Рассвет страсти - Холлидей Сильвия. Страница 49

– Нет! – не выдержала Аллегра, сердце которой разрывалось от сострадания. – Вы не можете так думать! Дело вовсе не в вас. И я не хотела вас оттолкнуть, я просто…

– Заткнись! – крикнул Ридли, хлопая ладонью по столу. – Иначе я сию же минуту пошлю за розгами!

Бедняжка моментально сникла. Ну вот, теперь все ясно. Его ненависть, его холодность в это утро. Она отвернулась от него в прошлую ночь. И в своем ужасном мире, полном унижения и горя, он воспринял ее неприятие как приговор: в нем недостает мужественности, чтобы быть ей хотя бы приятным. А Ридли уже опустошил бутылку и выругался:

– И почему выпивка всегда кончается так быстро? Ну ладно, вернемся к делу. – Его голос снова звучал холодно и цинично. Дверь в тот тайник, где обитала боль, удалось захлопнуть. – Как это ни странно, ты все еще для меня желанна. Я желаю удовлетворить физическую потребность. Ты желаешь обрести свободу. Вот и отлично. Но позволь заметить, что тебе самой придется явиться ко мне, если захочешь поторговаться. И ублажать меня придется так, как это сделала бы самая изощренная шлюха. Не жди больше с моей стороны никаких поблажек. В будущем ты при желании сможешь хвастаться, что выкупила свободу собственным телом. Но никак не тем, что сподобилась меня одурачить! Ты все поняла? – Откинувшись в кресле, Ридли посмотрел на Аллегру. – Пожалуй, теперь можешь говорить.

– Меньше всего я хотела ранить вас, милорд, – прошептала Аллегра, любой ценой желая ободрить его. – И мой отказ прошлой ночью… – Она машинально смахнула слезу и продолжала: – Он никоим образом не относится к вам. Это у меня нет права… Я не могла… – «Боже, ну как заставить его понять?!»

– Избавь меня от своих слез, – презрительно скривился Ридли. – Они не менее лживы, чем доброта в твоем взгляде.

Бесполезно, все бесполезно. Девушка сделала реверанс.

– С вашего позволения, милорд, – пробормотала она и на негнущихся ногах вышла вон.

У себя в комнате Аллегра рухнула на кровать и плакала, пока не иссякли слезы. Ее семья. Грей… И те и другие не отпускали ее, рвали на части. Ее сердце, ее долг, ее клятвы. Ее желания… Наверное, это было бы сродни тому, что могло произойти прошлой ночью в парке, если бы ее настигли сторожевые псы.

Целый год. Придется так долго ждать. Целый год видеть его, следить за ним и желать дать ему утешение. Год сладкой пытки, соблазна связать с ним свою жизнь, в то время как память о ее семье станет бледнеть, пока клятвы не окажутся нарушенными. Она и так бессовестно задержалась в Бэньярд-Холле, слишком занятая своими переживаниями и мечтами. Аллегра чувствовала, как притупляется острота ее ненависти – так старый клинок исчезает под слоем ржавчины в струях быстрой реки. Больше всего ее страшило, что решимость прикончить Уикхэма иссякнет гораздо раньше, чем истечет этот год.

Ей необходимо сбежать. Остаться здесь – значит забыть, ради чего Всевышний сохранил ей жизнь. Остаться здесь – значит оказаться во власти Грея с его несчастьем, пойти на поводу грез о будущем, которого она не достойна. Не достойна, пока хоть один Уикхэм ходит по земле.

Остаться здесь – значит взглянуть в лицо правде. А правда заключалась в том, что она полюбила.

На небе не было ни облачка. Луна светила вполсилы. Аллегра выглянула из маленького окошка в своей комнате и довольно кивнула. Света будет достаточно, чтобы различать дорогу, но не настолько, чтобы ей не удалось укрыться в тени, если начнется погоня. Она завернула в платок сменное платье и пару чулок, добавила туда же гребенку и туго затянула узел. Соломенную шляпу можно надеть потом. А что до отцовского испятнанного кровью платка… Она не расстанется с ним и понесет у себя на груди. Мало ли какие неприятности и опасности – вплоть до грабителей – поджидают на лондонской дороге? Она не может рисковать последней памятью об отце.

Положив готовый узел на стул, Аллегра еще раз обдумала план действий. Приподняла крышку на большой кастрюле и принюхалась. Ф-фу! Еще пара дней промедления – и кто-то из горничных наверняка полюбопытствует, отчего из ее комнаты несет тухлятиной.

Пришлось три или четыре раза тайком пробираться в кухню на протяжении нескольких дней, чтобы умудриться натаскать достаточно мяса прямо под носом у повара. Да еще два дня ушло на то, чтобы добыть белесый сок из маковых головок и с нетерпением дождаться, пока он не высохнет в противные бурые комки. Эти комки Аллегра размолола в порошок и подмешала к мясу. Собаки должны заснуть мигом. Приготовленный таким способом сок действует как сильный наркотик: она слышала, что даже хирурги применяют его перед ампутациями.

Хэмфри отправился коротать ночь со своей подружкой. Об этом Эндрю шептался с Верити. Скинуть запор с ворот и скрыться в ночной тьме не составит теперь никакого труда.

Девушка еще раз пересчитала имевшиеся на руках деньги. Не так уж мало: Ридли был неизменно щедр те два месяца, что она прослужила в поместье. Хватит, чтобы оплатить поездку от Ладлоу до Лондона в почтовой карете и снимать по дороге комнаты в гостиницах. Итак, через три дня – Лондон. А там – Уикхэм.

Аллегра озабоченно нахмурилась. Как же она будет жить в Лондоне? Припомнилось приглашение леди Дороти. Конечно, можно воспользоваться гостеприимством этой доброй дамы. Но деньги все равно понадобятся. Если нанять агента, который отыскал бы для нее Уикхэма, задача стала бы намного легче. Но где может храниться столько денег, даже если она решится на кражу? И мистер Бриггс, и миссис Ратледж держат доверенные им суммы под замком. А что до Ридли – Аллегра понятия не имела, куда он прячет деньги.

Ридли. Она задумалась. Все эти его кинжалы. Сплошь усыпанные самоцветами. Одного такого кинжала хватит с лихвой, чтобы объехать вокруг света, если это понадобится для погони за Уикхэмом. Один-единственный кинжал – из целой кучи. Почему бы и нет? Наверняка Ридли даже не заметит пропажу.

Девушка задула свечу и распахнула дверь. Должно быть, уже далеко за полночь. Холл был погружен в темноту и тишину. Узелок с вещами и кастрюлю с мясом она оставит пока у себя. Если, Боже упаси, ее застанут на пути к хозяйским покоям, можно будет наплести какую-нибудь ерунду о прогулках во сне, и никто не заподозрит новую попытку бегства.

Сквозь окна в коридоре проникало немного света. Аллегра двигалась медленно и бесшумно, в самых темных местах и на крутых лестницах находя путь на ощупь. Вот наконец и дверь в хозяйскую гардеробную. Вряд ли она наткнется сейчас на Джагат Рама: его комната находилась на другой стороне коридора. Аллегра решительно толкнула дверь и вошла.

На ходу она глянула на портрет леди Бэньярд. Ее лицо словно светилось даже в ночном сумраке.

– Я не забыла, – прошептала Аллегра, как будто должна была держать отчет перед всеми поколениями Бэньярдов. Последняя в роду.

Стоило сунуть нос в кабинет, и легкие заполнил приторный аромат благовоний. Значит, у Грея был нелегкий день, коль он искал забвения в памяти о прошлой жизни в Калькутте. Хотя, конечно, она не могла сказать наверняка. С той злополучной ночи на чердаке он игнорировал ее присутствие, как и все остальные в доме, включая даже мистера Бриггса. Как будто она прокаженная. Это было тем более непереносимо – чувствовать, что Грей страдает, и не иметь возможности обратиться к нему. Однако из-под дверей спальни этой ночью света видно не было. По крайней мере он спит. И Аллегра помолилась, чтобы его сон был спокоен и принес облегчение. А потом внимательно осмотрелась.

Сквозь сандаловые ставни проникал отблеск луны, набрасывая волшебную кисею на толстый ковер и подушки, наваленные на диване. Коллекция кинжалов оставалась в тени, но даже там можно было уловить слабое сияние отполированной стали и драгоценных камней. Аллегра торопливо окинула взглядом все клинки. Насколько она помнила, там должен быть один, с особенно большими камнями на рукоятке. Уж коли привелось стать воровкой, то лучше украсть что-нибудь подороже и поменьше – такое, что легко спрятать и отдать в залог. И она протянула руку к изящному, нездешней работы кинжалу, на который пал ее выбор.