Иван Грозный: Кровавый поэт - Бушков Александр Александрович. Страница 12

Однако, повторяю, вертикаль власти как раз и отсутствовала.

В Судебнике деда Ивана Грозного, Ивана III, имеются кое-какие начатки законов, позволявших держать под контролем бояр-кормленцев, но именно что начатки… Согласно тому же Судебнику, жители подвластных боярину территорий могли при нужде искать правду в судах, но это их право, сдается мне, оставалось чисто теоретическим. Поскольку существовавшая судебная система торжеству правды как-то не способствовала.

Судите сами. Низший суд на местах, в уездах и волостях, разделенных на судебные округа-«губы», проводился судьями-тиунами под непременным председательством того самого боярина-кормленца. Инстанция рангом повыше, суд по особым делам - опять-таки под председательством боярина. Еще выше - боярский суд (он так и назывался официально), который докладывал дела великому князю. И высшая инстанция - суд под предводительством главы Боярской думы. Ну а теперь сами прикиньте, сколько шансов при такой системе у правдолюбца «с места» найти управу на боярина. Докладывать великому князю, знаете ли, можно по-разному - тут важно не кто докладывает, а как доложить…

Более того: даже эта крайне несовершенная система охватывала далеко не всю территорию страны. Значительная ее часть - те самые боярские вотчины - находилась вне всякой юрисдикции. В жалованных грамотах великих князей так и писалось: мы, великий князь, не вправе судить тех, кто в твоей вотчине проживает… Исключение составляли разве что случаи смертоубийства - и все. В своих землях, таким образом, боярин был еще и за прокурора, и за судью, и за следователя - а заодно уж и за адвока-тa, взбреди ему в голову такая блажь, что весьма сомни-тельно.

Кстати, точно такой же «экстерриториальностью» пользовались и принадлежащие церкви земельные владения (а они были весьма обширными). Сохранилась масса грамот с теми же текстами, что касались бояр: великий князь освобождает население церковных владений от всех налогов и повинностей в пользу государства, да вдобавок не имеет права их судить - за исключением опять-таки случаев смертоубийства.

Как видим, весьма даже значительная часть государства находилась на особом положении: и налогов тамошние жители не платили, и судить их не мог никто, кроме тамошнего боярина либо церковного иерарха…

К этому необходимо еще добавить, что церковники не только были феодалами, они еще и вели себя, как заправские феодалы, вместо пастырского служения бросаясь во все политические интриги своего времени, - и даже принимали самое активное участие в междоусобных войнах. Классический пример (один из многих) - судьба московского великого князя Василия, когда он воевал за престол со своими близкими родственниками. В 1446 г., спасаясь от заговорщиков, Василий попытался укрыться в Троице-Сергиевом монастыре, но монахи выдали его сопернику, Дмитрию Шемяке (по его распоряжению Василия ослепили, и он до конца жизни носил прозвище Темный) - да вдобавок позже и в ссылку Василия конвоировали не Шемякины воины, а монахи того же монастыря. Противникам Василия активно помогал и рязанский епископ Иона, за что Шемяка, ненадолго взяв власть, сделал его митрополитом Московским. Позже, когда Василий, несмотря на слепоту, собрал войско и вышиб Шемяку из Москвы, Иона и при нем ухитрился удержаться в прежней должности - должно быть, изрядным оказался дипломатом…

Дело доходило и до чистой уголовщины: в конце XV в. был бит кнутом архимандрит Чудова монастыря - за то, что подделал завещание умершего вологодского князя Андрея, по которому тот якобы передавал монастырю часть своих владений. Таких случаев было много - просто одним везло, а другие, вроде чудовского архимандрита, попадались.

В собственности у церкви были и целые города - например, Гороховец и Алексин-на-Оке. Церковь не платила ни налогов, ни таможенных податей - а потому успешно торговала хлебом и другими сельскохозяйственными продуктами, держала соляные и рыбные промыслы, да вдобавок ссужала деньги под проценты, что вообще-то христианство (как и ислам) решительно осуждает.

Ну а жилось монастырским крестьянам ничуть не легче, чем тем, кто оказывался на землях феодалов светских. Уставная грамота митрополита Киприана Константино-Еленинскому монастырю (1391 г.) обязывает монастырских крестьян строить церкви, монастырские здания и укрепления, пахать, сеять и жать на монастырской пашне, косить сено, ловить рыбу, охотиться на бобров, молоть рожь, печь хлебы, молоть солод, варить пиво, прясть лен, делать сети, а также на Пасху отдавать игумену по телушке со двора (не по полушке, а именно по телушке!) и делать другие подношения. Прохлаждаться, одним словом, некогда…

Категорически не рекомендую видеть во всем этом нечто специфически русское, «варварское». Практически все то же самое существовало и в Западной Европе, тексты иных законов и грамот о привилегиях порой едва ли не дословно совпадают с западноевропейскими аналогами. Да и католические прелаты вели себя точно так же: с азартом участвовали в большой политике, с соколами охотились, денежки под процент ссужали, а со своими крестьянами вели себя не гуманнее.

И все же… «Варварства» тут не было никакого, а вот отсталость российская, безусловно, присутствовала, нравится нам это или нет.

Дело в том, что сходство русских и западноевропейских феодальных порядков существовало лишь до определенного момента. Потом Европа вырвалась вперед, а мы остались позади…

Как бы я в предыдущей главе ни иронизировал над западноевропейцами, как бы ни припоминал им зверства и прегрешения (невымышленные!), вынужден с глубоким прискорбием доложить читателю: эта долбаная Европа при всем своем зверстве все же к моменту рождения Ивана Грозного обогнала нас и по части ограничения произвола магнатов, и по части гражданских свобод…

Хиленькие свободы, дохленькие, как недоношенный котенок, - но из этих ростков понемногу, очень медленно, все же прорастало то, что обгоняло наше многострадальное отечество. С некоего момента заграничные свободы медленно, но верно укреплялись, а Русь оставалась на месте…

Англия, парламент. Первоначально (и на протяжении нескольких сотен лет) это вовсе не был выборный орган (даже в конце XIX в., когда в парламент уже давненько выбирали, право голоса, кстати, имело всего-то процентов пятнадцать тогдашнего населения королевства, да и то исключительно мужчины). Парламент очень долго был собранием людей всех сословий (за исключением крестьянства), которых король созывал в случае какого-нибудь серьезного государственного дела: введения нового налога, войны и т. д. Вот классический образец подобного приглашения, относящегося к 1295 г.: «Король возлюбленному родственнику и верному своему Эдмунду графу Корнуолла, привет. Так как необходимо позаботиться о мерах против опасностей, которые в эти дни угрожают всему королевству нашему (война с Францией. - А. Б.), и мы желаем иметь с вами и прочими королевства нашего магнатами совещание и рассуждение, то мы повелеваем вам именем верности и любви, которые вы имеете к нам… чтобы в воскресенье, ближайшее после праздника святого Мартина зимнего, вы лично присутствовали в Уэстминстере для того, чтобы обсудить, постановить и исполнить вместе с нами, и с прелатами, и прочими магнатами, и другими жителями королевства нашего то, с помощью чего следует устранить эти опасности…»

Да, часть членов созываемого парламента, естественно, принадлежала как раз к магнатам. Но только часть. Точно такие же приглашения получало духовенство. И не одно оно. Отрывок из королевского приглашения, относящегося к тому же году, к той же предстоящей парламентской сессии: «Мы предписываем тебе… чтобы ты распорядился без замедления избрать и к нам в указанный выше день и место направить от названного выше графства двух рыцарей и от каждого города графства двух граждан и от каждого бурга двух горожан из более выдающихся и более способных к труду…»