Любишь только дважды - Уайлд Лори. Страница 29

«Спасибо, – прошептали его глаза. – Спасибо за помощь. Спасибо за поддержку».

Как будто у нее был выбор.

Без него у Марли не было бы ни малейшего шанса сбежать от убийцы. Джоэл спас ее, а теперь она спасала его.

«Перестань думать об этом, – выругала она себя. – Может быть, он женат».

Но обручального кольца у него нет. Анджелина внимательно наблюдала за происходящим.

Очень многие не носят кольца.

Он сказал, что его сердце разбито. Значит, они расстались.

Да, а также это может означать, что он все еще любит ее.

Но ведь ты же сейчас здесь с ним, а не она. Вперед, Монтегю.

Но тут все испарилось. Слава Богу. Нежность исчезла из его глаз, сменившись мужским самообладанием.

Он шевельнул рукой и спросил:

– Ну что, доктор, вы готовы посмотреть, что со мной сделала пуля?

– Из-за пули ты и оказался в таком состоянии.

– А вот тут ты ошибаешься. Пуля появилась позже. А попал я сюда из-за симпатичной темноволосой девушки, которая появилась на моем пороге, взмахивая длинными ресницами и разыскивая рыцаря в сияющих доспехах.

Возможно, ему казалось, что он флиртует или делает ей комплимент, на самом же деле он лишь разозлил Марли.

– Я всего-навсего пыталась спасти свою жизнь, – возразила она. – Меньше всего я хотела найти привлекательного тупицу, который следовал бы за мной повсюду, доставляя мне массу неприятностей.

Джоэл рассмеялся:

– Злись, злись. Злость тебе еще понадобится.

Марли раздраженно расстегнула пуговицы его яркой гавайской рубашки. Чем скорее они покончат со всем этим, тем лучше.

Злость ожесточила ее. Увидев то, как пуля убийцы изуродовала идеальную кожу Джоэла, прочертив бороздку чуть ниже и правее его последнего ребра, Марли испугалась меньше, чем можно было бы ожидать, хотя ей и пришлось закусить губу, чтобы не ахнуть.

Пуля прилично задела Джоэла. Рана с ее неровными краями выглядела ужасно. Теперь ему уже не придется красоваться с обнаженным торсом.

Что она должна делать? Марли посмотрела на Джоэла.

– Зашивай меня.

– Ты хочешь, чтобы я зашила рану?

– Ее нельзя оставлять открытой.

– Но я никогда ничего подобного не делала.

– Если ты смогла завести машину без ключей, сможешь и это.

– Да, но там я знала, как это делается, а зашивать раны я никогда не училась.

– Ты когда-нибудь пуговицу к блузке пришивала?

– Да.

– Этого вполне достаточно.

Марли вздохнула:

– Останется шрам.

Джоэл подмигнул ей:

– Зато дамы будут меня жалеть.

Марли нахмурилась. Ей совершенно не хотелось, чтобы его жалели какие-то посторонние женщины.

У-у-у, да ты ревнуешь. Ты хочешь, чтобы он стал твоим парнем. Марли и Джоэл…

«Заткнись!»

Марли открыла аптечку. Это была самая полная аптечка, какую ей приходилось видеть: набор для зашивания ран, стерильные повязки, марля, перекись водорода, скальпель, антибиотик, пенициллин, викодин.

– Да с таким набором можно делать операции. Это что, какая-то особая аптечка спецназовца?

– Да.

Марли достала антибиотик и обезболивающее и протянула Джоэлу:

– Знаю, что викодин не запивают виски, но будет чертовски больно, так что давай.

– Я знаю, – сказал он, взял обе таблетки и запил их большим глотком спиртного. – Я готов. Начинай.

– Не лучше ли подождать, пока обезболивающее начнет действовать? – спросила она, надеясь еще немного отсрочить неизбежное.

– Виски уже действует, так что приступай. – Джоэл ободряюще кивнул.

Марли вытащила из набора хирургическую салфетку, развернула ее и подложила Джоэлу под бок. Она старалась не замечать его идеального тела. Не подчиняться тому эротическому впечатлению, которое производил на нее его рельефный живот. Марли ни за что бы не призналась, что его пупок был самым прекрасным произведением искусства, когда-либо украшавшим тело мужчины. И еще она старалась не обращать внимания на дорожку слегка вьющихся волос, протянувшуюся вниз от этого божественного пупка и исчезающую в джинсах.

– Сейчас будет щипать. – Марли щедро полила рану перекисью водорода.

Джоэл с шумом вдохнул воздух, но это был единственный звук, который он издал.

Рана покрывалась пеной по мере того, как перекись вымывала засохшую кровь. Когда перекись перестала пузыриться, Марли наклонила голову, пытаясь получше разглядеть рану в тусклом свете настольной лампы. Затем промокнула рану марлевым тампоном. Теперь можно было зашивать. Марли достала набор для зашивания ран. Руки у нее тряслись, но, к счастью, нитка уже была вдета в иголку.

– Пододвинься поближе к краю.

Джоэл подчинился.

– Начинается самое главное. Приготовься. – Марли осторожно воткнула иголку в его кожу.

Джоэл замычал.

Она остановилась.

– Тебе больно.

– Переживу. Продолжай.

Марли продолжила свою нелегкую работу, все ее мускулы были напряжены до предела. Она чувствовала себя такой виноватой. Ведь это именно из-за нее Джоэла ранили.

– У меня к тебе вопрос, – сказал он через некоторое время. Сейчас он был прилично навеселе.

– Да?

– Что означает все это черное и белое?

Марли непонимающе посмотрела на него. Его глаза смеялись.

– Ты о чем?

– Твоя одежда. Твой дом. Твоя машина. Все, что у тебя есть, черного или белого цвета. А где же остальные цвета? Где энергия? Где любовь к жизни?

Марли молча пожала плечами, хотя ей и стало не по себе от этого замечания.

– Мне нравятся черный и белый.

– Почему?

– Не знаю. Просто нравятся, и все.

– Но почему?

– У тебя вопросы трехлетнего ребенка.

– Черный и белый кажутся тебе безопасными. – Джоэл сам ответил на свой вопрос. – Скорее всего, ты не привлечешь внимания, если будешь носить черно-белую одежду. Ты используешь ее для маскировки.

– Ты ошибаешься. Мне нравятся эти цвета, потому что в них нет никакой двусмысленности. Или одно, или другое.

– Потому что тебе кажется, будто мораль современных людей двусмысленна?

– Тут нечему и казаться. Современная мораль действительно двусмысленна.

– Просто у каждого человека есть свои недостатки.

– Это то же самое.

– А какого же цвета должен быть я?

– Красного, – не задумываясь ответила она. – Ярко-красного, как пожарная машина.

– Это мне подходит, – согласился Джоэл. – Красный – цвет силы. А каким цветом была бы ты, если нельзя выбрать ни черный, ни белый?

Это был дурацкий вопрос, но она задумалась.

– Чем-нибудь спокойным и мирным. Травянисто-зеленым, например. Естественным. Натуральным.

– Нет, – покачал он головой. – Это тебе совсем не подходит.

– Хорошо, Келвин Кляйн. Какой бы цвет вы мне порекомендовали?

– Розовый, – решительно сказал Джоэл. – Нежный розовый цвет, как у детской микстуры.

– Ну и ну! – воскликнула Марли. – Такой-то ты меня себе представляешь? Пятилетней девочкой?

– Вовсе нет. Я вижу тебя зрелой, роскошной женщиной.

– А какой ты видишь свою жену? – Она не хотела говорить этого. Слова сами вырвались у нее.

– Бывшую жену, – поправил он.

Сердце Марли забилось в надежде. Какая же она глупая!

– Так какого же она цвета?

– Совершенно точно алого.

– Два красных.

– Ужасное сочетание, – сказал Джоэл. – Слишком много яркого цвета.

– Из-за чего же ваш брак распался?

Не задавай этих вопросов. Зачем тебе это? Ты просто почувствуешь себя несчастной.

Пауза затягивалась. Марли шила, не отрывая глаз от работы. Она сомневалась, что Джоэл вообще стал бы разговаривать об этом, если бы не виски и викодин.

– Она вышла за меня, чтобы наладить отношения со своим отцом, – сказал он наконец.

– А почему ты женился на ней?

Он рассмеялся. Это был сухой безрадостный смех.

– Она была полной противоположностью моей матери.

Марли ничего не сказала. Ей хотелось, чтобы Джоэл говорил и дальше, но она боялась, что, если хоть что-то скажет, он замолчит. Хотя она и не понимала, зачем ей слышать все это.