Русская дива - Тополь Эдуард Владимирович. Страница 19

В результате этой подготовительной работы выяснилась примечательная картина. В Москве, в редакции, Иосиф Рубин имел стойкую репутацию прекрасного семьянина. В отличие от многих мужчин, не обременяющих себя хозяйственными заботами, он всегда отправлялся из редакции домой, нагруженный продуктами, которые он добывал либо в соседнем гастрономе, либо в редакционном буфете. И вообще, вся редакция знает, как он любит свою семью — стоит его трехлетнему сыну или семилетней дочке чуть простыть, как он срывается с работы в аптеку, или в районную поликлинику к врачам, или в гастроном за соками, медом, лимонами. Ни о каких адюльтерах или романах на стороне даже речи быть не может!

Но в командировках этот же Рубинчик вел себя совершенно иначе. Работники и работницы почти всех гостиниц, где останавливался последние годы Рубинчик, под нажимом начальников местных управлений КГБ живо вспомнили, что — да, действительно, был у них московский журналист еврейской наружности и как раз в ночь перед его отъездом у него ночевала девица. А запомнилось это им потому, что после его отъезда в номере осталась плохо застиранная простыня с пятнами крови. Ясное дело, от чего эти пятнышки…

Все дальнейшее казалось Барскому, Фаскину и Зарцеву делом элементарным: отыскать в этих городках и поселках обесчещенных Рубинчиком девиц и раздуть из этого дела громкий публичный процесс о развратном еврее-журналисте, занимающемся дефлорацией русских девочек. Уж что-что, а такую клубничку только подай прессе — журналисты покатят ее, как снежный ком, и сами вылепят образ такого жидовского монстра и Дракулы, что мир содрогнется! И сработает это лучше любой антисионистской кампании!

Но, к изумлению Барского, Фаскина и Зарцева, почти все жертвы Рубинчика из тех, кого удалось установить, оказались уже замужними. Причем браки их были зарегистрированы буквально через одну-две недели после того, как они побывали в постели Рубинчика, а сразу после свадьбы они меняли место жительства — вербовались с мужьями на северные или среднеазиатские стройки. Конечно, человек не иголка в стогу сена, и при паспортном режиме в стране Центральное адресное бюро в течение трех дней выдаст КГБ информацию о местопребывании любого гражданина СССР. Но Барский остановил своих следопытов. Вступать в прямой контакт с жертвами Рубинчика было преждевременно, потому что кто-нибудь из них мог и по сию пору быть связан с Рубинчиком любовной перепиской или еще как-то. Да и без такой связи любая из этих женщин могла простым телефонным звонком предупредить его, спугнуть и сорвать тем самым всю операцию. В то время как на этом подготовительном этапе Барскому нужно было лишь установить точные адреса всех жертв распутного журналиста и получить не столько их устные показания против него — это он всегда успеет, сколько конкретные вещественные доказательства его растлевающей деятельности.

— Нужно только взять его с поличным! — сказал Барский Фаскину и Зарцеву. — Езжайте с ним в командировку, следите там за каждым его шагом и накройте его в тот момент, когда он уляжется на очередную девицу. Но чтобы все было красиво и чисто: с понятыми, с фотографиями, с милицией. Ясно?

Им понравилась эта идея. Не скучное копание в регистрационных книгах гостиниц и ЗАГСов, а живое дело! И как удачно вышло, что очередная командировка Рубинчика — сюда, в Якутию, в эту голую тундру, где все и каждый как на ладони, как эти заиндевелые алюминиевые щиты-плакаты, торчащие по обе стороны тундровой дороги по случаю недавней апрельской поездки Брежнева по Сибири:

И пока «козлик» директора комбината «Алмаздобыча», подпрыгивая на торосах и ухабах тундровой дороги, вез столичного корреспондента Иосифа Рубина из аэропорта в единственную в городе гостиницу «Полярник», персональная «Нива» майора Хулзанова, начальника мирнинского городского управления госбезопасности, доставила Фаскина и Зарцева прямо на городской вещевой склад. Там им немедленно выдали теплые меховые костюмы, овчинные полушубки, валенки и меховые рукавицы. Затем, после короткой беседы с хитроумным Хулзановым, якутом по национальности, вся операция была оговорена до деталей и их отвезли в ту же двухэтажную гостиницу, где остановился Рубинчик. Несмотря на полное отсутствие свободных мест в гостинице (даже крохотный вестибюль был забит прибывшими со всей страны «вербованными»), капитан Фаскин получил номер через стенку от номера Рубинчика, а Зарцев — номер напротив. Таким образом, ловушка была готова, и оставалось самое простое — дождаться, когда Рубинчик приведет к себе в номер очередную жертву.

Да, оказалось, что следить за ним неотлучно, как приказал Барский, нужды никакой нет: в городе одна гостиница, одна столовая-ресторан, один кинотеатр и даже такси — тоже только одно, да и то с водителем — стукачом КГБ! Наоборот, их задачей стало как можно реже сталкиваться с этим Рубинчиком нос к носу, ведь его тоже повезли за теплой одеждой на городской склад, а потом — в ту же столовую самообслуживания, где в меню было не одно-два, как во всех провинциальных столовых, блюда, а борщ, суп с фасолью, уха из налима, макароны по-флотски, рагу из оленины, рыба жареная и даже пельмени! И еще — брусника под сахаром, яблочный компот! Нет, не зря Мирный дает стране восемь процентов годового бюджета!

Отведав досыта ухи, сибирских пельменей и брусники (под коньяк и за счет все того же якута — майора Хулзанова) и разомлев от сибирской манеры топить до жары, как в бане, Фаскин и Зарцев с любопытством огляделись: кого бы они тут трахнули, будучи на месте Рубинчика?

Столовая, которая по вечерам превращалась в ресторан «Северное сияние», была в обеденное время заполнена шоферами, инженерами, крановщицами, горняками и охранниками алмазодробильных фабрик. Рослые, крупные сибиряки и сибирячки, да еще увеличенные в объеме толстыми свитерами, меховыми и ватными костюмами, унтами и овчинными полушубками. А также мощным таежным аппетитом: каждый и каждая, входя сюда с клубами морозного пара, брали в окошке раздачи по два первых и два вторых блюда плюс булки, кисель, компот и брусника! И все это съедалось — даже женщинами — подчистую среди громкоголосых споров-разговоров и густого табачного дыма.

Интересно, думали Фаскин и Зарцев, как этот плюгавый еврейчик сможет соблазнить таких таежных буйволиц? А вот и он сам, легок на помине! Уже в унтах, меховом комбинезоне и овчинном полушубке, только шапка-ушанка своя, московская. В сопровождении, как тут же сообщил им Хулзанов, главной архитекторши города, двух молодых геофизичек и юной, не старше двадцати, милиционерши-охранницы алмазной фабрики, заправляющей в Мирном всей клубной самодеятельностью. И хотя он ниже их всех ростом, но держится со столичным апломбом, светится самоуверенностью и не отстает в аппетите. Ест неспешно, внимательно и зорко слушает собеседников, изредка записывает что-то в маленький блокнотик и комментирует то, что слышит, какой-нибудь короткой репликой, после которой вся компания весело хохочет. А он с усмешкой глядит на них своими лукавыми еврейскими глазками, полными какого-то темного огня и энергии.

Фаскин и Зарцев обменялись взглядами: они тут же сообразили, кого из этих дам Рубинчик притащит сегодня в свой гостиничный номер. Архитекторша отпадает, ей уже за тридцать, это не его профиль. Геофизички тоже — они хоть и моложе архитекторши, но на девственниц не тянут. А вот милиционерша, кажется, близка к его типу русских див, хотя ростом под метр восемьдесят, не меньше. И следовательно, ночью надо быть осторожней при взятии их с поличным, эта девица может быть при оружии…

Однако Рубинчик обманул их расчеты. Ни в этот день, ни на следующий он не привел в гостиницу ни двухметроворостую милиционершу, ни геофизичек, ни еще кого-нибудь из таежных «буйволиц». Судя по сведениям майора Хулзанова, он первый день провел в кимберлитовом карьере, на дробильных фабриках и на обзорной экскурсии по Мирному, а второй, третий и четвертый — в городском архитектурном управлении и в строительном тресте, где интересовался, кто и по какой причине уже пятый год тормозит строительство огорода под куполом» — оригинальную идею местных архитекторов увязать под одной крышей целый комплекс жилых корпусов, детского сада, больницы, магазинов и оранжереи. А по вечерам этот Рубинчик пропадал то в клубе, то в гостях у местных инженеров и геофизиков и являлся в гостиницу лишь к полуночи, да и то, к огорчению своих ведущих, совершенно один.