, подождите, мы ж не сделали ничего! А менты и Юрика в машину посадили. Он им говорит: да вы что. Я же свой, точно так же в милиции служу! А эти сволочи его в ответ избили… И в камеру на всю ночь заперли.

И как он хотел от этой милиции избавиться! На службу ходил, как на каторгу, все заявления об уходе писал. Но у него контракт на три года был. А как ему увольнение дали, он пришел с милиции и как стал с себя форму сдирать! Топтал ее ногами, рвал, швырял! Вот только его рубашки милицейские остались — я их донашиваю… Хотел и их пожечь — ему там. Менты эти, показали — кто ты такой есть и как себя надо там вести, а ему не по характеру это все было. И он не знал, как все это выразить, поэтому и песни такие писал.

Конечно, были и смешные эпизоды. Вот, помню, когда он во вневедомственной охране служил, они с напарником магазин в Сомово охраняли. И вот, представь, девица там какая-то ночью сошла с поезда и попросила милиционеров проводить ее до поселка. Ну. отказаться неудобно, и выбор пал на Юрика. И он пошел, значит, провожать ее через лес. А потом мне рассказывает: "Ну, проводил ее, все нормально. А оттуда иду. Когда с девкой шел, страшно не было. А один иду — просто жуть берет, ночь, темнотища, хоть глаз выколи… И как что-то зашуршало в кустах! Я как пистолет выхватил, как пи…данул!.." Выстрелил, то бишь. Я говорю — Юрка, а вдруг бы в человека попал?! А он — а не фига по кустам шуршать! И что интересно — как он шарахнул по кустам, так тишина сразу и настала. Потом еле-еле отчитался за патрон использованный. Или еще случай — он, когда еще в школе учился, пистолет себе сделал поджигной. Ну, знаешь, поджигаешь спичку, подносишь к дулу. а пистолет стреляет. Зачем ему пистолет? А что бы домой ночью через пруд ходить. Луна светит, а при луне знаешь как идти неприятно… Кругом темень, тут-то вроде светло, а в кустах — тьма непроглядная… Ну, я Юрика спрашиваю — а как же пистолет тебя спасет-то? Ведь пока ж ты его зажжешь, тебя уже ведьма сто раз утащит. А он — все равно, так лучше!

… А потом, когда он свои первые альбомы выпустил, слава пошла, но эта слава голову ему не скрутила. Не испортила его. Вот помню, как пошли группы выступать — как бы это "Сектор газа". Поддельные, понял? Юрика все слушали, но его же никто в лицо не знал. И вот, как-то Юрик приехал с Москвы и мне по пьянке рассказал об одном эпизоде. Мы, говорит пошли как-то на концерт. Вот пришли, расселись. Он подвыпивший был, это не секрет, конечно, он любил выпить. И вот, объявляют — выступает группа "Сектор Газа"… А я. говорит Юрик, сижу в зале. И выходит этот — Фидель. Юрик его знал, он у них типа администратором был когда-то…

Я говорит Юрик, вскочил и побежал на сцену. Вырвал у них микрофон и хотел сказать, что, мол, они — мошенники… Это ж я — "Сектор Газа"! А они ему — а мы тебя не знаем! И стали бить! Как били! Минут десять! Пинками!.. Все отбили… Я. говорит, упал, закрыл руками голову, чтоб не убили. Как они его били! Все почки, все отбили… Этот Фидель, собака, мне б до него добраться, я б его голыми руками задушил!.. Юрик потом три недели лежал в больнице… Они ему все отбили! Суки! Он когда рассказал мне… И вот. как мне кажется — вот причина его смерти.

…А так — да. мы с ним любили выпить. Приходит ко мне и говорит: "Пап, ну ты доволен мной — как я пробился?" Ну, мы возьмем бутылочку. а одна у него с собой всегда была — что бы не бегать лишний раз. Ну, сядем. он кассету со своими песнями в магнитофон воткнет, а сам смотрит — нравится мне или нет… Ну, как сказать? Музыка мне во многих песнях не нравится, он на гитаре слабенько играл, никакого профессионализма не было. А вот слова! Слова мне очень нравятся. Вот, например, мне песня его нравится про День рождения: "В этот день родили меня на свет, В этот день я с иголочки одет. В этот день теплом вашим я согрет. Мне сегодня тридцать лет…" Или: "Я имею право сегодня пить, Я имею право сегодня жить, Я имею право сегодня про все забыть. Да чего там говорить!.." Я ему иногда говорил: "Юр. вот ты Лермонтова читал?" А он: "Да не читал я твоего Лермонтова. Все тебе этот Лермонтов!" А мне действительно Лермонтов нравится и я Юрика буквально заставлял Лермонтова читать! Вот все говорят, что Пушкин — гений. Я с этим согласен, но вот в стихосложении я считаю Лермонтова лучшим, он мне больше нравится. Вот "Повести Белкина" читаешь — все они какие-то легонькие, а вот "Герой нашего времени" — она и сейчас как настольная книга. Но он хоть меня и подкалывал с Лермонтовым, но я, похоже, научил его думать над каждым словом. Он, Юрик, и писал похоже на Лермонтова. Вот. послушай: "Ты подруга выходи-ка на крыльцо. Ты не слушай ругань матерную матери с отцом…" Как перебор гитарный! Он меня просто убивал этими словами. И сколько я его не расспрашивал, так и не смог понять эту технологию — как он стихи свои писал… До сих пор не понимаю. Как музыкант, он, конечно, слабоват.