О египетских мистериях - Автор неизвестен. Страница 61

1. Ну так вот, напоследок остается обсуждение представления о счастье, которое ты пытаешься получить многими способами: сперва выдвигая возражение, затем выказывая недоумение и после этого задавая вопросы. Итак, расположив твои вопросы в том порядке, в котором ты их подготовил, мы соответственно и ответим тебе на них. Ведь ты установил, что путь к счастью никогда не является скрытым образом каким-то другим -да и какое могло бы иметь место иное, оставляющее в стороне богов, разумное восхождение к нему? Ибо, согласно только нашему мнению и мнению тех, кто придерживается сходных представлений о лучших и истинно стремится к единению с ними, если в богах заключается сущность и совершенство всех благ и их первая сила и начало, то начало и завершение всех благ должно служить предметом ревностной заботы. Так вот, в этом-то

и заключаются созерцание истины и умное знание и вслед за познанием богов происходят обращение к самим себе и познание самих себя.

2. Итак, ты напрасно сомневаешься в том, что не следует обращать внимания на человеческие мнения. Ведь разве есть время у того, чьи помыслы направлены на богов, снисходить до похвалы людей? Впрочем, ты не по делу возбуждаешь еще и новое сомнение, основанное на этом, а именно-будто душа случайным образом воображает великие вещи. Ведь разве, в самом деле, начало воображаемого возникает среди истинно сущего? Разве не наша способность фантазировать является созидающей подобные призраки? Напротив, никакая фантазия не пробуждается, когда полностью оказывает свое действие разумная жизнь. Разве не сопутствует богам сущностная истина? Разве по созвучию она не располагается среди умопостигаемого? Так вот, такие рассуждения звучат правдоподобно и у тебя, и у некоторых других. Однако все то, за что некоторые поносят служителей богов как шарлатанов и проходимцев, близкое к чему мнение высказал и ты, ни в коем случае не имеет отношения к истинной теологии и теургии. Если даже где-то рядом с науками о благе и находят свое место подобные люди (как произрастают мошенничества и подле всех остальных искусств), то, конечно, эти самые мошенничества более противоречат соответствующим им искусствам, нежели чему бы то ни было другому: ведь и с благом зло вступает в более существенное противоречие, нежели с отличным от блага.

3. Так вот, после этого я хочу обратиться ко всем остальным рассуждениям, в которых ты, оговаривая божественное предвидение, противопоставляешь ему какие-то другие методы предсказания будущего. Ведь я полагаю, что даже

если возникает некая природная предрасположенность к указанию будущего события, как, например, свойственное некоторым животным предвидение землетрясений, ветров или зим, то она не является столь уж достойной уважения. Ибо подобное врожденное прорицание имеет место благодаря или остроте ощущения, или сопереживанию, или какому-то иному одновременному движению природных сил и не содержит ничего священного и сверхъестественного. И если кто-то при помощи присущего людям умозаключения или свойственного искусствам наблюдения на основании знамений делает вывод о тех предметах, которые предвещают эти знамения, подобно тому как врачи заранее знают о будущей горячке по сокращению биения пульса или дрожи, то, мне кажется, он не обладает никаким почитаемым и благим качеством. Ведь он действует так, как это свойственно людям, и делает вывод при помощи присущего нам разума относительно природных вещей и в согласии с тем, что происходит, и принимает решение, не удаляясь от телесного чина. Таким образом, даже если в нас присутствует некая природная обращенность к будущему, подобно тому как и во всем остальном проявляется очевидным образом действующая здесь сила, то она не заключает в себе ничего на самом деле достойного почитания. Ведь какое истинное, совершенное и вечное благо могло бы быть результатом заложенного в нас природой становления?

4. Итак, только божественная мантика, соприкасающаяся с богами, поистине дарует нам участие в божественной жизни и, воспринимая частицу предвидения и божественных мыслей, делает нас поистине божественными. Она же действительно предоставляет нам благо, поскольку полно всех благ наиблаженнейшее мышление богов. Стало быть.

твое предположение, будто те, кто прикасается к этой мантике, видят наперед, но не являются счастливыми, неверно – ведь все божественное предвидение принадлежит к области блага. Неверно и утверждение, будто такие люди предвидят будущие события, но не знают, как ими правильно воспользоваться. Напротив, вместе с предвидением они воспринимают прекрасное само по себе и истинный и подобающий порядок вещей; в последнем присутствует и польза. Ведь боги, в частности, предоставляют возможность предохраниться от природных опасностей. Всякий раз, когда нужно упражнять добродетель и этому способствует неведение о будущем, боги скрывают предстоящие события ради того, чтобы сделать душу лучше. Но всякий раз, когда в этом отношении нет никакой разницы, а заведомое знание полезно для душ, для их спасения и восхождения, они закладывают пророческое предвидение в саму их внутреннюю сущность.

5. Однако зачем мне говорить об этом подробно? Во многих предшествующих рассуждениях показано превосходство божественной мантики над человеческой. Итак, лучше, как ты этого хочешь от нас, указать тебе путь к счастью и то, в чем заключается его сущность. Ведь на основании этого обнаруживается истина и вместе с тем можно легко разрешить все сомнения. Итак, я говорю, что видимый и мыслимый человек, прежде пребывавший как единое с созерцанием богов, попал во власть иной души, связанной с присущим людям видом внешнего облика, и потому оказался заключенным в оковы необходимости и рока.

Так вот, нужно рассмотреть, в чем для него освобождение и избавление от этих оков. На самом деле оно – не что иное, как познание богов. Ведь познание блага

является идеей счастья точно так же, как идеей зла свойственно быть забвению блага и пребыванию в дурном. Итак, первая участь соответствует божественному, а вторая, худшая, неотделима от смертного. Первая отмеряет жреческими путями сущности умопостигаемого, вторая, отторгнутая от начал, низводит себя до измерения телесного облика. Первая -это познание отца, а вторая -это уклонение от него и забвение предшествующего сущности самовластного бога-отца. Первая сохраняет истинную жизнь, возводя ее к отцу, а вторая низводит основателя человеческого рода до того, что никогда не пребывает, но вечно течет. Итак, пусть такой и представляется тебе первый путь счастья, связанный с умным наполнением душ божественным единением. Жреческое же и теургическое дарование счастья называется воротами к богу-творцу, местом, или дворцом, блага. Оно обладает прежде всего способностью к очищению души, значительно более совершенному, чем очищение тела, затем-к упражнению мышления в восприятии и созерцании блага и избавлении от своего противоположного, а после этого – к единению с богами, дарующими благо.