Король медвежатников - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 85

– Советую вам внимательно присмотреться к графу д'Артуа. Он совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Поверьте мне, он опасен!

Савелий вдруг почувствовал, что беспокойство Барановского невольно передалось и ему.

– С чего вы это взяли? – спросил он как можно спокойнее. – Насколько мне известно, он коллекционер и ведет вполне благопристойный образ жизни.

– На самом деле это – видимость, – горячо заверил Барановский. – В действительности д'Артуа очень скользкий и жестокий человек! Я бы советовал вам поберечься!

– Какие у вас основания думать так?

– Не буду скрывать, я действительно занимался подделкой картин. Я собрал группу художников, которые по моему заказу рисовали картины. Самые разные!.. Еще совсем недавно я имел солидных клиентов, которые не были особенно привередливы. Им-то я и сбывал изготовленные картины. Могу похвастаться, некоторые из моих картин выставлены сейчас во многих ведущих музеях мира. А однажды ко мне попали две картины двенадцатого века. Какого-то неизвестного художника. Достаточно было одного лишь взгляда, чтобы понять, что я имею дело с настоящими шедеврами!

Савелий скупо улыбнулся:

– Кажется, я знаю, откуда у вас эти картины. Они были похищены у Строганова. На одной картине – красивая женщина, а на другой сцена из Страшного суда. Уж не вы ли, голубчик, были вдохновителем этого ограбления?

Барановский нахмурился:

– Вам ли спрашивать об этом?

– Все мы не без греха... Продолжайте!

– Я знал, что граф – фанатичный коллекционер, и предложил ему одну из этих картин.

– Для него это стало настоящим подарком.

Барановский выглядел слегка смущенным:

– Хм... Дело в том, что мы сделали с этой картины копию и продали ему.

– Вот оно как.

– Через какое-то время он поинтересовался, не будет ли у меня еще какой-нибудь картины того же периода. Я предложил ему «Страшный суд». Она его тоже очень заинтересовала. Он предложил мне за нее очень хорошие деньги, отказываться было грех.

– Вы с нее тоже сделали копию?

– Да, – не без труда произнес Барановский. – Дело казалось завершенным, но каким-то неожиданным образом он узнал о том, что это были всего лишь копии. Хотя картины были выполнены с исключительной точностью. Художник, копировавший картины, даже состарил холст. Знаете, есть специальная технология, краска темнеет и покрывается паутинкой трещин. Через несколько дней граф выразил мне претензии по этому поводу и сказал, что его интересуют только подлинники! Я попытался потянуть время, но неожиданно художник, сделавший копии, был убит! Разговор наш продолжился, и граф стал требовать подлинники. В тот раз он откровенно угрожал. Я спросил у него, как он догадался, что картины оказались фальшивками. Вот тогда-то он и сообщил мне, что на оборотной стороне холста должны быть мистические знаки. Действительно, на подлинной картине были нарисованы какие-то круги и линии, понять которые мы так и не сумели. На размышления граф дал мне неделю. Несколько раз какие-то неизвестные провожали меня до дома, дважды проникали в мой замок и рылись в моих вещах. Я бы и рад был отдать ему оригиналы, но из ячейки банка, где я их держал, они были похищены. Может быть, вы что-нибудь знаете об их судьбе? – с надеждой спросил Барановский.

Савелий слабо улыбнулся:

– Не тешьте себя иллюзиями.

– Понимаю... А через неделю был убит еще один из моих художников. Его голова была подброшена под порог его родительского дома.

– Такие вещи в традициях Востока, – задумчиво сказал Савелий.

Глаза, следившие за ним из окна, теперь не казались ему какой-то случайностью.

– С того времени, как я предложил картины графу, у меня все пошло из рук вон плохо. Просто какое-то проклятие! – негодовал Барановский. – Моих художников стали находить убитыми – кого с перерезанным горлом, а кого с проломленным черепом! Полиция это списывает на обыкновенные бытовые убийства. Но я-то знаю, что это не случайно! Эти картины принесли мне одни страдания и убытки.

Савелий остановился:

– Ясно. Вы пытались объясниться с графом?

– Дважды! – с жаром откликнулся Барановский. – Предлагал ему деньги. Но он только смеялся над моими предложениями. И настаивал на том, чтобы я отдал ему картины. Я даже пытался ему угрожать, но это ни к чему не привело. Сейчас у меня такое ощущение, что петля затягивается вокруг моей шеи.

Савелий нахмурился, в последнее время он и сам испытывал нечто подобное. Образно выразился господин Барановский, ничего не скажешь!

– Но, собственно, что вы хотите от меня?

– А вы не догадываетесь?

– Ничуть!

– У меня такое ощущение, что за графом д'Артуа немалое криминальное прошлое. Ведь он как-то совершенно неожиданно появился в Париже. А потом, впрямь ли он тот, за кого выдает себя? – прищурился Тимофей Барановский.

– У вас действительно есть основания, чтобы сомневаться в этом?

– И немалые! – заверил Барановский. – Мне нужна ваша помощь. Я знаю, что у вас большие связи в криминальном мире. Ведь можно выяснить, откуда он взялся. И, когда мы узнаем все темные стороны его биографии, можно будет держать его в узде.

– Это что – шантаж?

– Если хотите, да!

– Господин Барановский, вы меня не за того принимаете. Разве я похож на шантажиста?

– Не отказывайтесь, Савелий Николаевич, подумайте! – взмолился Барановский, сцепив ладони в замок. – Ведь вы уже однажды помогли мне и выкрали у него картину!

Савелий нахмурился:

– Артуа узнал, что его провели, и убил того эксперта, который ее оценивал.

– Ну, вот видите! – почти радостно выкрикнул Барановский. – Я же сказал, что это очень страшный человек. Савелий Николаевич, я отчетливо чувствую большие деньги! А чутье меня никогда не подводило. Из него можно будет вытянуть столько денег, что их еще хватит на ваших внуков! И не нужно будет трясти отмычками и рисковать понапрасну, он сам выложит вам деньги.

Вышли на улицу, освещенную фонарями. Метрах в тридцати от них, заложив руки за спину, прогуливался полицейский. Взглянув на приближающуюся странную пару, он зашагал прежним маршрутом, вдоль улицы. Судя по его размеренной походке, мужчины не вызывали у него никакого опасения. Хотя только сейчас Савелий осознал, как нелепо он в своем маскарадном костюме выглядит рядом с респектабельным Барановским.

– И сколько же вы хотите получить с него? Барановский, поджав нижнюю губу, задумался. Чувствовалось, что этот вопрос для него не праздный и размышлял он над ним не единожды.

– Думаю, что он может дать нам по два миллиона франков, – наконец сказал Барановский.

Савелий сдержал улыбку:

– Сумма большая. И вы всерьез хотите получить эти деньги?

– Если вы, конечно, поможете мне в этом.

– Вам придется разбираться как-нибудь самостоятельно. Увольте! – И, не прощаясь, Савелий зашагал по улице.

– Савелий Николаевич, – крикнул Барановский. Родионов невольно обернулся. – Я бы на вашем месте не отказывался! Такие люди, как он, понимают только силу. А потом, вы не боитесь, что в следующий раз на пороге дома может оказаться ваша собственная голова? – Савелий замедлил шаг. – Я понимаю, вам нужно подумать, давайте с вами встретимся послезавтра, скажем, часов в шесть вечера, на площади Согласия. Обещаете?

– Я подумаю! – сказал Савелий.

– Если говорить откровенно, я кое-что о нем узнал, но этого недостаточно. Все это произошло очень давно и теряет свою силу. Если вы придете, я расскажу вам о «благородном» графе такое, что у вас от страха просто выпадут волосы! – Вы меня напугали, – скривился Савелий.

Барановский нахмурился:

– Вижу, что мне вас не заинтересовать. Если со мной все-таки что-то случится, конверт с документами передадут вам.

Полицейский развернулся и с интересом посмотрел в их сторону. Все-таки эта нелепая пара заинтересовала его.

Не прощаясь, Барановский развернулся и, помахивая тростью, заторопился в противоположную сторону.