Вернуть прошлое - Бэрбор Энн. Страница 23

Жаркий румянец полностью залил щеки Чарити, и глаза ее сверкнули.

– Полагаю, вы подумали, что я привела вас сюда специально, – выпалила она Чаду. – Вы думаете, что у нас с Джоном здесь свидание.

Джон протестующе поднял руку:

– Послушайте, Чарити. По-моему, не следует так говорить с мистером Локриджем.

– В самом деле, – ответил Чад, не реагируя на его слова. – Как мне кажется, вы назначили здесь встречу, не подумав о чувствах мистера Вэстона на этот счет. – Он обернулся к Джону. – На вашем месте я бы хорошенько подумал – продолжать ли в дальнейшем знакомство с юной мисс Маккиавелли. Она может навлечь на вас немало неприятностей.

– Ну знаете! – почти задохнулась Чарити и уже было открыла рот, чтобы произнести резкую отповедь, но быстро закрыла его, потому что Чад одарил ее таким взглядом, от которого обычно младшие клерки прилипали к своему месту.

– И если вы думаете, юная леди, что я позволю послушно вовлечь себя в ваши планы, то сильно ошибаетесь. Я дам вам пять минут на ваши любимые сельскохозяйственные разговоры с мистером Вэстоном, а потом отвезу вас домой.

– Чад!

Это вырвалось как крик мольбы, и стоявший рядом с ней Джон сделал неловкое движение: казалось, он не знал, должен ли он ободряюще взять Чарити за руку или обидеться, а может, то и другое вместе.

– Мы вовсе не хотим вести себя нечестным и недостойным образом, – проговорил наконец он, и на Чада произвели впечатление юношеское достоинство и прямота молодого человека. – Но нам так трудно видеться друг с другом. Леди Бернселл и сестра Чарити, леди Элизабет, хотя и не выставили меня впрямую из дома, но…

– Но они так не одобряют и даже смотрят косо. Просто потому, что Джон – не виконт и не богат. Это несправедливо. Это неправильно! – почти закричала Чарити.

Против своей воли Чад улыбнулся.

– Я понимаю, – мягко сказал он. – Я сам был в вашем возрасте – и влюблен, и у меня отличная память. И я, – добавил он, – был бы рад вашей помолвке. Но я тем не менее не могу участвовать в том, что, согласитесь, можно назвать явным обманом вашей сестры и вашей матери.

– Да, но… – воскликнула Чарити.

– О-о, но вы ведь понимаете… – сказал Джон с явной болью и мукой в голосе.

– Обманом, – твердо повторил Чад. Он повернулся к Чарити. – Вы должны понимать, что я не могу участвовать в затее, которая может причинить боль вашей сестре. Я могу быть не согласен с ее точкой зрения в этом вопросе, но именно она и ваша мать официально держат в своих руках ваше будущее.

Чарити крепко сжала губы. Она ничего не ответила, но в сверкавших глазах можно было ясно прочесть ее мысли.

– Только не подумайте, – продолжал Чад с поднятой рукой, – что я противник вашей помолвки. Обещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы уговорить Лайзу смотреть более благосклонно на мистера Вэстона.

Этим Чарити пришлось удовлетвориться. Чад пригласил обоих на чай в ближайшую кондитерскую, и остаток дня прошел в полном согласии. Большинство своих слов Чарити обращала к юному агроному, слушая с лестным вниманием рассказы вышеозначенного джентльмена о его работе.

– Дело в том, – говорил он серьезно, – что численность населения Англии возрастает, а земли, пригодные для выращивания урожая, сокращаются. И поэтому я верю, что крайне важно повышать урожайность путем селекции семян и других усовершенствований.

Чада забавляло то, что Чарити сидела буквально на краешке стула, впитывая в себя слова Джона с напряженным вниманием.

– Вы видите? – воскликнула она, обращаясь на этот раз к Чаду, но не отрывая взгляда от своего обожаемого объекта. – Я же вам говорила, что он – умница!

– Я начинаю думать, что вы были правы, – ответил Чад задумчиво. – Расскажите мне, – спросил он теперь уже Джона, – об этой вашей кормовой свекле.

Вернувшись с Чарити назад на Беркли-сквер часом или двумя позже, он опять завел с ней разговор о происшедшем.

– Я имел в виду то, что сказал, моя дорогая.

Он улыбнулся, глядя в ее встревоженные глаза.

– Я не буду участвовать в ваших планах и прошу, чтобы вы обещали, что не будете вовлекать в них никого другого.

Выражение лица Чарити было отчаянным.

– Чад, я люблю Джона, – она сказала это просто, но с трогающей сердце уверенностью.

– Понимаю. Тогда вы думаете выйти за него замуж, да?

Она опустила глаза и стиснула свой ридикюль.

– Он не просил меня об этом. В сущности, – она подняла голову, – он вообще мне ни в чем не признался. Но я знаю – он отвечает мне взаимностью. Лишь благородство души удерживает его от того, чтобы открыть свое сердце.

Чад счел нужным многозначительно кашлянуть.

– Потому что, – продолжила Чарити, – он чувствует, что его происхождение вряд ли респектабельно и что он небогат и на него нельзя возлагать блестящие надежды. Что он не стоит меня. Вы когда-нибудь слышали подобную чепуху?

– Никогда, – ответил Чад уверенно.

Она долго смотрела на него, а потом невольно улыбнулась.

– Да, я поняла, что вы подумали. Наверное, я не могу клясть Лайзу за беспокойство обо мне, но… разве вы сами не видите? Джон, он… он… он– чудесный. И ужасно умный. Некоторые его эксперименты были очень удачными. У его родителей поместье в Йоркшире, и они выращивают там новые сорта льна – вот уже два года.

Чад наморщил лоб:

– Лен не считается основной культурой в этой стране– он быстро зарастает сорняками и не имеет такого значения, как зерно, употребляемое в пищу.

– О-о, но Джон вывел новый сорт, успешно противостоящий сорнякам и исключительно питательный. Особенно он хорош для молодых бычков.

Брови Чада приподнялись.

– Ну хорошо, – ответил он задумчиво. – Это уже кое-что… Мне интересно…

Но они уже подъехали к дому Рашлейков, и Чад не докончил свою фразу. Он вышел из экипажа и помог Чарити спуститься на землю.

– Вы зайдете к нам? – спросила Чарити. – Или, поскольку довольно поздно, вы захотите остаться на обед?

Чад усмехнулся.

– Думаю, ваша сестра может быть иного мнения. И, кроме того, – поспешно добавил он, – у меня есть кое-какие планы на вечер. Я прямо-таки и не знаю, как вас благодарить за чудесный день, и должен признаться: вы дали мне пищу для размышлений.

Прежде чем отправиться к себе домой, он проводил Чарити до дверей и откланялся, изящным жестом сняв шляпу.

ГЛАВА 9

Чарити отдала шляпку и ридикюль горничной и уже начала подниматься по лестнице, когда из своего кабинета, расположенного в задней части дома, появилась Лайза и подошла к ней.

– Я и понятия не имела, что уже так поздно, – заметила Лайза, взглянув на крошечные часики, пришпиленные к ее платью. – Время одеваться к обеду.

Она обняла Чарити за талию, когда они шли по ступенькам наверх.

– Как тебе понравилась прогулка с Чадом? Где вы были – в Египетском зале?

Чарити покраснела.

– Да, было очень хорошо.

Она колебалась, не зная, рассказать старшей сестре о своем «вероломстве» или нет, но тут Лайза заговорила первой.

– Ты помнишь, что сегодня ты обедаешь одна? Ты же знаешь, мы с мамой едем в Карлтон-хаус.

– Ух, как бы мне хотелось поехать с вами! Я никогда не была внутри резиденции регента.

– За что ты должна только благодарить Бога, торопыжка, – ответила с кислой миной Лайза. – Наверняка будет невыносимая давка и духота, по крайней мере четыре дамы упадут в обморок из-за жары, а еще две или три последуют их примеру – просто потому, что сочтут шумное общество неподходящим для себя.

Позже, тем же вечером, когда Лайза скользила с леди Бернселл вдоль одного из сверкающих коридоров Карлтон-хауса, она осознала верность своих слов. Сегодня вечером гости были собраны не по тому более демократичному принципу, которому изредка следовал регент – когда высокородные и влиятельные особы перемежались с людьми более низкого сословия. Их приглашали потому, что кого-то их августейший хозяин находил очаровательным, кого-то – умным или просто был в расположении духа выказать кому-то милость. Сегодняшнее торжество означало, что Сезон официально открыт – этот званый вечер был первым в ряду самых грандиозных светских увеселительных мероприятий года. По такому случаю вечерний прием принца могли посетить лишь сливки высшего общества.