Цвет крови – серый - Брайт Владимир. Страница 2

Определенно положение у парламентеров было не самым хорошим, однако они не выказывали никаких признаков волнения, как будто были заранее уверены, что затравленная и смертельно раненная дичь не посмеет ничего сделать вырвавшимся далеко вперед псам охотника.

– Давайте убьем их, – мрачно предложил кто-то из толпы.

Стоящие рядом одобрительно загудели. Идея нашпиговать стрелами этих незваных пришельцев, готовых в одно мгновение уничтожить все, составляло смысл нашего существования, понравилась всем.

Несколько человек почти синхронно достали стрелы из колчанов...

– Нет. – Мой голос прозвучал неожиданно громко. – Сначала узнаем, что им нужно, а убить успеем всегда.

Я не собирался разыгрывать ненужное благородство. Участь троих имуров была решена. Они были уже мертвецами – так же как и все мы, Но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что прежде нужно узнать, зачем в забытое богом место, не представляющее никакой ценности ни с тактической, ни со стратегической точки зрения, пожаловала двадцатитысячная прекрасно подготовленная и оснащенная группировка. А теперь, вместо того чтобы сразу уничтожить малочисленного и плохо вооруженного противника, враги сначала дали ему время укрепиться в городе, а затем еще и вступают в переговоры.

– Пойду узнаю, что им нужно. А затем... – Мое молчание было красноречивее всяких слов. – На полпути назад я подниму вверх правую руку. Это будет знаком для начала атаки.

Сказав это, я сделал шаг вперед, чтобы, миновав баррикаду, отправиться на переговоры.

– Постой. – Голос Ави, убеленного сединами охотника, прервал мое движение. – Их трое, а ты собираешься идти на встречу один. Возьми с собой еще кого-нибудь...

– Это лишнее.

В моей душе царил хаос, но, отдавая приказ, я выглядел почти спокойно и говорил тоном, не допускающим возражений.

– Трое имуров без особого труда справятся с тремя людьми-охотниками, которые владеют луками и короткими ножами, но мало что смыслят в искусстве битвы на мечах.

– Мне лучше пойти одному, – повторил я, убеждая не столько столпившихся вокруг людей, сколько самого себя, и, не дожидаясь ответа, отправился на переговоры.

Это было очень необычное чувство – идти по улице города, знакомого с детства, под пристальным взглядом молчащей толпы и чувствовать себя пробирающимся по тонкому льду, готовому треснуть в любой момент.

Сердце учащенно бьется, готовое птицей вырваться из груди, а мысли несутся галопом, словно табун обезумевших скакунов, и начинает казаться, что все происходит во сне. Стоит совершить небольшое усилие – и ты проснешься. Кошмар растворится в прохладе раннего утра, и набирающий силу рассвет подарит еще один долгий и счастливый день...

Но это был не сон. Отогнав наваждение, я попытался взять себя в руки, и, как ни странно, это удалось. Стоит только смириться с неизбежным, как все в жизни становится куда проще.

«Сегодня ты умрешь», – сказал я себе и тут же почувствовал себя спокойнее. Все когда-нибудь умирают – кто раньше, кто позже. Поэтому не важно, когда ты умрешь. Важно – как. Достойно, как воин, или позорно, как трус.

Призрачная надежда, питающая сердце, подобна медленному яду – она делает человека слабее. После того как у меня не осталось надежды, а значит, нечего было и бояться, уже ничто не могло поколебать мою решимость.

Зато знание, что эти трое имуров умрут раньше всех нас, доставляло ни с чем не сравнимое удовлетворение, так что, подходя к парламентерам, я не удержался от широкой искренней улыбки – это был одновременно и салют, и насмешка над мертвецами.

Стоявший посередине имур был ростом чуть ниже своих спутников. Хотя он (как и остальные двое) был одет в кольчугу и носил на поясе короткий кривой меч, все-таки он не был воином.

Я не мог бы объяснить, почему так решил, пока не увидел его глаза – черные, глубокие, непостижимо загадочные, пронизанные каплями серебряного дождя и светом далеких солнц. Встретившись с ним взглядом и на мгновение заглянув за грань неведомого, я все понял. Существо с такими глазами просто не могло быть обычным воином. Это был либо маг, либо шаман, либо один из верховных жрецов, либо...

«А впрочем, – подумал я, – к чему гадать: кем бы он ни был, это не имеет никакого значения».

– Ты ведь приказал своим людям убить нас, как только закончатся переговоры? – вместо обычного в таких случаях приветствия спросил он меня.

– Да, – абсолютно спокойно ответил я и в очередной раз улыбнулся.

Это была не та ситуация, когда ложь может что-то изменить. Поэтому, ничуть не удивившись его проницательности, я решился на непозволительную в обычном случае роскошь – сказать правду врагу.

Его телохранители чуть заметно напряглись – только и всего. Никаких необдуманных движений, волнения или паники – настоящие профессионалы.

Я повернул голову к более высокому воину, лоб которого пересекал длинный безобразный шрам, и продолжил:

– А тебе, мой пушистый друг (имуры очень болезненно относятся к сравнению с кошками), не удастся спасти господина, заслонив его собственным телом. – Я находился в превосходном расположении духа. – Даже не думай об этом. Может быть, ты не знал, но мои люди – первоклассные охотники. Попасть с трех десятков шагов в глаз мелкой дичи не составляет для них особого труда. А у вас, имуров, хоть вы и носите пушистые хвосты – я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться вслух, – размеры все же чуть больше, чем у маленьких симпатичных белочек.

Думаю, я не смог бы уловить движение оружия, если бы парламентер вдруг решил покарать наглеца. В обычной обстановке подобные речи – когда оскорбляют не отдельного представителя рода, а всю расу в целом – немедленно караются смертью. Но сейчас была не обычная обстановка, и этим странным созданиям, судя по всему, что-то было нужно от нашего небольшого племени, поэтому на мою реплику никак не прореагировали.

– Ну, раз никаких недомолвок не осталось, – как ни в чем не бывало продолжил предводитель парламентеров, – тогда позвольте узнать, с кем имею честь беседовать.

Вопрос был настолько странным, что на мгновение поставил меня в тупик.

– А что, разве это так важно? – спросил я после паузы.

– Разумеется, – очень мягко, можно даже сказать, ласково, по-отечески ответил он. – Мы уполномочены вести переговоры только с совершенно определенным человеком. – Если ваше имя не совпадет с тем, которое написано на этом пергаменте, – он поднял вверх руку со свитком, скрепленным странной светящейся печатью, – мы немедленно убьем вас и все ваше племя. После чего сожжем все посевы, а от города не оставим камня на камне.

– Очень интересно. – Я продолжал находиться в состоянии какой-то веселой полуэйфории. – А мы-то было подумали, что вы пришли предложить нам вечный мир и торговое сотрудничество.

– Если вы назовете правильное имя, то все так и будет, – уверил меня он.

«Этот проклятый шаман лжет, чтобы заронить в мое сердце искру надежды и сделать меня уязвимым, – подумал я. – Нет, в такие игры мы играть не будем».

– А какое конкретно имя вас интересует? Обычное или тайное, данное матерью при рождении?

– Совершенно безразлично, – последовал лаконичный ответ.

– Но в таком случае я могу его просто придумать!

– Почему нет? – Он равнодушно пожал плечами. – Это ваше полное право.

– А если я произнесу первое попавшееся имя, а магический свиток начертает его? Он ведь магический, я угадал?

– Молодой человек, – было видно, что этот разговор начал его утомлять, – свиток действительно магический и принадлежит одному из трех лордов Хаоса. Вы же не думаете, что огромный экспедиционный корпус преодолел немалое расстояние исключительно ради того, чтобы встретиться с мелким деревенским царьком забытого богом племени, а потом попытаться обжулить его с помощью фальшивого волшебства? Согласитесь, это было бы верхом глупости!

Я не нашел ничего лучшего, чем задумчиво протянуть:

– Думаю, да... Это действительно было бы верхом глупости.